Узнать правду. Глава 16. Наблюдательный пункт

Начало: http://www.myjulia.ru/article/814296/, Глава 2. Тося: http://www.myjulia.ru/article/814297/, Глава 3. Небольшое недоразумение: http://www.myjulia.ru/article/814298/, Глава 4. Трагедия двухлетней давности: http://www.myjulia.ru/article/814299/, Глава 5. Серая папка: http://www.myjulia.ru/article/814308/, Глава 6. Жил на свете капитан: http://www.myjulia.ru/article/814310/, Глава 7. Генеральный директор: http://www.myjulia.ru/article/814317/, Глава 8. Начнем с детей: http://www.myjulia.ru/article/814339/, Глава 9. Виртуальная подруга: http://www.myjulia.ru/article/814341/, Глава 10. Первые версии: http://www.myjulia.ru/article/814343/, Глава 11. Отцы пустынники и жены непорочны: http://www.myjulia.ru/article/814347/, Глава 12. Кара Божья: http://www.myjulia.ru/article/814363/, Глава 13. Маленькая принцесса: http://www.myjulia.ru/article/814380/, Глава 14. Фокусы с портсигаром: http://www.myjulia.ru/article/814390/, Глава 15. Русалочка: http://www.myjulia.ru/article/814393/


Еще только подъезжая к забору, Тимур понял, что в доме Бекбулатовых близится время обеда. Жареной уткой и сырниками пахло аж до самой автобусной остановки. При приближении к дому добавился аромат свежей резаной зелени и огурца. Возможно, на первое Тося готовила холодный свекольник.

Колеса зашуршали по гальке. Главная подъездная аллея едва не дымилась от палящего солнца. И Тимур предпочел добраться до дома в объезд, не с фасада, а с другой стороны, по тенистому саду. Заодно обдумать то, что увидел и услышал сегодня у Сидоровых.

Режиссер медленно катил по прохладной извилистой дорожке, глядя вниз прямо перед собой, чтобы не угодить колесом в ямку. Как вдруг над самым его ухом со стороны ствола бука, только что оставшегося позади, раздался тонкий голосок:

- Тимур Валентинович...

Тимур развернулся на одном колесе в сторону дерева. Поднял голову.

- Что же Вы не приходите? Я давно жду. - Эльдар висел, зацепившись коленом одной ноги за толстый сук и скрестив руки на груди.

- Привет, Элли. - Тимур попробовал подыграть странному ребенку. - Сегодня ты репетируешь роль Бэтмена?

- Нет, - Эльдар ловко подтянулся на ветке и перевернулся, оседлав ее. - Сегодня я готов помогать Вам расследовать убийство папы.

Тимур слегка оторопел. Но постарался не подать виду.

- Ты уверен, что его убили?

- Если бы это был несчастный случай - что тогда было бы расследовать? Все уже и так известно.

- И что тебе известно?

- Папа отравился ядовитыми сигарами.

- Да, такова официальная версия следствия. Тебя что-то в ней не устраивает?

- Меня устраивает. Если я правильно понял, не устраивает маму. И Вас. Так?

- Я еще очень мало знаю об этом деле. И о твоем отце. Я буду рад, если ты мне о нем расскажешь побольше. Ты любил папу?

Взгляд ребенка затуманился печальной нежностью, прямо как у старика, вспоминающего юные годы. Но в этом взгляде не было боли, скорее тихая грусть.

- Папа был хорошим... - прошептал мальчик. - С ним было весело. И он... он был похож на меня.

"Наверное, это ты похож на него", - подумал Тимур, но промолчал. Может, общаясь с сыном, у него получится лучше понять, каким человеком на самом деле был отец?

- Вы не видели мою лошадь? - Вдруг спросил Эльдар, сползая с дерева. - Хотите, покажу?

- Обязательно! Но давай сначала поговорим о деле.

- Да, конечно, - мальчик вздохнул немного разочарованно. - Хотя лошадь имеет прямое отношение к делу. Мне ее папа подарил.

- Как ее зовут?

- Так и зовут - Моя лошадь.

- Странное имя.

