Сказ о том, как моя подруга …араба «крутила». Часть 7

Эта заключительная часть посвящается всем читательницам, которые были со мной на протяжении всей повести, поддерживали ее героев, сочувствовали и сопереживали им, а также неустанно вселяли в меня творческое вдохновение, за что им – огромная благодарность и признательность!

ОКОНЧАНИЕ. 7 ЧАСТЬ.
(Данное творение всего лишь очередная восточная сказка, в которой не все ложь и есть намек)

- Ты понимаешь?! Я струсила! СТРУСИЛА!!! Я – предательница, слышишь? Мне даже Аша сказала, когда я ей все рассказала, что она не ожидала, что я так поступлю и что я не права. А я не просто неправа. Я – гадина! И трусиха! Он приехал за мной, пошел на то, чтобы прямо сказать человеку, с которым он был дружен и успешно ладил свои дела с ним, что он меня забирает, потому что любит. Я только потом поняла, на ЧТО он пошел, ради меня. А я взяла и сунула ему кинжал в спину. И правильно, что всё так со мной случилось. Правильно! Я заслужила это.
Вика уже давно опорожнила всю бутылку с виски и теперь рыдала пьяными слезами у меня на плече. Я не знала, что сказать. Я была расстроена ее поступком. Для меня в такой ситуации было бы однозначным – уйти с тем, кого любишь и кем любима, а там трава не расти. Но это для меня. А Вика всегда была практичней и здесь практицизм сыграл злую шутку над ней и подставил свою кривую подножку, давая понять – «всего в этой жизни наперед НЕ ПРОСЧИТАЕШЬ!»
Вика всхлипывала, мне стало ее жалко. В конце концов, я встала на ее место и попыталась оправдать ее поступок. Зная, что Вика всегда и все привыкла просчитывать, продумывать, я поняла, что в тот вечер она подумала хорошо и все взвесила более холодно и расчетливо и, как ей показалось, приняла правильное решение, о котором не могла предупредить Джафара и потому пришлось так глупо «выворачивать» из ситуации их обоих. Вика тихо сказала, будто чувствуя, о чем я размышляю:
- Пойми… я как представила… Он забирает меня. Ладно, хорошо… привозит на новую квартиру. И исчезает… ну мало ли? Передумал, разлюбил, что-то случилось с ним, наконец. Его нет день-два… Я одна в чужой стране, с визой от Абдуллы, с которым поступила по-хамски. Да мне вообще могли бы отомстить. И Джафару тоже. А потом. Если бы даже мы дальше были вместе. Это он в одночасье жениться захотел. А если бы передумал потом? Все бы друзья его знали, что я перебежчица, что я изменщица. А с такими знаешь, как здесь поступают? А с Абдуллой все более-менее стабильно. И за этот год, что мы были вместе, загрезила возможность, что он как-то упорядочит наши с ним отношения. Может даже женится. И потом он такой старый… он ведь мог бы мне что-то завещать. И я бы беды не знала. Жила бы себе потом обеспеченная всю жизнь… А с Джафаром что? Только любовь и все?
- И ты решила. Чем журавль в небе, лучше старенькая синичка Абдулла в руках, да?
- Да! Да!!! Именно так! А ты как думаешь? Я одна, совсем одна! Я должна о себе заботиться и думать, прежде чем с головой в омут бросаться!
- … И решать, который из хозяев будет побогаче и пощедрее, да?
- А ты жестокая. Да. И это тоже.
Вика помолчала. Молчала и я. Вдруг она обхватила голову и стала раскачиваться из стороны в сторону, горестно всхлипывая:
- Ох, мать, что же я наделала? Что наделала? Ведь могла любить… могла быть с красивым, не старым, любящим и тоже богатым человеком… Что же я наделала…
- Вика, ты еще скажи спасибо, что живая сюда приехала, и я тебя вижу невредимой… Ты вот сейчас сидишь, вздыхаешь. А мне вспоминается фильм: «Мой ласковый и нежный зверь». Помнишь, там тоже молодая красивая девушка все бегала от одного старого богача к другому? А любила, может, менее богатого, чем ее старики, следователя, но тоже при деньгах. Но ей казалось, видимо, что его денег для их любви будет не достаточно. И как он не звал, не уходила к нему. Вот она тоже как-то сказала ему: «Милый мой, какая же я дура, могла бы выйти замуж за графа, а не за своего мужа, граф бы развелся со своей помпадурой, у меня было бы много денег, мы бы с тобой продолжали встречаться и были бы счастливы…» А ее любимый ждал совсем других слов от нее. Закончилось все трагически. Она до того довела своего любимого своими размышлениями, с кем ей быть и кого выбрать побогаче, что, в конце концов, он ее зарезал кинжалом в сердце. Так это русские люди. Такие, как ты, Вик, чего про русских говорить, арабов могут довести до кровавых развязок… Это раз плюнуть…
Вика притихла, размазывая тушь по щекам.
