Марина Поплавская: изучение человеческих эмоций – самая интересная наука.

Солистка Ковент Гарден Марина Поплавская – женщина с совершенно непредсказуемым характером. Диапазон ее эмоциональных состояний неизмерим, а динамичность их изменений сложно вычислить по теории вероятностей. Эта особенность помогает ей исполнять разноплановые роли и чувствовать себя уверенно в различных эстетических пространствах – операх Моцарта и Верди, русских народных песнях и в жанре романса. На последнем Зальцбургском фестивале Марину Поплавскую возвели в ранг звезды. «Der Tagesspiegel» пишет о ней: «Марина Поплавская обладает потрясающим тембром, созданным, словно из шелка, шампанского и наждачной бумаги». Но ей не интересно мнение прессы. «Обо мне не написали ни слова правды. Самая точная информация в моей биографии», - утверждает певица.


Биографическая справка:
Марина Поплавская родилась в Москве в 1977 году. В 2002 году окончила Государственный музыкально-педагогический институт имени М.М. Ипполитова-Иванова (педагоги П.П.Тарасов и М.Шапарь). В 1997 г. стала лауреатом Всероссийского студенческого конкурса "Bella Voce" в Москве (1-я премия). В 1999 г. – взяла вторую премию на Международном конкурсе молодых оперных певцов Елены Образцовой в Санкт-Петербурге. В 2000 г. участвовала в Международном конкурсе оперных певцов Королевы Елизаветы в Брюсселе и стала дипломантом. В 2005 г. Марина Поплавская получила Гранд-При Международного конкурса имени Марии Каллас в Афинах. В оперных театрах Москвы Марина Поплавская работала в ведущих оперных театрах Москвы – «Новая опера», Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и В.И. Немаровича-Данченко, Большой театр. С 1996 года Марина Поплавская ведет активную концертную деятельность, исполняет камерные произведения русских и зарубежных композиторов, русские народные песни, вокальные циклы, а также партии сопрано в "Stabat Mater" Перголези и Россини, "Реквиеме" Моцарта, Девятой симфонии Бетховена, Четырнадцатой симфонии Шостаковича, "Военном Реквиеме" Бриттена. В ее репертуаре около двух десятков преимущественно ведущих партий, среди которых – Донна Анна («Дон Жуан»), Дездемона («Отелло»), Наташа Ростова («Война и мир»), Татьяна Ларина («Евгений Онегин») и др. С сентября 2005 года Марина Поплавская является солисткой Королевского оперного театра "Ковент Гарден" (Лондон) в рамках программы молодых оперных певцов.



Вы очень рано начали певческую карьеру и стали самостоятельной. А как же радости детства? Расскажите о нем.

Я была непоседой, гиперактивным ребенком, и никому не давала покоя – ни бабушке, ни маме. Концентрация внимания отсутствовала напрочь, увлекалась всем подряд. Меня невозможно было удержать на одном месте. Бабушка рассказывала, что я никогда не спала, как нормальный человек. Мне нравилось спать у стенки, потому что на неё можно было закинуть ноги. Бабушка говорила – она по небу ногами ходит.

Правда, что вы заставили маму повести вас в школу?

Да, я сама потащила маму в школу, потому что из садика меня выгнали. В два года поехала с мамой в Молдавию, нахваталась всяких заумных слов и начала разговаривать с воспитателями на философские темы. В 2,5 года после поездки с бабушкой в Ялту, у меня появился «жених», с которым потом переписывались 15 лет. Мы «обвенчались» под столом и обменялись самодельными кольцами. В детском саду я расспрашивала воспитателей, откуда берутся дети, в чем смысл семьи, зачем люди женятся, почему целуются. Воспитатели были консервативные и не воспринимали детей как личности. Для них мы были особым видом индивидуалити, за которым нужно было просто наблюдать, как за зверушками. Я никогда не спала днем – не могла понять, зачем это нужно. Я хотела это время использовать для работы - что-то строить, творить. Как-то раз за свой подвижный нрав меня наказали, поставив дежурить и убирать в туалете. Но сотрудники детского сада даже не предполагали, что я отнесусь к наказанию как к ответственной работе. В результате всё было вымыто, постели застелены, а дети посажены на горшки и закрыты на замок. Естественно, воспитатели были в шоке. После этого заведующая объявила меня ненормальным ребенком.