- Я знаю. Я не хочу давать ей имя. Ей уже восемнадцать лет. Она скоро умрет. Тогда я выберу себе новую лошадь. А эту будет меньше жалко. Когда у кого-то есть имя - к нему больше привязываешься. До этого он - просто один из многих.

- Да ты философ! - заметил Тимур.

- Это не я, как будто не знаете, - тут же осадил его малыш. - Это Сент-Экзюпери так считает. В "Маленьком принце". Или почти так. Я - своими словами. Я это так понимаю.

- М-мда... А скажи, Элли, что ты сам вообще думаешь обо всей этой... трагедии? У тебя ведь наверняка есть свои соображения. Ты же - очень умный парень.

Лицо Эльдара вновь сложилось в ту иронично-надменную гримасу, что с головой выдавало в нем самоуверенного "юного гения", презирающего весь мир и считающего большинство людей недоумками.

- У меня нет сыра во рту. Можете не льстить. Я сказал, что буду сотрудничать - значит, буду. И вот эти все уловки - это лишнее. Ясно?

- Ясно. Я тебя слушаю.

Подойдя к врытому в землю деревянному одноногому столику, ребенок уселся за него и подпер голову руками.

- Я расскажу, только не удивляйтесь. Даже если мой рассказ покажется странным. Но сначала можно я Вас спрошу?

- Конечно!

- Это бестактный вопрос...

- Ничего, я тоже иногда задаю бестактные вопросы.

- У Вас это... - мальчик указал глазами на ноги Тимура. - С рождения? Или Вы попали в аварию?

- Это был несчастный случай на работе, - спокойно ответил Тимур. - До того как стать режиссером, я был каскадером. Знаешь, что это такое?

- Конечно, знаю. Не с луны же я свалился. Вы разбились, делая трюк в кино?

- Почти. Я должен был прыгнуть с одной подвесной платформы на другую. Они висели на металлических тросах. Один трос лопнул. И перебил мне позвоночник.

- И теперь ничего не сделать?

- Ничего.

- Жаль...

- Ничего страшного, - Тимур был тронут сочувствием ребенка. - Я не страдаю из-за этого.

- Вы счастливы?

- Да, вполне.

- Удивительная вещь! - воскликнул мальчик. - У Вас ноги не ходят, а Вы счастливы. А у всех людей с ногами все в порядке, а они несчастливы.

- Кто несчастлив?

- Не обращайте внимания, это я так, вообще... Давайте к делу. - Эльдар вновь с серьезным видом подпер лицо маленькими кулачками и начал.

- Если верить, что папа случайно отравился сигарами - значит, это был несчастный случай. Мы все так и думали. Потому что... потому что он курил в оранжерее, а там много ядовитых растений. А сигары он делал сам. Из табака, который сам выращивал. Он ведь мог перепутать и сделать сигары из листьев ядовитого растения? - мальчишка захлопал бездонно-голубыми глазами, как бы призывая Тимура подтвердить его версию.

- Мог, наверное, - кивнул режиссер. Он решил пока не распространяться о том, что дело вовсе не в "листьях ядовитого растения", а в растительном яде, которым были пропитаны самые обыкновенные сигары. И послушать, что ребенок скажет дальше.

- Мы все так и думали. Но если допустить, что это - убийство, значит, папе кто-то специально подсунул ядовитые листья вместо табака.

- Логично. Кто мог это сделать?

- Кто-то, кто приходил к нам в дом, знал про оранжерею и знал, какие растения ядовитые. Кто-то из папиных друзей или даже из наших родственников. Он мог пробраться в оранжерею, пока папа был с гостями. Забрать листья табака и подменить их ядовитыми листьями. Потом папа захотел покурить, а у него закончились сигары. Он пошел в оранжерею и сделал себе сигару из ядовитых листьев.