- Ты думаешь, меня бы могли убить?
- Вика! Я ничего не думаю, я говорю, хорошо, что все хорошо кончается. И если уж ты решилась бы уходить, надо было поворачиваться и уходить и доверять тому мужчине, которому доверилась, уж прости за тафтологию. А если ты не доверяешь ему, о какой любви речь идет? Не надо было мозги колупать… Ни тому мужику, ни другому. Тем более, это арабские мозги. Взрывные и непредсказуемые…
- Да. Ты права. Мне еще повезло, что Абдулла не такой темпераментный и спокойный по жизни. Но вообще, у него, как оказалось, у самого рыло в пуху…
- Что ты имеешь в виду? Расскажи, что дальше-то было?
- Хорошо, только у меня во рту все пересохло. И от виски, и от «говорильни». Сейчас выпью минеральной и продолжу, ладно?

***
К вечеру Абдулла ушел из квартиры к себе домой. Аша сидела рядом с Викой и как могла успокаивала ее. Она уже все знала. И какое решение Вика приняла и про то, что Джафар повернулся и ушел и каким был его последний взгляд, полный непонимания и ищущий поддержки в глазах Вики… Аше было жаль подругу, но она была потрясена сначала тем, что Вика вообще вела подобные разговоры в машине Джафара, а потом тем, что раз уж она пообещала ему, то и должна была поступить, как сказала. Ей вообще была непонятна эта русская девушка с темной, зашоренной, закрытой ото всех душой. Ох уж, эти русские… Никогда не поймешь, что у них на уме, и что они выкинут в следующий момент. Но Аша понимала, общаясь с Викой, что так привлекает Абдуллу и других восточных мужчин к русским девушкам. С ними не соскучишься. Они не предсказуемы. Не они будут следить за мужчиной, куда он пошел и кому улыбнулся, а сделают так, чтобы ИХ мужчины глаз от них не отводили и с тревогой наблюдали, не собирается ли кто умыкнуть их добро? А это дорогого стоит. И этому нужно еще поучиться. Вика нравилась Аше, несмотря на свои некрасивые поступки. Она впитывала, как губка, что та говорит, как носит даже самую «задрапированную» одежду, как «заигрывает» с Абдуллой. Да и что говорить, на ее глазах произошло «влюбление» в себя самого неприступного Джафара. И сделала Вика это мастерски. Отточено и быстро! Притом делалось это не специально, а по привычке, Вике было свойственно любых мужчин, попадавших в поле зрения, попытаться влюбить в себя или хотя бы понравиться им. Это поднимало ей самооценку. Только одного не учла Вика. Что на сей раз она и сама попадет в те же сети и влюбится в Джафара. А что это действительно так, Аша понимала уже по тому, как мечется по дому Вика, как она беспрерывно подходит к окну, словно высматривая кого-то… Еще она слышала, как Вика плакала тихо то в ванной, то в своей спальне. А когда выходила к ней, к Аше, была весела и приветлива. Интересная эта Вика. И какая сильная девушка. Умеет горечь запрятать глубоко в сердце и виду не подавать, что у нее на душе творится. Аша бы так не смогла…
В тот вечер, уже часов в 12 ночи вдруг зазвонил мобильный Аши. Девушки смотрели двд-фильм. Аша подняла трубку, послушав говорящего, передала трубку Вике.
- Меня? Кто это?
- Это Джафар. Он просит тебя к телефону.
