Покурили

Зимой папа курил «Беломор» на кухне, не мог бросить, втянулся. Даже из своей комнаты я чувствовала сигаретный дым. «Не кури в доме! - говорила ему мама. – Ребенку дым мешает». «Холодно же на улице, я выпускаю дым в печную трубу, - оправдывался отец. - Уже час не курил, «уши пухнут». Почему у него уши пухли было непонятно, но что не курить не может, ясно.

Дедушка курил махорку – фронтовая привычка. Аккуратно открывал прямоугольный кусочек газеты и скручивал «цигарку». Он дымил на завалинке и никогда не курил в доме.

Одноклассница Людка со своей компашкой курила за углом школы для форса и имиджа, при этом демонстративно оттопыривала большой палец. У нее было желание казаться взрослой и нравиться парням.

Галка была моей подругой, и мы с ней учились в седьмом классе. Весной она подошла ко мне и, осмотревшись, нет ли посторонних ушей, сказала: «Все клевые курят! Попадем в компанию, все будут курить, а мы как? Надо срочно научиться!» Я тут же представила пирата с трубкой во рту и согласно кивнула.

Я не представляла себя с «самокрутной» или тонкой сигаретой, а только с трубкой, из которой валит дым, как с печной трубы. Вот это действительно круто!


Мы пошли за железную дорогу, где никого не было, и сели среди одуванчиков. Галка достала из кармана начатую пачку папирос «Любительские». «Из Светкиного тайника. Они с подругой вчера потихоньку скурили две, - отметила Галка. - Такие папиросы в киоске стоят 10 копеек». Светка, Галкина сестра, старше нас на два года.
«А пачки, чтобы научиться, хватит?» - спросила я. «Хватит», - уверенно ответила подруга, и прикурила свою папиросу, а потом мою.

«Сначала набери воздуха в себя, - дала она совет. – Потом потяни дым из папиросы. Внутрь его не пускай. Через минуту выпусти изо рта, можно, через нос. Воздух из легких выпусти после дыма». Совет был ценный, если бы мы затянулись дымом сразу…

Мы сидели на траве, курили и потихоньку тяжелели. Пахло зеленью, цветами и гудроном. Вскоре запахи исчезли, только дым. Потом поблекли цвета. Пачку «Любительских» докурили – считай, уже опытные курильщики. Несмотря на Галкины советы, меня подташнивало, голова кружилась и в глазах мельтешило. «Все, пойдем домой», - сказала подруга, странно изменившимся голосом, и поднялась. Я не смогла встать и легла на траву.

«Посидим», - понимающе, сказала Галка, она тоже была «одурманена». Мы посидели, но я, все равно, не могла встать. Тогда Галка на себе поволокла меня домой. От курева я отходила два дня, с больной головой и подступающей тошнотой. Галка меня навещала и успокаивала: «Все пройдет. В начале всегда так». Дома считали, что я чем-то отравилась.

После этого я вычеркнула себя из курильщиков навсегда.