- Очень хорошая версия, - согласился Тимур, поняв по интонации, что ребенок просто фантазирует. - Но согласно данным экспертизы твой папа взял готовые сигары, что хранились в оранжерее. И они все были отравлены, но в разной степени. Поэтому эксперты и подумали, что это несчастный случай - твой папа совершенно случайно закурил именно ту сигару, которая оказалась больше всего отравлена. Понимаешь, он отравился не ядовитыми листьями, а ядом, который получается из сока анчара при его нагревании и высыхании. Сигары лежали на столе под сломанной веткой анчара. Вероятно, какое-то время с нее капал ядовитый сок. Он пропитал некоторые сигары, потом они высохли. В оранжерее очень жарко - сок нагрелся, загустел и превратился в смертоносный яд. Так подумали следователь и судья.

Тимур, пожалуй, не отдавал себе отчета, зачем рассказывает все это малышу. Может, надеялся на то, что нестандартный ум ребенка даст ему какую-нибудь нестандартную подсказку? Но ответ мальчика оказался хотя и не детским, но, к сожалению, предсказуемым и логичным:

- Тогда с чего мама взяла, что это - убийство?

- Потому что... потому что она считает, что папа не мог бросить свои сигары где попало. Он ведь был очень аккуратен в отношении своих личных вещей, так?

- Наверное, - Эльдар смущенно замялся. - Я это не очень помню... то есть, меня в том возрасте не очень интересовали папины личные вещи.

"Еще бы!" - про себя усмехнулся Тимур, вспомнив как старшая дочь однажды чуть не выбросила его любимую, самую острую вилку с кривоватыми зубьями, обозвав ее "старым хламом". - "Многих такие мелочи как личные вещи родителей и во взрослом возрасте не интересуют, не то что в шестилетнем".

- И еще потому что для того, чтобы яд образовался естественным образом, сигары должны были пролежать там не меньше недели. А твоя мама утверждает, что еще утром того дня сигар на столе не было. Яд не мог образоваться всего за несколько часов. Значит, отравленная сигара попала к твоему папе не со стола. И отравленной она оказалась не случайно.

- Согласен... - ребенок нахмурился. - Вы думаете, папе кто-то дал эту отравленную сигару?

- Думаю, да. Кто-то дал ему одну сигару. При этом остальные, с разным количеством яда, положил под анчар. Чтобы казалось, будто папа взял отравленную сигару оттуда. И что она по трагической случайности оказалась самой ядовитой.

- Но если это так, значит, кто-то из гостей мог видеть, как папе давали сигару? Вы бы поспрашивали всех, кто был на дне рождения. Может, кто-то что-то вспомнит.

- Я почти всех уже спрашивал. Кого не спрашивал - с теми еще поговорю. И вообще я думаю, что никто твоему папе эту сигару открыто не давал. Сам подумай, как бы злодей это объяснил? Если папа курил только свои сигары, зачем ему брать чужую? Я думаю, преступник поступил хитрее: он подменил в папином кармане портсигар, который ты ему подарил. Забрал пустой, а вместо него положил другой, точно такой же, но с отравленной сигарой внутри. Могло такое быть?

Мальчик насупился и уставился в стол. Потом сказал с сомнением:

- Не знаю... Где преступник мог взять точно такой же портсигар, как я сделал? Я же его сам сделал, такие не продаются!

- А ты кому-нибудь показывал его до того как подарить папе? Или, может, рассказывал о своих планах? Ты ведь основу взял готовую, так? А сам только ракушки приклеил. Так вот, эту основу кто-то, кроме тебя, видел? Кто вообще видел этот портсигар до того, как ты его завернул в подарочную упаковку?

Эльдар снова нахмурился, вспоминая.

- Марина видела, няня... Ну, то есть, она видела, как я его делал. Я еще попросил, чтобы она папе не рассказывала, что это будет сюрприз. Еще я рассказывал дяде Косте, охраннику. Ну, потому что он не пускал меня одного на море, и со мной идти тоже не хотел.

- Обычно ты с дядей Костей на море ходишь?

- Нет, обычно с папой... ходил, - мальчишка упрямо поджал губы, не желая показывать слабость. Тимур ободряющим жестом положил руку на худенькое плечо. Мальчик сглотнул и продолжил твердым голосом: - Но в этот раз не мог идти с папой. Мне же надо было ракушек набрать - так, чтобы он не видел. И я попросил Костю. А он занят был. Я не отставал. Тогда он спросил, зачем мне туда надо. Я и рассказал, для чего мне ракушки. Но ничего ему не показывал.

