Штольня. Заключительная часть

5.
Виктор был дома. Жил он с родителями в доме на две семьи. Дом аккуратный, выкрашен, наличники радуют глаз. Еще больше удивляет образцовый порядок во дворе. Все ухожено, красиво. Виктор встретил нас с особым теплом и восторженностью. Ивану дружески пожал руку. Мою долго держал в своих теплых руках.
Было тепло и для конфиденциальности мы сели на улице в беседке.
- Ну, рассказывайте, великий сыщик Айсидора Васильевна, чем я Вам могу помочь?
- Вам, Витя, Иван уже рассказал вкратце, чем мы тут занимаемся…
- Да, разведчики прямо.
- Ну так вот, вчера я провела масштабную операцию и нашла карту!
Я рассказала Виктору все как есть на самом деле, в нем я нисколько не сомневалась и надеялась на его помощь, как милиционера и как местного жителя.
- Вот что меня интересует: кто такой Гриша Бритый. Я уже не раз сталкиваюсь с этим именем в связи с нашим делом…
- Это я вам и так скажу, он был уголовник и местный авторитет.
- Ну, это я и сама знаю. Но вот по материалам дела, карту у иностранца бандиты не брали, но как-то же интерес у Бритого появился.
- Знаю только, что еще юношей он приехал из Нижнего Новгорода, работал на заводе в городе. А потом переселился сюда. Сколотил свою банду и держал тут всех в своих руках…
- Да уж… Ясно не стало. А как на счет Петра Алексеевича, друга Гранина Захара Семеновича?
- Да что-то они последнее время совсем дичились друг друга. Вот и на свадьбу золотую Гранины Толоконкиных не позвали.
- Витя, постарайся поглубже копнуть. Что-то Петр Алексеевич темнит.
- Это запросто. Мы вытрясем его душонку. Теперь-то он нам как никто другой стал доступен. Заступничка-то не стало…
- Какого заступника?
- Так, говорят, Бритый был его незаконнорожденный сын. Правда, только слухи, в деревне они быстро распространяются, но часто подтверждений мало…
- Н-да! Неплохая картина может прорисоваться. Кстати, пошли в машину. Покажу карту и картину. Может, чем поможешь.
В карте Виктор признал план деревни и лесного массива. Правда, говорит, немного изменилось. План-то видно старый. Но приблизительно можно узнать.
- А что, больше никаких цифр-то не было? Указателей понимаешь. Тут ведь даже масштаб не указан. Этак весь лес разрыть придется.
- Прямо только лощинку проехать не сбиться, а там лесом хорошо. Отъехать с полверсты, у высокой, мотавшейся от ветра дубовой ветки с сухими, кой-где державшимися на ней листьями, свернуть влево.
- Это где ж такое написано?
- Нашла там же, где и карту. Значит, к ней приложение. Вполне возможно. А полверсты - это сколько? - поинтересовался Витя.
- Пол-километра, - с достоинством сказала я.
- Все, надо переезжать мне в город, а то отупею я тут.
Когда дело дошло до картины, то Виктор, как и Иван, удивленно посмотрел на меня:
- Круче Малевича!
- Ага, на вот, зеркальце, приставь к картине, точно - круче. Такого еще никто не изображал…
- Свалка? Вот странно! В прошлом году, аккурат, когда тут все заварилось, был у нас взрыв на свалке. Еще бомжи местные погибли.
- Отчего был взрыв?
- Не выяснили… Наверное, кто-то из бомжей взрывчатку достал и погреться решил… А может, кому-нибудь насолили, вот их и убрали.
- Самое интересное, что картину эту я тоже нашла там, где и карту. Мне кажется, они как-то связаны. У меня есть предположение, что, наверняка, штольню замаскировали свалкой. Кто там копаться будет.
- Да, все сходится. Осталось только проверить. Давайте прямо сейчас, чего тянуть-то?
- Сейчас бы хорошо, но не можем. Как только найдем - не утаим. А у нас вон сколько еще дел! Иностранца найти – раз, карту иностранца – два, кто взорвал свалку - три, Петра Алексеевича разработать – четыре. Давайте думать, как действовать…
И мы разработали план, который принес нам успех и сделал нас командой на долгие годы.
Сделав ставку на Толоконкина, мы не прогадали. Слишком уж он казался заинтересованным в этом деле.
Мы подъехали на нашей редакционной «Волге» к дому Петра Алексеевича, он тут же выскочил к нам на встречу, распростер объятия и, как бы шутя, проговорил:
- Что ж Вы, Айсидора Васильевна, сразу мне не сказали, что из прокуратуры, уж я бы Вас не так встретил!