Вика задрожала. Она с ужасом подумала, что сейчас он ей напоследок выскажет все, что о ней думает. Обзовет всяко-разно. Хотела уже отключить разговор, но Аша сделала страшные глаза и замотала головой. Вика поднесла трубку к уху и услышала такой желанный, такой приятный ей голос:
- Вика. Извини, что звоню к Аше на телефон. Твой отключен.
- У меня его еще днем забрал Абдулла. Сказал, к кому тебе здесь звонить?…
- Я понял… Он дома?
- Нет. Джафар! Я… Ты прости…
- Ты можешь спуститься сейчас вниз? Не бойся, никто не узнает, я заплатил охраннику. На несколько минут. Пожалуйста! Мне это очень нужно.
- Да. Я сейчас! Я быстро!
Вика забегала по комнате, собираясь и подкрашиваясь. Аша спросила:
- Ты куда? Ты совсем уходишь? Ты к нему?
- Аша, я ненадолго. На пять минут. Ты жди меня, я скоро.
Выскочила за дверь в длинном домашнем платье из хлопка. Переодеваться было некогда. Да и для чего? Зачем ей теперь красоваться перед Джафаром, если она уже приняла решение. Она только посмотрит на него. Чтобы запомнить надолго…
Выскочила в вестибюль. Джафар быстро подошел к ней. Он ее ждал, взял за руку и повел из здания. Охранник с интересом смотрел им вслед.

***
Они сидели на пляже. Там было тихо, и ни одного человека. Море было спокойным и ровным, только легкая волна набегала на берег. Смешные крабы бочком-бочком бежали с испуганными глазками-шариками по прибрежному песку. Они сели на красивую лавочку у самого моря. Джафар молчал. Вика понимала, что должна все объяснить, но слова не шли у нее с языка. Она боялась разрушить своим объяснением свою, может быть, последнюю близость с этим человеком. Ей так хорошо было сидеть с ним рядом. Легкий бриз приносил к Вике соленый запах моря и аромат мужской туалетной воды, которой пользовался Джафар. Ей опять захотелось плакать. Почему так? С любимыми людьми хочется плакать и от грусти, и от счастья, когда они рядом. Джафар первым нарушил молчание:
- Значит, не поверила мне? Не решилась?
- Джафар… я…
- Ничего, милая… ничего… Я тебя понимаю. Я же тебе чужой совсем. Меня ты всего неделю знаешь. А с ним ты целый год знакома. Я все понимаю. Ты прости меня, что я так помешал вам. Тебе все испортил…
- Ты ничего не испортил! Джафар, я хочу сказать, я тебя так люблю. Так люблю!
- Что же тогда? – в глазах Джафара затеплилась надежда. – Почему ты так поступила? Я так хотел тебя забрать сегодня. Я такую красивую квартиру для тебя снял! С видом на море. Там вся мебель белая, как твоя кожа. Там такое джакузи, ведь ты так любишь купаться. Там столько вещей для тебя! Я давно покупал их для тебя, они должны были подойти тебе по размеру…
- Джафар. Я в этой стране чужая. А ты здесь свой… Пойми ты меня. Я из власти Абдуллы попала бы во власть к тебе.
- Вика! Как ты можешь? Какая власть? Я же спрашивал тебя, пойдем со мной, если любишь. Разве ты ради власти живешь с человеком?
- Джафар, зачем ты меня обижаешь? А если бы ты передумал быть со мной, а меня уже увез от Абдуллы? Если бы взял и пропал? Кто бы я здесь была и что бы со мной было? Мало ли таких вот девушек брошенных теперь по Эмиратам зарабатывают своим телом?
- Вика! Ты вообще не то говоришь. Подожди. Я совсем ничего не понимаю. Куда бы я пропал? Как бы я передумал, если я тебе сказал, что я первый раз в жизни так полюбил. Ты что, считаешь, что можно полюбить и тут же разлюбить?
- А почему нет? Кто вас знает, арабов?
