Глава 11. Отцы пустынники и жены непорочны

Начало: http://www.myjulia.ru/article/814296/, Глава 2. Тося: http://www.myjulia.ru/article/814297/, Глава 3. Небольшое недоразумение: http://www.myjulia.ru/article/814298/, Глава 4. Трагедия двухлетней давности: http://www.myjulia.ru/article/814299/, Глава 5. Серая папка: http://www.myjulia.ru/article/814308/, Глава 6. Жил на свете капитан: http://www.myjulia.ru/article/814310/, Глава 7. Генеральный директор: http://www.myjulia.ru/article/814317/, Глава 8. Начнем с детей: http://www.myjulia.ru/article/814339/, Глава 9. Виртуальная подруга: http://www.myjulia.ru/article/814341/, Глава 10. Первые версии: http://www.myjulia.ru/article/814343/

На другой день после завтрака Тимур начал собираться в дорогу.

- Что это? - он кивнул на тонкую пачку тысячных купюр, которые протягивала ему жена.

- На накладные расходы. Валентина дала.

- А мне-то сейчас зачем? Пока что материально от расследования мне только прибыль - вон, пиво, балык...

- Возьми, мало ли. Да и на дорогу. Зеленцовы далеко живут. Не своим же ходом собираешься?

Тимур выкатил на прибрежную дорогу. Приложение показывало, что пригородные автобусы ходят отсюда почти до конечного пункта назначения.

Старенький "Икарус" с проржавевшими дверями, покачиваясь, отчалил от крытой остановки.

- Не знаете, здесь все автобусы такие, или бывают поновее? - осведомился Тимур у бабульки, торгующей семечками.

- Львовский еще один ходит... тот недавно покрашенный.

Значит, придется такси вызывать. Самостоятельно в такое транспортное средство ему не забраться. Все-таки странно, что Валентина дала только адрес своей сестры, без телефона.

Водитель с нескольких попыток сумел сложить непривычную конструкцию и засунуть коляску Тимура в багажник "Яндекс-такси". Ехали они долго. За окнами мелькали оливковые свечи кипарисов, заросли акации, какие-то неизвестные Тимуру раскидистые деревья со светлой зеленью, похожей на шелковую бахрому, и бесконечные параллельные ряды изгородей, увитые зелеными плетями. Тимур догадался, что это, должно быть, виноградники. Море давно уже скрылось из виду. Небольшие каменные кряжи высились по обе стороны шоссе, становившегося все более узким и разбитым. Наконец, показался поселок. В основном это были одноэтажные оштукатуренные домики, но попадались и кирпичные особняки - в два этажа, с башенками, окруженные сложенными из камня низкими оградами. Из садов веяло ароматом спелых персиков, винограда и забродившей вишни.

Такси остановилось у большого раскидистого дерева. Кажется, это был грецкий орех.

- Приехали, - подтвердил водитель. Вылез из машины и достал из багажника коляску. Разложить ее у него получилось уже ловчее, чем в первый раз. Таксист открыл дверь, поставил "Ортонику" рядом и попытался помочь режиссеру пересесть из машины в кресло.

- Спасибо, я сам.

Расплатившись с водителем, Тимур подкатил к добротной, окрашенной корабельным суриком калитке. Рядом в глухом заборе была просверлена дырка. Из дырки висел шнурок с петлей на конце. Тимур потрогал калитку, она оказалась заперта. Тогда он потянул за петлю. Ничего не произошло. Хотя шнур явно встречал какое-то сопротивление. Тимур постучал в калитку костяшками пальцев. Но хозяева, вероятно, не услышали. Тогда он неспешно покатил вдоль забора, высматривая - нет ли еще другого входа. Боковым зрением уловил, как за невысокой изгородью напротив, грубо, но основательно сложенной из розового туфа, мелькнули чьи-то любопытные глаза. Тимур оглянулся. Глаза исчезли.

Вдруг со стороны дороги послышался топот босых ног, затем какая-то возня, пыхтение и визг. Развернувшись на колесе, Тимур увидел, что в высоких ромашках у дороги дерутся двое ребятишек. Мелькали в траве худые загорелые руки и ноги. Один из борцов явно побеждал, хотя был и помельче соперника. Уже прижав более высокого товарища к земле, он вдруг вскрикнул обиженно:

- Ты че, дура совсем?!