Был мой черед удивляться. Однако, я посмотрела предупредительно на своих мужчин и сказала Петру Алексеевичу:
- Сами понимаете, товарищ полковник, что дело государственной важности и собственной заинтересованности. Но тут разговаривать не годится – ушей много. Проедемте с нами. Все и обсудим.
В машине мы сохраняли нейтралитет. По большому счету, ехали молча, только Толоконкин боязливо озирался по сторонам. Его смущало присутствие местного милиционера.
Мы выехали к речке, остановились на укромной полянке, которую подсказал Виктор.
- Петр Алексеевич. Раз Вы уже знаете, что Айсидора Васильевна из прокуратуры, то это облегчает нашу задачу. Нам известно, что Вы причастны к убийству Захара Семеновича…, - сказал Виктор.
- Я не причем, что Вы, он же был мой друг, - испугано завращал глазами Толоконкин и вжался в кресло.
- Не надо, Петр Алексеевич. Слишком много улик против Вас, вот один из людей Гриши Бритого про Вас кое-что рассказал… Да Вы не пугайтесь. Нет у нас такой задачи засудить Вас. Мы кое-что нашли. Это кое-что нужно и нам, и вам… Давайте сотрудничать. И службу сослужим, и богатыми будем, - и я помахала перед носом у Петра Алексеевича заветной картой.
Толоконкин все еще сомневался.
- Петр Алексеевич, делайте выбор: или сотрудничество с нами, или тюрьма. Петр Захарович наверняка линчевать Вас захочет.
Толоконкин поник:
- Карта бита…
- Что?
- Ваша взяла. Деваться мне некуда. Что Вы хотите от меня узнать?
- Всю правду. Чем быстрее Вы все расскажите, тем быстрее мы все вместе отправимся на штольню, - я еще раз показала карту Толоконкину.
Теперь он оживился, алчность заиграла в его глазах.
- Я ни в чем не виноват. Такой же искатель штольни, как и вы.
- Но-но, не забывайтесь… Все по порядку, как про штольню узнали?
- Простите. Мой дед еще работал на штольне и отец… А Огранкины всегда были приказчиками… Поэтому особой дружбы, понятно, не было, хотя из одних мест. Вот как появился в наших краях иностранец Ежгре, да стал все тут вынюхивать, я и сообразил, что это бывшего помещика Ежгревского отпрыск. А нас, мордву, всегда родственные узы связывают. Вот я и пошел к Клаве Черненькой – она по моей прабабке мне дальняя родственница. Так и так, говорю, ты же в гостинице убираешься, поищи у этого иностранца в номере, авось карту клада найдешь, там и поделимся. Это я так, в шутку сказал…
- Что дальше-то?
- А то, что нашла Клавка карту! Внуку своему ничего не сказала и правильно сделала, его менты завербовали. Карту мне принесла. Я смотрю, там план есть. Вот как этот, только все на одной бумаге и меленько так. А в лесу полянка отмечена крестиком и слово иностранное написано rubbish heap. План я, как военный, признал. Но что за иностранное слово. Да и подмога мне нужна. Вот я и пошел к Пчелкину Олегу Станиславовичу. Думаю, вдвоем сподручнее. Тем более, что карту они уже ищут. А так вроде с другом нежданным счастьем поделюсь, но и, понятно, с меня взятки гладки.
- Олег Станиславович - это подполковник, начальник милиции? - удивилась я.
- Да, старый мой друг. Вместе в армию призывались. Потом он - в милиционеры, а я - в военные. Показал ему карту. Он обрадовался. Говорит, молодец, Петр, что сам пришел. Теперь, мол, он знает, как действовать. По началу перетрухнул, но потом выяснилось, что он клад будет вместе со мной искать, а прикрытие уж он нам обеспечит. Тут же Лаврову, въедливому новичку, близкому к разгадке кражи карты, он выписал стажировку в центре. Сказал, что дело бесперспективное, а ему нужно повысить квалификацию, дабы быстрее дела распутывать. Еще, такой хитрец, сказал ему, что пусть радуется, что не занес выговор в личное дело за то, что дело Лавров затягивает.
- Понятно, а что Вы сделали с картой иностранца?
- Изучили, вместе. Сообразили, примерно где что находится, тем более, что это иностранное слово оказалось «свалка мусора». Это нами ведомо где. Но сразу так не приступишь к действию. Глаз уж больно много. Хотели время выждать. А тут не за горами у Граниных была золотая свадьба. На которую меня старый хрыч даже не пригласил… А где гулянка, там и весь народ. Не до свалки им будет. Вот и решили мы с Олегом Степановичем на этот день работы назначить.