Джафар сжал с силой кулаки. Желваки заходили на скулах. Вика знала, что больно хлестанула Джафара. И наотмашь. Но остановиться уже не могла. Она видела, как ему больно и хотела уязвить еще больше. Она злилась на него, на себя, на обстоятельства и…вымещала всю свою злость на нем:
- А что? Разве вы такие преданные? Разве вам нельзя жениться сразу на десятке глупых женщин? Разве не ты лихо пообещал разойтись с женой, если что? Так что тебя остановит, если я, практически никто тебе, попаду к тебе в «лапы»? Ты думаешь, мне приятно каждый доллар выпрашивать у Абдуллы, потому что я от него завишу? А когда я буду выпрашивать эти деньги у тебя – ты думаешь, намного твоей любви ко мне хватит?
Джафар тяжело поднялся.
- Подожди. Я еще не все сказала. Раз уж пошел такой разговор…
- Вика…Я не хочу тебя слушать… Я не хочу помнить тебя такой.. Ты страшная женщина… Ты – совсем другая, чем я думал. Я думал, ты хоть чуть-чуть, хоть на мизинец любишь меня от целой руки, как я люблю тебя. Но это не так. Ты любишь только деньги. Ты про деньги сказала уже 10 раз сейчас. А о нас двоих, о том, что ты вообще ко мне чувствуешь ни слова. Я ради тебя готов был перевернуть всю эту страну, поссориться со всеми, кого знал. Так неужели я бы пожалел для тебя хоть что-то? Разве бы я хоть на день оставил бы тебя без средств в чужой стране? А что касается денег… Знаешь, ты зря так переживала. Вот, возьми карточку, - Джафар протянул ей пластик, - Она «золотая». Почти, как ты… (усмехнулся). Здесь твои деньги. Я их когда квартиру снимал, тебе положил. На всякий случай. Хотел, чтобы ты не чувствовала себя обделенной и не боялась, что остаешься без средств, даже если меня нет дома. Код, на, тоже возьми.
- Джафар, зачем ты мне это даешь? Мы же теперь не вместе. Зачем?
- Затем, чтобы ты хоть на минуту забыла о деньгах и подумала о чем-то другом. Более важном. О том, например, как я любил тебя. Там хватит тебе, я знаю, ровно на минуту. Пусть хотя бы эта минута будет моей… Прощай, милая моя... Любимая моя женщина. Ты дойдешь сама до апартаментов, здесь несколько шагов? Прощай. Будь счастлива.
Джафар посмотрел на Вику, поцеловал ее в щеку, повернулся и пошел вдоль берега. Вика во все глаза смотрела ему в спину. Силилась что-то выкрикнуть. Во рту пересохло. Кажется, она закричала, даже заорала: «Джафар! Не надо! Не уходи! Я все неправильно сказала! Все неправильно сделала! Я не то и не так все хотела!!!» но оказалось, она просто, как рыба разевает рот. А все эти слова кричит ее душа. Джафар уходил все дальше и дальше. Его белая одежда уже превратилась в яркую светлую точку у моря. Он сел в свой джип, завел его и уехал. Вика слышала, как завелся двигатель, автомобиль последний раз прощально ей посигналил. Джафар всегда сигналил ей, когда они расставались, и она уходила домой. Все стихло. Вика стояла неподвижно, чувствуя, что совершила что-то непоправимое в своей жизни и что-то очень важное упустила. К ней подошел полицейский, спросил на английском, приняв ее, видно, за туристку: «Вы не потерялись? Вам что-то нужно? Куда вас проводить?»
Вика покачала отрицательно головой и поплелась к зданию апартаментов. В руке у нее была зажата поблескивающая золотом пластиковая карточка с кодом к ней. Последний прощальный подарок любимого человека.

***
- Вика, и сколько там было?
- Где?
- На карточке этой?
- Мать, ну ты прямо, как я, становишься. По доллару в каждом глазу вместо зрачков. Разве в этом дело? Я до сих не знаю, сколько там на этой карточке, она вон лежит на дне чемодана.
- Ты что? Интересно же? Сколько стоит твоя минута раздумий о былом.
- Вот ты смеешься, а как больно сейчас подруге – не понимаешь.
- Я понимаю. Стараюсь отвлечь. А у меня плохо получается.
- Это переболеть надо. Так быстро не пройдет. Нечасто же я влюбляюсь…
Вика горько улыбнулась. К ней возвращался ее вечный спутник – оптимизм. Я спросила:
- А что с Абдуллой? Что было потом? Почему ты говоришь, он тебя «выпер»?