Кто занимался вашим воспитанием?

Своим воспитанием, первым образованием я обязана бабушке. Когда я жила у мамы на Преображенской, она учила меня читать по ирискам «кис-кис». Моё первое слово было «кис-кис». Я вообще очень любила сладкое.

Какие вам книжки читали в детстве?

Конечно же Астрид Линдгрен «Пеппи длинный чулок», сказки братьев Гримм, а когда сама научилась читать, перешла на очень страшные русские сказки с персонажами вроде кикимор. Нравились ситуации, когда героев убивали, а потом оживляли святой водой. Мне нравились приключенческие истории, в которых нужно пройти через испытания, чтобы в конце всё было хорошо. В шестом классе я читала уже исторический роман Ивана Ефремова «Таис Афинская», изучив перед этим все древнегреческие мифы. Потом принялась за братьев Стругацких. Лет в девять поняла, что Некрасов мне ближе, чем Лесков. С удовольствием читала произведения Толстого, но не «Войну и мир» - в его главной военно-исторической эпопее часть про мир мне казалась скучной. Мне нравилась драма, накал страстей. Спокойная жизнь утомляет. Люблю стрессовые ситуации, связанные с риском и азартом. Тогда загораются глаза.

Наверно именно стремление преодолевать сложности обусловило ваше участие в музыкальных конкурсах….

Мое участие в «Bella voce» было бессознательным – я пошла туда по велению педагога. На конкурсе Елены Образцовой было уже совсем по-другому – здесь у меня была задача расширить репертуар, поучиться, узнать о потенциале других певцов, ведь всё-таки выбирают лучших из лучших. Честно говоря, я удивилась, когда мне дали вторую премию. В Бельгию на конкурс королевы Елизаветы ехала уже за работой, которую в итоге и получила, а вскоре записала диск.

Как вы оцениваете судейство конкурсов?

Несмотря на то, что музыка – искусство эфемерное, ведь по большому счету мы просто гоняем воздух, тем не менее, и в этом сообществе очень много несправедливости, спекуляции и коррупции. Здесь тоже существует своя политика. Впервые я «обожглась» на конкурсе королевы Елизаветы, когда вдруг пришло понимание, что победа порой невозможна без каких-то влиятельных личностей, агентств за спиной.

Есть мнение, что организаторы европейских конкурсов не особо приветствуют участие русских музыкантов. Говорят, что для наших музыкантов есть свой конкурс Чайковского…

Нет, я бы так не сказала. Национальность играет не главную роль. В Англии если в конкурсе участвует один британский артист, велика вероятность, что его поставят на первое место.

Согласны ли вы с тем, что порой удачное выступление музыканта-конкурсанта обусловлено не его мастерством, а более тренированной, стрессоустойчивой нервной системой?

Конкурсы – это проверка на прочность. Очень нездоровое занятие ими увлекаться. Человеческая натура состязательная. Где-то внутри в каждом из нас живет червячок, который говорит – ты можешь быть твоего соотечественника. Когда нервы оголены, этот червячок вырастает и превращается в монстра. Очень неприятно открыть это свойство в себе – судить своих коллег. Я не судья другим людям. В определенные годы мы все начинаем озираться по сторонам – что за люди находятся вокруг, во что они одеты, как выглядят. Возникает нехорошее сравнительное чувство, похожее на вытягивание себя за волосы, как Мюнхгаузен, что я немного, но лучше. Это порождает зависть, ревность. Я это вовремя поняла и пережила. Конкурсные энергии недоброжелательные, мутные. Мне же по душе нормальные, спокойные отношения. Если пишут, что на конкурсе была доброжелательная атмосфера – это неправда. Люди друг другу улыбаются, но внутри желают собеседнику зла. И это лицемерие во всех поголовно. Там орудует Мефистофель.

Как же бороться с деструктивными чувствами?

Защитная система работает так, что когда мы познаем себя, в себе мы узнаем мир. Открыв это чувство в себе, поняв его, усмирив его, проблема исчезает.

Как вы себя ощущаете в Великобритании?