- Так-так. А где же тут выступает Гришка Бритый? Кем он Вам приходится?
- Приходится он мне ошибкой всей моей молодости. Командированным нашалил с его матерью, вот и появился он на свет. А когда юношей был, умерла его мать. Вот и пришлось его из Нижнего Новгорода забрать. Пристроил на завод работать. Все чин чином: и мне не мешает, и жену не раздражает. А он, изверг, прости господи, там стал стачки устраивать. В общем, погнали его с завода, сюда приехал. Выхлопотал я ему дом. На работу в колхоз устроил. А ему все неймется. Вот он в бандиты и подался. Меня, правда, не трогал, на глазах жены со мной не якшался, слава богу. Но власти у него было много, скажу я вам. Узнал он про то, что иностранец ищет клад. Штольню ищет. И ко мне пришел. Говорит, скажи папа, где тут штольня была. Я ему: «Не знаю. Никогда там не был. Это засекреченный объект. Да и уничтожили его данным давно». А он не отстает от меня. Тогда я ему на Гранина указал, говорю, что этот человек самое непосредственное отношение имел к штольне. Вот его и тряси. Все и было не задолго до убийства Захара…
- Значит, сына на друга натравил…
- Ну да, так получается.
- А иностранца куда дели?
- Да не трогали мы его! Клянусь. Вот тут я точно чист!
- Ладно, рассказывайте Петр Алексеевич, как клад искали.
- А тут и рассказывать нечего. В день свадьбы Граниных доехали мы до свалки с Пчелкиным. Оставили машину поодаль и пошли, решили обследовать местность. Посмотрели, что там один мусор и нечистоты, простите. Лопатой не перекопаешь. Решили, что только экскаватор может помочь или взрывчатка, второе – предпочтительнее. Экскаватор еще найти надо, да и водить не умеем. Ну и понятно, лучше это на ночь оставить. Съездили ко мне за динамитом - я ж военный, есть кой какой запас - заложили и договорились приехать как стемнеет.
Ночью приезжаем, а на свалке потасовка – Иван Гранин с моим Гришкой дерутся. Ночь лунная выдалась – все на поляне видно. Потом смотрю – Гришка замертво лежит, а Иван деру дал. Тут Юрка Долгорукий кричит, всем разойтись, пошел отсчет до взрыва, мы то успели укрыться, а бомжи замешкались, только стали выбираться, как рвануло. Рвануло-то двойным эквивалентом, понимаешь, меня и то деревом пришибло, еле отошел. А уж кто поблизости был – те и вовсе на куски.
- Почему двойным?
- Гришка тоже взрывчатку заложил. Юрка сказал, что было установлено время взрыва. И он не видел, что тут происходит на поляне. Далеко прятался, готовился взорвать. А как рвануло, то только разбросало всех бомжей, да моего Гришку, мусор разлетелся. А штольни-то нет. Вот так-то детки, заколдованное то место. А Вы, правда, со мной поделитесь, если что найдете?
- Не дрейфь, старик, не обидим, - утешил Иван.
- Петр Алексеевич, может, все-таки кто-то из бомжей остался?
- Так Додик сухим вышел из воды. Только без ног и контужен. Вот до сих пор в больнице. Деть-то его некуда.
- Тогда клад еще потерпит. Едем к Додику.
На Додика было больно смотреть. Это уже не человек, а оглоданная кость. Сам весь иссох. Лежит и жалок, и болен. Но голова, несмотря на контузию, цела и ясно мыслит. Додик рассказал нам, что тот из его людей, который должен был обследовать дом Граниных в поисках карты иностранца, попал на людей Бритого. Поэтому, уловками пробравшись вслед за ними в дом, из потайного места стал свидетелем допроса Захара Семеновича. Который и сказал, что штольня там, где свалка. После потасовки Гранина убили. И человек вернулся. Тогда всех Додик собрал вместе, вызвали иностранца и пошли на свалку. Еще каялись, что раньше не откапали – сколько живем, а не знали, что богатство и счастливая жизнь под ногами, - криво сморщил рот Додик. Только добрались все вместе до свалки, а тут Бритый пожаловал с Юриком Долгоруким, и давай что-то раскладывать, по всему периметру поляны. Мы на силу успели спрятаться в укромных наших землянках. А как взрыв прогремел – не помню. Очнулся только я вывороченным на поверхность земли, без рук и ног, а на мне остатки одежды иностранца. Видно, он меня своим телом спас.