И вскочил, схватившись за щеку. Это оказался мальчик лет десяти-одиннадцати. Из глубокой царапины под глазом показалась капелька крови и поползла, оставляя след на пыльной мордашке. Мальчишка был одет весьма странно - в короткие полосатые штаны чуть ниже колена и красного цвета рубаху навыпуск, подпоясанную кушаком. Из травы, хныча и размазывая слезы поднялась девочка примерно того же возраста в шортах и майке. У нее был рассажен локоть, а к майке прилипла сухая земля и травинки.

Мальчишка попытался проскочить мимо Тимура, но тот поймал его за руку и строго спросил:

- Тебе не говорили, что девочек бить нельзя?

- А чего она...

- Что, первая напала?

Девочка меж тем, слегка прихрамывая и продолжая всхлипывать, отошла подальше и скрылась за поворотом улицы, продолжая, впрочем, наблюдать из-за угла.

- Еще бы не хватало... Она обзывается! Обзывается, а потом убегает.

- Дурак ряженый, хомяк раскрашенный! - раздалось из-за угла, после чего девчонка высунула язык и рванула вверх по переулку.

- Вот, видите?

- Так обзывается - это же не бьет. На слова надо отвечать словами, а не кулаками.

- А вот и нет! За свои убеждения надо драться!

- Вон оно как... и кто же это тебе сказал? Папа?

- Не, это атаман так говорит.

- Атама-а-ан! Вон оно как... батька Махно, что ли?

Пацаненок непонимающе уставился на режиссера. Похоже, имя Махно он слышал впервые.

- Нет, батька Сергий. Он у нас кулачный бой ведет.

- Ага. И ты, значит, решил применить навыки кулачного боя против девчонки? Не стыдно?

- Она не настоящая девчонка!

- Как это - не настоящая? - не понял Тимур.

- Она стриженая, в штанах ходит и платок не носит! Какая ж она девчонка?

Тимур аж присвистнул.

- Ты, брат, из какого века к нам прибыл? Из шестнадцатого? А может, из четырнадцатого?

Тонкие мальчишеские брови упрямо сдвинулись на вымазанной пылью переносице.

- Вы тоже, наверно, в Господа не веруете... Не буду с Вами говорить, это искушение, - заявил вдруг малыш, но при этом уходить, похоже, не собирался.

- Искушение, говоришь... Отчего же ты решил, что я в Бога не верю? Как раз верю.

- А в какого Бога? В Иисуса Христа? - продолжал допрашивать мальчуган.

- В Иисуса Христа.

- В православного?

Тимур засмеялся:

- А ты думаешь, Христос бывает православный и неправославный? Он, вроде бы, один всего...

Мальчик замялся в нерешительности и поковырял в носу. Но любопытство оказалось сильнее.

- Значит, в неправославного веруете?

- Вероисповедания я православного, если для тебя это так важно.

- А тогда положите крестное знамение по-православному!

Тимур сложил троеперстие, широко перекрестился и для пущей убедительности произнес Иисусову молитву.

- Тогда ладно, - буркнул малыш. - А то у отцов пустынников так бывало, что человек говорил одно, а потом оказывалось - это бес.

Тимур усмехнулся и приподнял бровь. ЧуднОе дитя!

- Звать-то тебя как, отец-пустынник?

- Серафимом.

- Логично. Подходящее имя. А меня - Тимур.

Мальчишка снова насторожился:

- А разве с таким именем можно причащаться? Оно же басурманское!

Тимур расхохотался.

- Верно, с таким - нельзя. Меня Тимофеем крестили. Так что по паспорту я - Тимур, так меня все и зовут, а причащают как Тимофея.

- А разве так можно? Чтобы у одного человека два имени?

- Можно. Не веришь - сам в Интернете посмотри.

Серафим помрачнел.

- Интернет - бесовское устройство!

- Это тебе тоже атаман Сергий сказал?

- Да.

- А он что же, сам Интернетом не пользуется?

Мальчишка смутился.

- Не знаю... наверное, нет.

- Ну, хорошо. А скажи мне, братец Серафим, знаешь ли ты, кто живет в этом доме, и как до хозяев достучаться?