"Да уж, догадаться сложно", - мысленно усмехнулся Тимур. И спросил:

- А кто еще знал, кроме няни и Константина?

- Аркадий. Это капитан. Он рыбу ловит.

- Баранчук? - удивился Тимур. - А что, ты его часто видишь?

- Нет, не часто. Но иногда он приходил к папе сюда. По делам. Я увидел у него кожаный портсигар. И подумал, что если на него наклеить ракушки - будет красиво. И... попросил Аркадия купить мне такой же. Для папы.

- Так тебе эту заготовку Баранчук дал?

- Не дал! - обиженно воскликнул Эльдар. - Я ему заплатил! У меня есть деньги.

- Тебе... родители в шесть лет давали деньги на карманные расходы?

- Не родители.

- А кто?

- Дедушка Егор. И Арина.

- Арина?! - обалдел Тимур.

- Ну да. Дедушка далеко живет. А когда мне было срочно надо, я всегда у Арины просил. И она всегда давала.

- А у нее откуда? Папа давал?

- Не знаю. Наверное.

- И много ты заплатил Баранчуку?

- Заплатил ту цену, что он назвал, - пояснил Эльдар с интонацией профессионального коммерсанта. - Шестьсот рублей. Аркадий сказал, это ручная работа, их один старик делает.

Тимур почесал лоб. Ого! Вот, значит, как? Арину еще и деньгами снабжали. И немалыми, если она легко давала младшему братишке такие суммы по первому требованию.

- Значит, заготовку видели няня Марина и капитан Баранчук?

- Да.

- И больше никто?

- Никто.

- Ты, наверное, забыл. Арина утверждает, что помогала тебе заворачивать подарок. Значит, она его видела?

- Арина ни при чем! - с жаром воскликнул ребенок. - Арина вообще ни в чем не виновата! Никогда! Не вздумайте ее трогать! - голубые глазенки вспыхнули недобрым блеском.

- Любишь сестру? - понимающе спросил Тимур.

- Очень, - серьезно ответил малыш. - Больше всех. Она - самая лучшая в мире.

- Чтобы помочь сестре, ты не должен ничего скрывать.

- Вы зря ее подозреваете, - угрюмо ответил мальчик. - Она не делала ничего плохого. Никогда.

- А кто? Ты, может быть, знаешь, кто?

- Не знаю! Кто-то другой, но не она! Кто угодно! - Эльдар, казалось, готов был броситься на режиссера с кулаками.

- Успокойся, я не обвиняю ни в чем твою сестру. Тем более, что она - тоже ребенок. Ей было всего тринадцать лет. Даже если бы и была в чем замешана, ее никто не стал бы за это наказывать. Но подумай, ведь Арина могла кому-то проговориться, могла выполнить чью-то просьбу... без всякого злого умысла! Ее могли обмануть, использовать. Ты об этом не подумал?

- Нет. Не могли. Она бы никому ничего не успела сказать.

- Почему ты так уверен?

- После того как мы с Ариной завернули подарок и до того как я его подарил, мы все время были вместе. Мы отдельно от взрослых стояли, понимаете? Спросите у кого угодно, все подтвердят - и мама, и Марина, и Тося...

- Но потом ты ушел с няней. А Арина осталась. У нее было много свободного времени. Ты ведь не знаешь, что она делала потом?

- Знаю! - горячо возразил малыш. - Арина сидела на диване рядом с папой. Они о чем-то разговаривали. Арина сердилась. А папа успокаивал ее. Улыбался и гладил по голове... - Эльдар снова неожиданно умолк, будто у него перехватило дыхание от волнения. потом снова заговорил. - А потом... потом папа ушел наверх.

- Откуда ты можешь это знать, если тебя там не было? - режиссер испытующе посмотрел мальчику в глаза. Эльдар говорил торопливо, эмоционально. Не похоже, чтобы сочинял.