- Да я сама ему во всем призналась. Вот наворотила, да? Управилась – лучше не бывает. Видно, не получится у нас, у русских, так лихо руководить собственной душой. Когда она болит, мы ее ничем залечить не можем. Даже подсчитыванием барышей. На следующий день после того разговора последнего с Джафаром у меня был день рождения. Помнишь, да? Я еще тебе звонила пьяная, а ты смеялась, что я плету.
- Так ты смешная всегда, когда пьяная.
- Зато Абдулле было не до смеха. Во-первых, он начисто забыл, что у меня день рождения. Во-вторых, на его погибель, я сама уже подумала о себе и как себя поздравить заранее. И прикупила в супермаркете, пока катались с Джафаром, в Абу-даби пару здоровых бутылей водки. И поставила их в холодильник. А в-третьих, то утро моего дня рождения приготовило мне очередной шок. Абдулла забыл первый раз в жизни свой сотовый здесь, в квартире. Я увидела и обрадовалась, что можно в нем пошариться. Дело в том, что он свою мобилу всегда держал при себе. И мне строго-настрого запрещал к ней прикасаться. Типа, не надо мне совать свой нос, куда не следует и если надо позвонить, то я могу его попросить, и он даст мне сотик, а так трогать «низззя!». И я схватила сотку, чтобы посмотреть и записать себе номер Джафара на бумажку. Не знаю зачем, но хотела взять и все тут. Номер Джафара у Аши не высветился на сотовом, когда он звонил, а у Абдуллы, я знаю, он был. Номер-то я нашла. Но кроме этого я увидела, что у него есть кроме женского имени «Вика» в телефоне еще «Катя». Я офигела! Это что за «Катя»? тогда я стала смотреть сообщения и… Не догадываешься?
- Ой, ну наверное, какая-нибудь тоже русская подруга друга?
- Если бы! Там в сообщениях я увидела довольно обширную переписку, при том каждодневную моего Абдуллы …с этой молодой девушкой. Еще моложе меня на фотках в телефоне. Там была не просто переписка, а постоянные разговоры, как она его любит, он ей отвечал, как он ее. Она все зазывала его в гости в Киргизию, он писал, что сейчас очень занят, но уже вот-вот, скоро и проч и проч. Там та-акие «интимности» между ними двумя были, что у меня не уши, а глаза в трубочку свернулись. То есть по переписке я точно поняла, что спят он конкретно и знакомство произошло у них, видимо, уже после нашего. Он как раз ездил в Киргизию по делам, я вспомнила это тоже.
- Я в шоке, Вик. Правда. Вот этого я не ожидала…
- Разве я ожидала, что какой-то старикан?… Да он же вечно болен был! Я ему то травки заваривала, то в носу ковыряла, то в уши капала… Лечила всеми днями! Я уж думала каждый раз, хоть бы не помер на мне старичок-то? А он оказывается на два, а, считая его жену, то и на три фронта успевал! А самое обидное было, что я так обошлась с Джафаром, ради этого козла, ради того, чтобы его не позорить на все Эмираты, да и не хотела с ним поступать гадко, ведь он мне весь этот год ничего плохого не делал, только хорошее. А тут такое... В общем, подмену себе, вместо меня готовил. Просто я уже начинала ему надоедать. И он нашел новую игрушку себе и придерживал ее на всякий случай. Вот в тот день и так на душе погано было, да еще никто про день рождения не вспомнил, да еще я «рогоносицей» оказалась, а не Абдулла… Аши не было еще дома, учухала со своим Захиром гулять, у них-то все в порядке было, все налаживалось… Не то, что у меня с Джафаром. Так вот. Я, правда, подождала еще поздравлений. Ты же знаешь, у нас всегда именинников спозаранку поздравляют. Все позвонят, все «отметятся», даже если вечером к тебе придут отмечать. А тут тишина. Так мне обидно стало. Думаю, если бы не мой гадкий язык и не моя трусость, я бы сейчас свою днюху с любимым человеком отмечала, где-нибудь в шикарном ресторане, а я водкой вместо этого буду давиться, закусывая манго, блин. Наливаю себе полный стакан. И