- Так мы и живем! - с готовностью ответил Серафим. - Папа с мамой, я с братьями и сестра Парашка.

- Ты Зеленцов, значит?

- Ага. Вы к папе, наверное? Его нет. Он на службе.

- В храме? - догадался Тимур. - Наверное, священник или диакон?

- Не, он певчий в хоре.

- Ясно. Нет, я, наверное, к маме.

- К маме?! - мальчик вытаращил глаза.

- Я от ее сестры. От Валентины.

- А, тогда ладно. Родственник?

- Нет, я по делу. По поручению.

- Тогда ладно... Сейчас я Вас впущу.

Мальчишка ловко вскарабкался на кряжистый ствол ореха, с него - на забор и спрыгнул на другую сторону. Через пару секунд заскрипел засов и калитка распахнулась. Тимур въехал на чисто выметенный земляной двор. Вдоль забора росло несколько черешен, а посреди двора высилось одноэтажное строение с оштукатуренными побеленными стенами. Крыша из ондулина выкрашена тем же ярко-красным корабельным суриком, что и забор. За домом виднелись дощатые хозяйственные постройки, а в просвете между ними - огород.

- Ты всегда так домой заходишь? А как же взрослые - тоже через забор лазят?

- Взрослые в колокол звонят, - Серафим указал куда-то вверх. Тимур поднял голову и обалдел: к забору было пристроено нечто вроде небольшой беседки, крытой досками. И в ней висел на стальном поперечном стержне самый настоящий колокол! Размером с десятилитровое ведро. Шнур от колокола тянулся к отверстию в заборе. Но по пути был намотан на ветку черешни.

- Мать намотала, чтобы шпана попусту не трезвонила, пока отца с братом нет, - пояснил Серафим.

- Брат старший?

- Ага. Шестнадцать лет. Взрослый уже.

- Не совсем, конечно, взрослый... - попытался возразить Тимур, но Серафим перебил:

- Вы же говорите, что православный! А как не знаете, что до пятнадцати лет только - отрок, а потом уже взрослый считается? Я через четыре года тоже взрослым буду.

- Так это по-церковному только...

- А мы по-церковному только и живем! - сурово молвил мальчик и вновь нахмурился.

- Строгий ты! - Тимур старался выглядеть серьезным. - К матери-то проводишь?

- Я сейчас, - Серафим вприпрыжку припустил куда-то за дом. Вернулся он минут через пять. - Мать малОго кормит. Скоро подойдет. Сказала, чтобы Вы пока на веранду шли. Там ступенек нет, - он махнул рукой по направлению боковой пристройки. Вход на веранду был и правда широким. Двери отсутствовали.Как и стекла. От двора помещение отделяла низкая площадка из оструганных досок, переходивших в пол веранды. Из мебели - только деревянные лавки вдоль стен, а посередине высился массивный стол, укрепленный на стоящих вертикально отесанных под квадрат бревнах. Одно такое же горизонтальное бревно соединяло меж собой все "ножки" стола, делая конструкцию еще более внушительной. Тимур въехал на веранду и остановился у стола. Через зашитые на метровую высоту стены он видел, как Серафим с небольшим ведерком направился к торчащей в углу двора колонке и, повиснув всем весом на рычаге, начал набирать воду. Полное ведерко мальчик потащил к стоящей у сарая бочке и, приподнявшись на цыпочки, вылил воду в бочку. Затем вернулся к колонке, снова подставил ведерко под трубу и снова повис на рычаге.

Через некоторое время дверца в стене, соединявшей веранду с домом, отворилась. Из дома, неслышно ступая, вышла высокая тощая женщина в застиранном платке, завязанном под подбородком. Платок обрамлял ее изможденное лицо светлым овалом, из-под которого не торчал ни один волосок, что вызывало ассоциацию с монахиней или операционной медсестрой. Концы платка свисали на плоскую грудь, укрытую просторной ситцевой кофтой с выцветшим рисунком. Женщина, шурша длинной темной юбкой, подошла к Тимуру на расстояние полутора метров и остановилась. В руках она держала керамическую миску с крупным желто-розовым виноградом. Из-за ее спины доносились приглушенные голоса - девичий и детский. Женщина поставила миску на стол и склонила голову в легком поклоне. Тимур тоже кивнул.