Когда я приехала из России, я не знала английского языка. Большинство музыкантов думают – если у меня голос есть, то наличие языка необязательно. Это наивно конечно. Там я поняла, что пока доедешь от одной станции метро до другой, надо же понять, как туда добраться. Наших туристов в Англии узнаю по выражению глаз – они сидят настороженные, с гигантскими глазами и спрашивают друг друга: «Мы ещё не проехали?»

Я читала, что вы в детстве сами пошли в хор Большого театра. Чем вас привлекала работа в хоре?

Я мечтала быть артисткой хора. Там присутствует другое соревновательное чувство. Первичные зародыши зависти перерастают в добрые соревновательные чувства - ты тянешься за лидерами, ты стремишься быть в гармонии. Искусство «цепного дыхания» очень сложное, поэтому каждому певцу хора необходимо учиться слиянию голосов, учиться петь так, чтобы хор звучал не как пёстрое одеяло, а однородным звуком. И чтобы добиться результатов, необходимо доверять людям, которые поют рядом с тобой, чувствовать, когда у них заканчивается дыхание. Хор для меня был первым опытом работы в коллективе, тогда уже все чувства становятся как обнаженные провода, ты на виду и должен уметь существовать. Любое нездоровое чувство в сообществе людей рискует перерасти в войну. Меня это тоже коснулось.



Неужели дружба между музыкантами невозможна?

Нет, она существует, хотя всё сложнее встретить нормальных людей в этом мире. Сложно найти человека, который не изменит и не предаст. Чтобы столкновений не было, надо относиться друг к другу политически корректно. А там жизнь покажет, у кого какой характер.

В чем же тогда залог сотрудничества и тёплых отношений?

Если бы мы были терпимее друг к другу, страна бы жила лучше. Наша политическая ситуация - результат того, что мы не даем друг другу работать. Мы только выбрали президента, а уже начинаем его судить. Дайте человеку поработать! Людям искусства легче придумать себе монстров, которыми являются зависть, тёмные мысли, депрессии. Если это вовремя понять, то можно заставить часть своей души перестроить и задать положительный вектор, заставив монстров работать на себя. Это большая работа - умение закрыться от мыслей, которые постоянно крутятся в голове при работе с коллегами. «Про себя разумей, отец Варлаам», писал Пушкин в Борисе Годунове. Если бы в России каждый отвечал за себя… И у нас не умеют слушать – чужие слова мы воспринимаем через шоры из своих проблемы. Не имея возможность абстрагироваться от них. Загадка русской души в том, что в нас весь алфавит человеческих чувств. Во взаимоотношениях всегда доминирует темперамент, а широта сродни бескрайним степям, где можно встретить любую зверушку. И не знаешь, какая именно зверушка выпрыгнет в конкретной ситуации. Посмотрите, какие реплики произносят герои наших сказок: «Как выскочу, как выпрыгну - пойдут клочки по закоулочкам!»

У вас большой опыт в работе с дирижерами. Многих вы видели со стороны. Что вы думаете о Владимире Юровском? Он в России нечастый гость, но пару выступлений в год в рамках абонементов Российского национального оркестра у него есть. Его имя часто называют в одном ряду с Теодором Курентзисом – «два мира, два кумира». Чья работа вам более близка и интересна?

Любая форма искусства – выражение человеческих мыслей, эмоций, но когда принимаешь это близко к сердцу, когда вживаешься, стараешься понять, услышать эмоции другого человека, всё равно складывается своя интерпретация. Она может быть близкой, спорной… По жизни Юровский очень простой человек, такой же он и в искусстве, но я считаю, что он – один из выдающихся современников. У Владимира свой путь, у Курентзиса свой. Сравнивать их невозможно. Оставьте людей в покое – пусть работают. Как можно сравнивать Верди с Моцартом? Да, они думали об одной идее, о человеческих чувствах, о вечной мечте чистого Грааля, они стремились выразить абсолютную чистоту чувств, любую экспрессию. Но сравнивать музыкантов – любых музыкантов, невозможно! У них может быть разный уровень, мастерство, но их индивидуальность уникальна.