как хряпнула. Еле продышалась. Голова поехала капитально. Походила, врубила музон во всю мощь, еще налила. Еще – ка-а-ак жахну полстакана. Веришь, просто напиться захотелось. Мочи нет! Гуляла я так, сам на сам, гуляла. Потом плохо помню. Помню, что Абдулла приперся через три-четыре часа, как я сама отмечать начала свой праздник. Да не один, а с друганами своими. Все такие с коробочками поздравительными, все в своих арабских одеяниях, запашистые, надухаренные. Приготовились меня поздравлять. Они, оказывается, хотели мне сюрприз сделать. Ты бы видела их рожи, вытянутые от удивления. Абдулла тоже не ожидал меня такой пьянючей застать. За их спинами и Аша скоро нарисовалась с Захиром, тоже с подарками. (представляю, как Захир Джафару потом расписал, какая я «красивая» была). Но мне уже все было по фигу. Начинался театр одного актера и кучки арабских зрителей. Арабы вообще обалдевают от пьяных русских женщин. Дома-то такого цирка никогда не увидишь. А еще как узнали, какую дозу я приняла, вообще в шоке были. Куда им до нас? Они с рюмочки водки уже ушатанные. Чего только они не увидели и не услышали. Я и поплясала для них, и песни русские поорала, мне даже аплодировали. И в краковяк пошла, и в гопак. Правда, Абдулла все время пытался меня угомонить, замочить в ванной в прохладной воде и спать уложить. В ванной я замочилась, но только сказала, чтобы меня Аша мыла. Аша, помню, меня намыливает, а сама причитает: «Разве можно девушке столько пить? Ну случилось и случилось… Ну не сложилось с Джафаром, и ладно. Что ж так убиваться-то?» Я Аше пьяно отвечала: «К-к-кто убивается-то? Все счастливы… не видишь? Я веселюсь…» Но Ашу было не обмануть: «Вижу, вижу, как веселишься… Ты бы спать шла сейчас, а? Вика. Давай, я тебя спать положу. А то наделаешь еще делов. Вон, на стол залезла, а со стола упала…» «Эт-то я в-всегда на с-столе танцую, к-когда выпью…» «Ну-ну, танцовщица ты моя… спать бы надо, спать…»
Но угомонить меня не удалось ни Аше, ин Абдулле. Приняв душик, я хоть и приободрилась, но голова, конечно, как ехала, так и ехала. А высказаться-то как хочется! Вылетаю к гостям. Те, в предвкушении дальнейшего цирка, и тут я выдаю с тем же пьяным надрывом, разумеется:
- Абдулла! Любимый мой! А ты знаешь, что ты совсем не любимый? И знаешь ли ты, что я ради твоих поганых денег, которые ты мне даешь с гулькин нос, предала любимого человека? А? Знаешь? А знаешь, что я в курсе, что у тебя имеется такая же вот содержанка, которая только и ждет, когда я отсюда свалю и ты ее в гости позовешь. Ты из мобилки своей даже не удосужился все ваши разговоры постирать. Какой же ты гад оказался! И я ради тебя бросила и отказала любимому человеку, который в тыщу раз лучше тебя и честнее! Так вот знай! Я тебя терпеть не могу! Катись ты из моей жизни знаешь куда?
Абдулла хватал меня за талию, пытался утащить в спальню, чтобы угомонилась и спать легла. Чего-то лепетал притихшим своим друзьям, дескать, вы ее не слушайте, напилась баба… Дальше каюк. Амба! Как выключило.
Просыпаюсь. Уже утро следующего дня. На подушке рядом лежит записка: «Фико, собирайся. Билеты на твой самолет я уже купил. Встретимся в аэропорту. За тобой заедут…».
Ашенька подошла ко мне, принесла стакан свежевыжатого апельсинового сока. Она плакала. Говорила, зачем я так выпила и все рассказала. Ей от Абдуллы влетело по первое число, и он ей высказал, что она плохо за мной смотрела и почему она не рассказала ему, что я кручу роман за его спиной и тем самым позорю.
- Ашенька, да мой роман по сравнению с тем, что он у меня за спиной крутил – цветочек-тюльпанчик, вздохи при луне у моря!
- Он сказал, что ты все выдумала, чтобы себя оправдать. И в его мобильном ничего такого нет. А тебя он больше после таких оскорблений терпеть не намерен.