- Простите, что заставила ждать. Не ожидала гостя. Угощение не приготовила.

- Да что Вы! Какое угощение... незваный гость - хуже татарина, - брякнул Тимур на автомате. Женщина зыркнула на него подозрительно, и Тимур пожалел о своих словах. В Крыму, вроде, немало татар. Кто его знает, не обидел ли кого из близких? Тимур представился и попросил прощения за неожиданное вторжение.

- Сын говорит, Вы - от Валентины? Как она там? Здорова ли?

- Здорова... - Тимур несколько удивился. - А разве Вы не общаетесь с сестрой? Она о Вас очень тепло отзывалась. Я так понял, вы в хороших отношениях.

- Да. Я очень ее люблю. Но мы редко видимся. А телефон в нашей семье - только у мужа.

Женщина стояла молча и в упор смотрела на Тимура. Он растерялся. С чего начать разговор? Большинство женщин, да и мужчин тоже, с которыми он беседовал, непринужденно и с готовностью включались в разговор. И вскоре начинали рассказывать о себе. Не так-то часто встретишь человека, готового выслушивать с интересом истории о твоей жизни. Даже те, кому было что скрывать, проявляли словоохотливость во всем остальном. Если же люди не были настроены общаться, они могли вести себя подчеркнуто холодно, раздраженно, даже агрессивно. И тогда Тимур направлял усилия на преодоление этого отчуждения, на установление контакта. Либо принимал вызов, поддерживал противостояние, тем самым навязывая некие условия игры, в которой давал противнику выиграть, располагая "победителя" к великодушному снисхождению.

Но эта дама была непохожа на остальных. Она ничего не говорила, не раздражалась, не проявляла ни дружелюбия, ни враждебности. Просто молча стояла и ждала. Пытаясь разбавить неловкость, Тимур отщипнул виноградину и попробовал. Вкус оказался неожиданно сладким, приятным. Даже изысканным.

- М-м! Как вкусно! Никогда такого не пробовал! Это какой-то особый редкий сорт?

- Обычный, как у всех. Просто спелый.

- А у других - неспелый, значит? - Тимур нащупывал ниточку, за которую можно потянуть, чтобы установить связь. Но его снова ждала неудача.

- Не знаю, как у других. У нас - так.

Она продолжала стоять перед ним, как служанка перед господином в ожидании приказаний. Лицо ее было бесстрастно, во взгляде - ни тени любопытства.

"Надо запомнить эту позу и это выражение лица. Пригодится для образа настоятельницы монастыря или мудрой отшельницы", - Тимур подумывал о постановке спектакля по житиям святых - это будет для его театра что-то новенькое, как раз в духе времени. И старшее поколение посмотрит, и молодежь с удовольствием пойдет - ради спецэффектов - имитации чудес и прочих сверхъестественных явлений. Только нужно взять что-то особенно яркое, впечатляющее. Вроде путешествия по реке против течения Василия Рязанского, стоящего на брошенном на воду плаще. Или Марии Египетской, шествующей по водам Иордана... Правда, про Марию Египетскую - это уже получится "восемнадцать плюс".

Во дворе продолжала мелькать красная рубашонка - маленький Серафим методично курсировал от колонки к бочке и обратно.

- Терпеливый пацан, - кивнул Тимур в его сторону. - Не устанет?

- Устанет, - спокойно ответила Лидия.

- А что, можно ведь было бы шланг на колонку надеть?

- Можно. Но не нужно.

Лидия снова помолчала, внимательно рассматривая гостя, потом, наконец, сжалилась:

- Тимур, Вы если просто привет передать от сестры - то угощайтесь, а я пойду делами заниматься. А если от меня что нужно - говорите прямо. А то скоро муж придет, мне надо обед готовить.

Произнесла она это очень мягко - без недовольства. Как бы уговаривая. Вообще, речь ее, в отличие от пышащей здоровьем сестры, походила на журчащий ручей, на неспешное движение воды меж камней. Но за этим внешним спокойствием угадывался вулкан... скрытая глубоко в толще окаменевшей породы мощная и, пожалуй, разрушительная сила. Что же ее держит в узде? Тимур поймал себя на том, что находиться рядом с этой женщиной даже страшновато.