Но говорят – все познаётся в сравнении…

Понятие реальности не реально. Это сказал еще Юнг, который жил более ста лет назад. Эти утверждения, пропагандирующие сравнения, - не от хорошего вкуса. Я бы с удовольствием жила в России, но постоянное состояние борьбы с сопоставлениями достает до печёнок. Это нездоровый интерес – сравнивать. Когда сравнение переходит в травлю одного музыканта другим музыкантом, то творчество прекращается, это сознательное убийство человека. Я считаю, что человеку надо дать развиваться. Только сама творческая личность имеет право сравнивать себя с кем-то в своем мире. Публика может говорить только о впечатлениях. Вспомните Сент-Экзюпери, у каждой планеты свой хозяин. Надо просто жить и заботиться о своей планете, о тех, кто там живёт, о растениях, которые на ней растут, и все будет хорошо.

У вас такое гуманное мировоззрение. Как вы с ним выживаете в условиях суровой музыкальной среды?

Помогают друзья. У меня их немного, но если я пускаю человека на свою планету, я не боюсь быть укушенной.



Заграничные газеты пишут, что вам удаются драматические сцены, что они очень естественны. Вы переносите на сцену свои жизненные переживания или считаете, что это неприемлемо – герой живет своей жизнью, появляется на два часа, а потом вы снимаете костюм, и все сценические переживания улетучиваются?

Я никогда не играю характер. Верх гениальности – это путешествие, в процессе которого певец окунается в глубину своих эмоций, своей истории. Каждая роль, на которую я соглашаюсь, - это роль, которая мне близка по эмоциям, по жизненному опыту. Как говорила Раневская: «Я не проживаю, я живу». Поначалу казалось, что необходимо выгрываться в образ, но потом я поняла – каждое новое произведение открывает новую дверь, некий забытый аспект, запылившийся от суетной жизни. Мы очень счастливые люди, что имеем возможность изучать себя и свои эмоции через новые роли.

Имеет ли право актер переносить на сцену свои личные переживания?

Безусловно, если у него хватит сил и мужества вынести свои эмоции на публику, ведь это живая ткань. Это мы и называем интерпретацией роли. Интерпретация – прохождение через призму сознания.

Бывают ли случаи, когда вы не согласны с развитием музыкального образа героя. Когда хочется поспорить с композитором?

Да, такое случается, но пространство театра обусловлено наличием масок, что сопровождается надеванием чужой кожи, это искусство перевоплощения. Даже если найдешь несколько вех, которые тебя увлекают в твоем мировоззрении, то произведение становится твоим другом, а дальше ты живешь по жизненным обстоятельствам произведения. Когда мы работали с дирижером Антонио Паппано над оперой «Дон Карлос», пресса в итоге нас разнесла в пух и прах из-за того, что Елизавета любит Филиппа. Ферруччо Фурланетто пел короля. Он настолько перевернул что-то в моей душе, что мне не хотелось его ненавидеть. Ненависть моей героини переросла в боль – боль оттого, что ее муж ей не доверяет, что ряд интриг против неё произошел от близкого человека. В четвертом акте у публики были мокрые глаза.

Как вы относитесь к современным постановкам?

Когда мы последний раз разговаривали с Петером Конвичным, я поинтересовалась, почему у него такие странные постановки. Я видела его «Лоэнгрин». Там Эльза похожа на образ Чучела из одноименного отечественного фильма. Это девочка, которая искренне верит, что мечта придёт в её жизнь, что это всё сбудется. И она грезит о лебеде, о чистых отношениях, а народ над ней насмехается. А действие оперы происходит в школе! В центре сцены классная доска, где всё время что-то пишут. Тогда, когда композиторы писали свои шедевры, им было всё равно, в какой эпохе они живут – это сейчас мы разделяем время на периоды романтизма, классицизма. Моцарт, Рембрандт – мы не можем считать, что они устарели. Мы можем только принимать их мысли, эмоции. Потому что изучение человеческих эмоций, жизней – самая интересная наука. Самое ценное во всем космосе – человеческая жизнь. Интересно обращаться к композитору, поэту, художнику, к любой личности, которая имела мужество, концентрацию, напряжение, силы заявить о себе в полный голос.

Я читала, буквально неделю назад вы пели Донну Анну в постановке Франчески Замбелло. Согласны ли вы, что Моцарта может хорошо исполнять только человек, прошедший тяжёлый жизненный путь, но остался чист как ребёнок?

Если бы мы в нашей памяти возвращались к нашему детству, это был бы очистительный фильтр всем нашим эмоциям.