- Да пошел он! Это я его терпеть не намерена! И сама бы уехала сегодня, без его «выталкиваний».

***
Вика привезла мне оттуда много красивых вещей, специально по моему размеру подбирала. Еще фруктов. Она знала, как я их обожаю. А тем более фрукты из самих Эмиратов. Мангустины, папайя, манго… Мы ели их три дня, все никак наесться не могли. Те фрукты из Саудовской Аравии, Турции и Эмиратов, что привозят в наши супермаркеты совсем другие, то ли их снимают с деревьев неспелые и потому у них такой травянистый вкус и запах. Эти привозные фрукты – только слабый намек на те, из самой страны. В тех вкус солнца, моря, запахи чужой красивой жизни.
Абдулла приготовил «откупные» подарки для Вики. Когда она приехала в аэропорт, ее ждали у багажного отделения кучи коробок с бытовой техникой. Абдулла стоял надувшийся и сердитый и смотрел в сторону. Вика решила играть свою «зарабатывальную» миссию до конца.
- Ты мне не дашь денег с собой? Мне платить очередной взнос за квартиру, когда приеду. – она больше его проверяла, нежели просила денег. Хотя деньги ей были нужны. Их у нее не было совсем. Она ведь уже год не работала (так захотел Абдулла) и жила полностью на его деньги.
- Ты не заслужила денег.
- Да? А чем же это? Мало делала тебе массажей, заваривала травок и танцевала стриптизов?
- Ты мне изменила.
- Нет, дорогуша, это ты мне изменил! Ты что-то путаешь.
- У тебя нет доказательств. А у меня есть. Целая куча свидетелей. Ты сама сказала!
- Ну мы-то с тобой, без свидетелей если, оба хорошо знаем, кто из нас изменял по-настоящему?
- Что ты хочешь от меня?
- Если ты мне сейчас не дашь хотя бы 500 долларов, я на весь аэропорт в Шардже устрою такой скандал, что тебе потом будет очень стыдно. Ты мне веришь?
Абдулла злобно смотрел на нее.
- С тебя станется... Тебе недостаточно подарков от меня?
- Я тебе объяснила, на что мне нужны эти деньги. А свои подарки можешь оставить себе, в качестве компенсации.
- Ты плохая, Вика. И неблагодарная! Я еще расскажу, какая ты гадкая, твоему любимому Джафару. Пусть знает, чего ему удалось избежать. Это я с тобой намучался… а ему повезло…
- Как же ты страдал, бедненький… Ну теперь твои страдания закончатся и стоить это будет 500 долларов.
- Да на! Подавись! – Абдулла запутался в складках своего одеяния и, наконец, вытащил кучку мятых купюр, бросив их в лицо Вике. Вика спокойно подняла упавшие на пол деньги, разгладила, сложила к себе в кошелек.
- Я беру эти деньги на первое время. Мне нужно будет устроиться на работу и наладить свою будущую жизнь. А также заплатить за квартиру. Поэтому мне все равно до твоей злобы и до того, как ты швырнул мне эти деньги. Думаю, ты не обеднеешь. А мне о себе теперь подумать надо.
Абдулла еще долго смотрел вслед улетающему самолету. О чем он думал, в тот момент, мы теперь никогда не узнаем.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Через два года после всего, что произошло в этой повести, Вика вышла замуж за простого русского парня, которому, разумеется, ничего не рассказала о своей поездке в Эмираты и о том, что там произошло. Она работает в рекламном агентстве, и работа ей очень нравится. Живут они в квартире, которую Вика купила сразу после приезда из Эмиратов. На пластиковой карточке, которую ей дал в их последний разговор Джафар, было …50 тысяч долларов. На эти деньги Вика и купила себе эту квартиру - прощальный подарок друга. Так что память о нем получилась не на минуту, а на гораздо долгий срок. Сколько Вика не будет входить в свою уютную красивую квартирку в спальном районе города, столько будет помнить этого человека…



Живут они с мужем дружно и хорошо. Только иногда Вика, бывает, всплакнет на своей бабьей кухне над мятым листочком непонятного номера от какого-то мобильного телефона.
Всегда ваша, Руфина Угрюмова