- Как же вы сюда попали?
- Да милиция меня отыскала, когда местность после взрыва на утро прочесывала. Вот теперь и волоку свое существование. Уж лучше бы смерть.
Оставив деньги на лекарства Додику, мы поехали в кафе собраться с мыслями. Без кружки крепкого кофе тут не обойтись. Такая картина вырисовывалась. Не в один журнал не влезет.
- Нет, столько дней без толку о стену бились, а тут за несколько часов все узнали, - проворчал Ваня.
- Да уж. Значит, подведем итоги. Иностранец мертв, Гришка Бритый тоже. Остался Юрик Долгорукий, Иван, все-таки убивший человека, подполковник Пчелкин со своей совестью, и неизвестно где клад.
- Еще остался я, - тихо сказал Толоконкин.
-Ну что, поедем Долгорукого трясти?
- Зачем? С ним все и так понятно.
- А его уже и не найдете. Он быстро после тех событий собрал вещи и был таков, - Петр Алексеевич сделал жест рукой, показывающий отбытие Долгорукого в неизвестные края. - Даже ценности все вывез. Дом-то его продан.
- Да, и правда он нам не нужен. Тогда, вперед – за кладом.
Петр Алексеевич добровольно следовал за нами всюду. Шел на запах денег.

6.
Мы, подкрепившиеся, сели в машину. Я с Иваном впереди, Толоконкин с Виктором сзади. Раскрыли скрепленную накануне из разных частей карту и отправились на тот конец деревни, который был на ней изображен. Мы доехали до конца деревни и вспомнили, что не взяли никакого инструмента. Пришлось срочным порядком возвращаться к Виктору и Толоконкину за лопатами и, на всякий случай, за динамитом.
Затем мы поехали истинно искать клад, перед этом перекрестились на дорогу и зажали кулачки.
Итак, выехав на объездную дорогу, мы сверились с планом и обнаружили, что она совсем немного отступает от карты. Что подтвердил и Толоконкин. Мы свернули налево от деревни, согласно плану.
- Прямо только лощинку проехать, не сбиться, а там лесом хорошо. Отъехать с полверсты, у высокой, мотавшейся от ветра дубовой ветки с сухими, кой-где державшимися на ней листьями, свернуть влево, – повторила я, заученный маршрут.
- О чем это вы, Айсидора Васильевна? – спросил еще ничего не знавший Петр Алексеевич.
- Да этот маршрут прилагался к карте.
- Лощинка говорите… Ну, учитывая, что дорога немного отклонена от предыдущего плана, то становится понятно, почему мы ничего не нашли даже после взрыва свалки…
- Поподробнее, пожалуйста, Петр Алексеевич.
- Есть тут одна лощинка недалеко от дороги, там на грунтовую с асфальта свернуть надо, как раз к лощинке и выедем.
Так мы и сделали. Действительно, обнаружили лощинку, в которой шла дорога. Кто бы мог подумать, что этой тропе столько лет! Проехав лощинку, мы доехали до леса, где тропа обрывалась и была вся заросшая высокой травой, доходившая местами мне до головы.
- Что ж, главное не сбиться. Нужно прямо держаться и дойти до дуба.
- Вот Вы, Петр Алексеевич, хорошо на местности ориентируетесь как военный. Вам впереди и идти. Задача ясна?
- Так точно. Сколько говорите нужно пройти?
- Прямо по курсу 500 метров до дуба, надо понимать.
И мы гуськом друг за другом и Толоконкиным пошли в лес. Трава так и была высока непомерно, кругом стояли большие деревья: березы и ели, которые ухали под ветром и мешали нам идти своими сплетенными ветками. Полкилометра мы прошли с ощущением, что идем никак не меньше пятидесяти километров, но когда мы вышли к единственному в этом лесу дубу, который был в обхвате не меньше километра, мы были удивлены и обрадованы. Тем более, что Петр Алексеевич отклонился от курса всего-то на пару шагов вправо. Несмотря ни на что, бравый военный.
Мы подошли к дубу и пошли влево, как было указано в книге. Вот только, сколько еще идти? Было совершенно непонятно. Однако, пройдя еще с километр и отчаявшись, что в этом лесу вряд ли что найдешь, мы совершенно неожиданно вышли на просеку, которая была явно искусственной. Местами были трухлявые пни. А местами виднелись воронки, как после взрывов.