- Хорошо, - он посмотрел Лидии прямо в глаза, следя за реакцией. - По просьбе Вашей сестры я расследую дело о предполагаемом убийстве ее мужа.

Ни один мускул не дрогнул на лице Лидии. Она только оперлась рукой о стол и наконец присела на лавку. Видимо, поняла, что разговор - не на пять минут.

- Если Вам сейчас некогда об этом говорить, назначьте любое удобное для Вас время - я приду позже, - поспешно предложил Тимур.

- Минут двадцать я могу Вам уделить. Если Вы сразу зададите все вопросы, я сразу на них отвечу. Если не смогу ответить - так сразу и скажу.

- Вы ведь были в тот день у Бекбулатовых?

- Да, вместе с мужем.

- А дети?

- Дети остались дома.

- Одни?

- Под присмотром Параскевы. Это наша старшая дочь. Ей было на тот момент пятнадцать.

- Была какая-то причина, по которой Вы не взяли детей на праздник?

- Да, конечно. Праздник в атеистической семье - неподходящий пример досуга для детей. К тому же это было время поста. Развлечения и услаждение живота несовместимы с постом.

- Но сами Вы, и Ваш муж пошли? Это не помешало посту?

- Мы исполнили закон любви - сестра пригласила, нехорошо было ее обижать. Но мы - взрослые. Мы умеем противостоять искушениям. А для неокрепших детских душ они могут быть губительны. А Параскева вообще не выходит за ворота без крайней надобности. Девочке нечего делать на улице. Да и дел по дому у нее очень много.

- Как, не выходит? удивился Тимур. - А как же школа?

- Семь классов она окончила. Читать, писать, считать умеет. Этого достаточно, чтобы вести хозяйство. А от гуляния - одни беды.

Тимур представил себе несчастную забитую девушку, запертую в четырех стенах. Впрочем, ее мать тоже не производила впечатление счастливой женщины.

- Строго Вы с ней... а остальные дети, насколько я понимаю, пользуются большей свободой?

- Воспитывать мальчиков - не бабье дело. Этим занимаются мужчины. Я воспитываю только дочь. А строгость - основа воспитания любой девицы. Чуть отпустить поводья - и она погибнет, - с непоколебимой уверенностью заявила Лидия.

"Бедная девочка!" - с жалостью подумал Тимур. - "Круглые сутки под таким надзором! Да еще и учиться не дают. Средневековье какое-то! Домострой!" Вслух он этого, конечно, не сказал. И задал следующий вопрос:

- Скажите, Лидия, а Вы ведь, кажется, ничуть не удивились, когда я сказал об убийстве? Вы тоже считаете, что Камила убили?

- Я ничего не считаю. Но я бы не удивилась, если бы это было так.

- Почему? У него были враги.

- Не знаю. Но грешников подстерегают опасности на каждом шагу. Тот, кто служит дьяволу, погибает от его рук.

- Простите... я не совсем уловил Ваше иносказание. Вы что-то конкретное имели в виду?

- Бекбулатов был человеком гордым и развращенным. Его ранняя смерть - закономерный итог его образа жизни.

- А подробнее можете? В чем именно заключалась его развращенность, и как это может быть связано с его смертью?

- В подробности его блудной жизни я не вникала. Но кто по краю зловонной ямы ходит - непременно поскользнется и упадет туда.

- Хотите сказать, он изменял жене?

- Свечку не держала. Изменяют нынче многие. Но не все переходят черту.

- Какую черту? - снова не понял Тимур.

- Ту, за которой погибель.

- Ясно, - пробормотал Тимур, которому на самом деле было ничего не ясно. - Ну, а конкретные подозрения у Вас есть? Заметили в тот день что-то необычное, что натолкнуло бы Вас на мысль о том, что... что Бекбулатов умер не своей смертью? Может, знаете, кто его ненавидел? Из тех, кто был в тот день в гостях?

- Кто-то, может, и ненавидел. Только не в том дело... Слуги дьявола хитры, они умеют обольстить, умеют показаться добрыми. А потом ввергают в пучину порока.

- Значит, Валентина вышла замуж за слугу дьявола?

- Можно и так сказать.

- Вы осуждаете сестру?