- У меня там... под перилами вэбка стояла! На липучке... - выпалил ребенок.

- Что-что? У тебя - камера? - не поверил Тимур. - И что же, кроме тебя никто об этом не знал?

- Никто.

- Но зачем ты ее поставил? И почему никому не сказал?

- Просто так. Неважно. А никому не сказал, потому что какой смысл следить за людьми, если они знают, что за ними следят? И вообще... Если бы узнали - ее бы сняли.

- Ну, брат, ты даешь... - Тимур некоторое время переваривал информацию, потом попросил:

- Ты не мог бы мне дать посмотреть запись?

- Она не пишет, - развел руками Эльдар. - Через нее только смотреть можно. А записать - никак. Это такая, как в подъездах ставят. Там даже изображение не цветное.

- Откуда она у тебя?

- Дедушка Егор подарил. На пять лет.

"Оригинальный подарок для пятилетнего ребенка", - удивился Тимур. Но кто знает, что у них, у богатых, положено дарить детям? Вон, Арине-то дарили в десять лет золото и рубины.

- Хорошо. Раз нет записи, просто расскажи, что ты видел. Все по порядку.


- Сначала мы с Ариной завернули подарок для папы... - голос мальчика вновь едва заметно дрогнул. Но малыш явно уже умел владеть своими чувствами и только сглотнул и шмыгнул носом, после чего продолжил говорить нарочито твердым голосом. - Потом мы пошли на веранду, где все. Там взрослые поздравляли папу. Потом мы с Ариной поздравили. Я отдал пакет, папа его в карман положил. Потом все начали пить и есть. А я пошел с Мариной сюда, играть. А папа с Ариной на диване сидели.


- Что же, взрослые тебя даже не угостили?

- Да нет, я взял пирожное и бутылку лимонада, с собой. А так вообще я же пообедал еще раньше. Когда у взрослых праздник - меня всегда с няней отправляют играть.

- Обидно, наверное?

- На взрослых праздниках очень скучно. Они только пьют, едят и разговаривают обо всяких скучных вещах. Но... немножко обидно. Когда не видишь, что происходит - кажется ведь, что там что-то интересное.

- А где ты был с Мариной?

- Сразу пошли сюда, репетировать.

- Репетировать? У тебя и няня занята в театре?

- А как же! - Эльдар комично вздохнул, разведя руками. - Артистов ведь не хватает. То есть, для моих собственных пьес хватает. Я придумываю специально так, чтобы артистов хватило.

- Пишешь пьесы под актерский состав? - уточнил Тимур.

- Ага! Под актерский состав. - мальчик с наслаждением попробовал на вкус новое словосочетание. - Но иногда я ставлю классику. Фрамгер... фраг-мен-тарно.

- Классику?

- Да. Шекспира.

- Ого!

- Ромео и Джульетту.

- Ни х... ничего себе! - Вероятно у Тимура отвисла челюсть, потому что Эльдар искренне, по-настоящему, по-детски расхохотался, глядя на него. А Тимур спросил:

- И кем была няня? Джульеттой?

- Нет, Джульеттой был я. А няня должна была читать монолог Ромео, а потом умолять Джульетту, чтобы она вышла. А Джульетта сначала долго ломалась, а потом вышла на балкон...

- Но где тут балкон? Я не вижу, - Тимур покрутил головой из стороны в сторону.

- Не туда смотрите! - малыш кивнул головой куда-то вверх.

И тут Тимур задрал голову и впервые увидел ЭТО. Однозначно, это был дом. Настоящий. Площадью не более двух квадратных метров. Строение располагалось на высоте примерно трех с половиной метров над землей, мастерски укрепленное на развилке толстых сучьев мощного векового дуба. Никакой лестницы к дому не вело. Только кое-где к стволу были приделаны "дополнительные ветки" из тщательно оструганных брусков. С ловкостью белки малыш взлетел по этим приспособлениям и на мгновение исчез в домике, а затем снова появился - уже на крохотной площадке, огороженной перилами и, театрально прижав руки к груди, закатив глаза, продекламировал:

- Ах, Ромео! Тебе опасно здесь быть!.. вообще-то Джульетту у меня обычно играет Аня. Но мне не разрешали приводить друзей домой, когда у взрослых праздник.

- Аня - это из тех "девочек", что были с тобой в прошлый раз?

- Нет! Аня - это соседка. Ей тоже восемь лет. Так вот, пока Марина читала за Ромео, я решил посмотреть, что же там делают остальные...

Тимура осенило:

- Ты для этого камеру поставил? Чтобы присутствовать на празднике?

Эльдар заговорщицки закивал головой.

- Только не говорите маме, что я так делаю, ладно? А то она рассердится. Я и потом иногда так делал... ну, просто из любопытства! А потом сразу камеру убираю, когда никто не видит. В общем, я стал смотреть... от этой камеры есть такой экранчик. Он у меня в домике. В общем, Арина сидела на диване очень сердитая. И что-то папе говорила... там звука нет, только изображение, и то зернистое - с досадой пояснил мальчик. - А папа ей улыбался, что-то отвечал, по голове гладил. И Арина, вроде, успокоилась. Тоже стала улыбаться. А потом папа встал и ушел на второй этаж.

Проводить воспитательную беседу на тему, как нехорошо подсматривать, Тимур не стал. Похоже, иногда эта некрасивая привычка может оказаться весьма полезной.

- У тебя и на втором этаже камера?

- Нет, я ее на лестнице поставил. Под перилами площадки. А через открытую дверь было видно кусок веранды и кусок лестницы.

- Странно... почему же его не видел дядя Валера, когда выходил в туалет? У него, конечно, зрение слабое, но вход в туалет - прямо около лестницы. С такого маленького расстояния можно ведь рассмотреть человека, поднимающегося по ступенькам.

- Кто это Вам сказал, что у дяди Валеры слабое зрение? - засмеялся Эльдар. - Он очень хорошо видит! Это у дяди Федора зрение слабое. Он вообще слепой почти, а очков не носит. Говорит: "Сие бесовское изобретение, каким тебя бог создал, так и живи!" - передразнил малыш, смешно пародируя интонации певчего и даже пытаясь басить.

- Хорошо получается! - оценил режиссер. - Ты, наверное, артистом хочешь стать, когда вырастешь? Или режиссером, а?

- Я не хочу кем-то стать, - серьезно проговорил Эльдар. - Я уже есть. Так вот, папа пошел наверх, Арина посидела еще немного, а потом взяла бутылку газировки и тоже пошла на второй этаж. Она все время мятную газировку пьет.

- Долго папа был на втором этаже?

- Не очень. Может, пятнадцать минут. Может, двадцать. Я тогда еще плохо понимал время.

- А Арина?

- Арина дольше. И когда она спустилась вниз, уже на веранде почти никого не было. только папа и... и Тося. Она грязные тарелки убирала и другое что-то на стол ставила.

У Тимура начинало что-то складываться в голове.

- А кроме папы и Арины никто больше не поднимался на второй этаж?

- Дядя Федор еще.

- До Арины или после?

- После. И он сразу вернулся обратно. Почти бежал. И сразу к своей вобле кинулся...

- Вобла - это тетя Лидия?

- А что? Ее все так зовут... Они вообще противные! Они нас не любят.

Против этого Тимуру было нечего возразить.

- Элли... а кто-то еще туда поднимался? Какая-нибудь женщина?

По лицу ребенка пробежала тень, на нем отразилась напряженная работа мысли. Затем разочарование.

- Не помню... я не все время смотрел в камеру. Я ведь иногда выходил на балкон еще, чтобы слова сказать за Джульетту. Может, в это время кто-то и проходил. Но Арина точно не спускалась! Потому что я видел, когда она вышла.

- Когда Арина спустилась вниз - ты не понял, в каком она была настроении?

- Не знаю. Я не видел ее лица. Она смотрела под ноги.

- Так... Элли, если я правильно понял, камера была направлена с лестничной площадки в сторону веранды, в кадр попадали стол, диван и первый пролет лестницы?

- Да. И немножко окно.