- Судить - грех. Судит только Бог. Но от такого мужчины надо держаться подальше, - голос ее дрогнул, сквозь стальную броню на мгновение проглянуло какое-то сильное чувство. Может, ненависть, а может... стыд? - Ох! - спохватилась она. - Мне пора. Скоро муж вернется. Он обычно в трапезной при храме обедает, а сейчас закрыли ее из-за карантина, так он домой приходит.

- Да, я бы и ему хотел задать пару вопросов. Но не буду мешать человеку обедать. Какие разговоры на голодный желудок? Я погуляю пока. Осмотрю окрестности. Места тут красивые.

Лидия облегченно вздохнула. Тимур понял это по-своему. Бедность семьи бросалась в глаза - выцветшая одежда кустарного производства (сама, что ли, шьет?), убогий домишко, отделанный дешевыми материалами (крашеная ондулиновая крыша была, пожалуй, самой роскошной деталью), отсутствие цветов и декоративных украшений во дворе. Отсутствие элементарной техники - это ж надо, воду из колонки вручную таскать, когда у всех нормальных людей даже на даче насосы! Наверное, нелегко ее мужу приходится - на доходы певчего прокормить такую ораву. И как только они справляются? Вот только колокол у ворот не вписывается в бедность обстановки. Тимур знал, как дорого ценятся даже небольшие колокольчики. А тут - практически церковный колокол! Не украл же он его, в самом деле?

Лидия, проводив гостя до ворот, освободила шнур от ветки и потравила через дыру в заборе - осторожно, чтобы не звякнуть.

- Какой великолепный у вас звонок в дверь! - восхищенно заметил режиссер. - Наверное, это непередаваемое впечатление, если в него позвонить на рассвете.

- На рассвете никто не звонит. Только днем и вечером.

- Все равно красиво. Это чей-то подарок?

- Нет. Мы несколько лет на него копили. Колокольный звон отгоняет нечистого. - Объяснение прозвучало не очень убедительно. Лидия, несмотря на свои архаические взгляды, не производила впечатление суеверной дуры. К тому же, со слов Валентины, у ее сестры было неплохое образование. Чего-то она не договаривает.

Лидия вдруг прислушалась и замерла. Потом поспешно бросилась в дом, крикнув на ходу:

- Парашка! Вода вскипела? Где лук? Я ж давно велела нарвать! Какое белье в тазу? Брось! Отец идет!

Что же за страшный хозяин в этом доме, что одно его приближение наводит такую панику? Тимуру представился медведеподобный богатырь - косая сажень в плечах, борода лопатой, колючий взгляд из-под нависших бровей... Неужели, домашнее насилие? Лидия не производит впечатление забитой жертвы. Если она и жертва - то скорее добровольная. Но почему? Валентина описывала сестру как успешного журналиста и талантливую поэтессу. Которая почему-то бросила работу, вышла замуж, сидит в четырех стенах с четверыми детьми. Когда и почему произошла с ней такая перемена? Быт закрутил? Потеряла интерес к жизни? Не похоже. Ощущался в ней какой-то стальной стержень, какая-то мрачная решимость. И вместе с тем - скрытая боль. Какое горе или разочарование прячется за этой маской внешней невозмутимости и показной покорности?

Едва Тимур успел отъехать от калитки и свернуть за угол, как с противоположной стороны улицы появился тщедушный человечек с козлиной бородкой - длинной, но жидкой. Всклокоченные лохматые волосы, повязанные на лбу шнурком, торчали непослушными вихрами. Было похоже, что мужчина не так давно начал их отращивать, они еще не достигли той длины, чтобы красиво лежать, но вид аккуратной стрижки уже потеряли. Синяя рубашка с длинным рукавом с одной стороны вылезла из-под ремня брюк, но мужчина этого не замечал. И вообще он производил впечатление человека не то чтобы плюющего на свой внешний вид, но совершенно неадекватно его оценивающий. Руки он держал на отлете, будто бы накачанные мускулы мешали их опустить. При этом мускулов никаких не было и в помине. Мужчина близоруко щурился, но очков не носил, видимо, принципиально.

Тимур надеялся услышать голос колокола, но его ожидания на оправдались. Калитка бесшумно распахнулась навстречу хозяину.

----------------------

Продолжение: http://www.myjulia.ru/article/814363/