- Значит, когда сестра встала с дивана и пошла к лестнице, ты видел ее лицо. А когда спускалась - ты видел ее уже только со спины?

- Конечно! - мальчик усмехнулся, - Не шла же она задом наперед!

- Тогда почему ты уверен, что это была твоя сестра? Ты сам сказал, изображение черно-белое, плохого качества.

Эльдар замер и растерянно захлопал пушистыми ресницами.

- Не знаю... а кто же еще? Если Арина поднималась наверх, то она же и спустилась. Как еще-то может быть?

- Как ты ее узнал? По одежде? В чем она была?

- Да как обычно... в платье каком-то. Светлом, кажется. И такое, знаете, без рукавов, на веревочках таких тонких. И еще у нее в руке была бутылка газировки недопитая.

- Помнишь, кто еще из гостей был в светлом платье на бретельках?

- Да все женщины! - засмеялся Эльдар. - Жара ведь!

- Давай зайдем с другой стороны. Арина - девочка крупная. А какого роста она была в тринадцать лет?

- Я не помню, сколько в сантиметрах...

- Да что ты! Примерно хотя бы. В сравнении со взрослыми.

- Где-то с Марину была. Может, немного поменьше.

- Ты бы со спины точно отличил Арину от Марины?

- Конечно! Как их можно спутать? У Марины ж волосы черные и короткие... поэтому она и похожа на Ромео. А у Арины - светлые и длинные. И волнистые, как у мамы.

- Тогда попробуй вот еще что вспомнить. Ты ведь не все время смотрел в экран, да? Выходил на балкон.

- Конечно, мы же с Мариной играли.

- Домик твой - высоко над землей. Из него далеко все видно. Когда ты был на балконе - не видел кого-нибудь с другой стороны дома? Может, кто в окошко влезал или вылезал? В то, что в конце коридора?

- В это? Да Вы что! Вы его видели? Туда даже я не пролезу!

- Оно всегда было разделено на узкие полосы, переплет не меняли?

- Всегда. Тося даже ругается, что его мыть трудно - у нее рука плохо пролазит.

Значит, больше ничего не заметил?

- Не помню! Не могу вспомнить... - Эльдар в отчаянии шлепнул ладошкой себя по лбу. А ведь правда, же! Оттуда весь сад видно. И вход в оранжерею видно.

- Не расстраивайся... я понимаю, это было так давно, - Тимур понимающе улыбнулся.

Для восьмилетнего ребенка два года - целая вечность... Это взрослый, потеряв близкого человека, не может восстановиться десятилетиями. Иногда - всю жизнь. А для Эльдара с тех пор прошла уйма времени. Но зато у детей и раны зарастают быстрее. Папа был у него "в прошлой жизни". Да и можно ли в шестилетнем возрасте всерьез и надолго привязаться к человеку? Всерьез осознать его незаменимость? Вряд ли. Себя Тимур в таком раннем детстве помнил эпизодически. И основные воспоминания касались любимых игрушек, лакомств и развлечений. Ну, еще особенно ярких впечатлений - первого посещения зоопарка, катания с какими-то родственниками на моторной лодке, ярких шариков на первомайской демонстрации, как впервые папа играл с ним в футбол детским резиновым мячиком... Но вот хорошо ли он помнил себя шестилетнего, когда ему было восемь лет - этого Тимур не мог сказать. А этот странный малыш в шесть лет играл не в мячик, а в постановку спектаклей. Причем, Шекспира! Черт его знает, как у него голова работает...

- Да, давно. Но если постараться, я, наверное, смогу что-то вспомнить. Например, как кто-то входил в тот день в оранжерею.

- Вряд ли, - Тимур опасался нового всплеска фантазии, которую ребенок наверняка может перепутать с реальными воспоминаниями. - Камеры наблюдения показали, что в тот день никто, кроме твоего папы, туда не входил...

Возражение прозвучало, как гром среди ясного неба:

- В оранжерее есть второй вход. С обратной стороны. Про него знали только папа и я. И этот вход не просматривается камерами.
-------------------
Продолжение: http://www.myjulia.ru/article/814417/