- Это точно то место. Вон явно и взрыв был, говорили же, что Ежгревский взорвал штольню.
- Так где же тут копать? Вон все мхом поросло. А где земля, так вроде гладенькая.
- Да, задачка еще та. Но не уходить же с пустыми руками. Садимся на перекур. Сообразим как-нибудь, – скомандовала я.
- Айсидора Васильевна, Вы, кажется, говорили, что вместе с картой был еще и ключ. Значит он к замку. А замок, понятно. металл. Так! - торжественно проговорил Виктор,- Петр Алексеевич, а что в военкомате остался еще тот старенький металлоискатель?
- А что идея! Где-то был. Поехали, - загорелся Толоконкин.
- Значит так, Петр Алексеевич с Иваном едут за металлоискателем, а мы с Виктором пока поищем тут.
- А они не заблудятся, - забеспокоился Виктор.
- Не переживай, сынок, траву-то уж умяли…
Толоконкина с Иваном не было в течение часа. Они долго не могли договориться со стражей у склада. Еле как уломали на ящик зелья, который купил, уж ясное дело, сам Толоконкин.
Пока их не было, мы во многих местах по периметру и центру успели с Виктором сделать подкопы, но, к сожалению, успехом наши мероприятия не увенчались. В основном здесь был хороший перегной, только кое-где проявлялись остатки мусорной свалки. В конце-концов, умаявшись, мы сели и стали болтать за жизнь. Виктор пытался мне признаться в любви и намекал, что он не прочь уехать в город. Ничего ответить ему я не успела потому, как меня заинтересовал один лисенок, выскочивший из-под земли, завидевший нас и вновь спрятавшийся туда же.
Мы кинулись с Виктором в том направлении.
- Смотри, нора. Надо же, интересно – заулыбалась я.
- Нора норой. Я вот слышал, что они часто в заброшенных шахтах себе норы делают. Надо бы подкапнуть. Авось…
- Да, а если лиса придет и покусает нас. Что делать то будем?
- Надо их выкуривать…
- Я не курю.
- Я тоже, но спички у меня с собой есть всегда – на всякий случай – достал спичечный коробок Виктор.
«Родственная душа», - подумала я.
Мы подожгли мой носовой платок и сунули в нору. От туда раздалось жалобное поскуливание.
- А матери там нет, кутята, видать огня боятся, сейчас прогорит сами вылезут.
И правда, через некоторое время двое лисят вылезли из норы и, пригнув свои хвостики, кинулись от нас прочь.
Виктор стал копать по норе. Так мы с ним отбросили верхний слой с перегноем, затем добрались до глиняных слоев. Но вожделенного углубления не было.
- Наверное, при взрыве совсем шахту завалило.
Тут показались наши спутники с металлоискателем, который, прости боже, по-моему, уже дышал на ладан. И каково же мое удивление, когда он стал довольно лихо определять залежи металла. Правда обегали мы с ним почти всю поляну, то там, то тут он выискивал нам металлические банки, ведра, литовки и прочую рухлядь, брошенную на свалке.
- То-то и оно, что свалка старая. А мы на новой искали с Пчелкиным - не нашли. А тут вот, глядите, давно свалка была. Про нее все и забыли, - сокрушался Толоконкин, - А давайтекА мы в вашей норе все же попробуем поискать. И что, что сразу не нашли, может глубоко под землей?
- Под глиной уж тогда….
Мы дружно поплелись, порядком уставшие, к нашему последнему с Виктором раскопу. Первый раз Толоконкин довольно быстро провел металлоискателем, что он ничего не зафиксировал. Вторая попытка с медленной проводкой подала слабое попискивание.
- Опять консервная банка?
- Мать их, маскировщики…
- Надо рыть, а вдруг дверь…
Мужчины по очереди стали откапывать, сигнал все становился слышнее и четче. Когда яма была в человеческий рост и мужчинам очень тяжело стало выбрасывать глину, лопата проскрежетала по металлу. Уже вечерело. Поэтому из последних сил, без отдыха, стали откапывать этот металл. И вот расчистив поверхность, обнаружилась крышка подземного лаза. В крышке люка действительно был замок, к которому подошел мой ключ. Откинув с большим трудом крышку, мы обнаружили темное подземелье, от верха которого и вниз шла железная лестница.
- О, да тут без фонаря не обойтись…
- Есть у меня два фонаря, на складе прихватил…
- Тогда так, я иду вперед, за мной Петр Алексеевич, замыкает Иван, а Айсидора Васильевна остается дежурить на верху…
- Нет, дорогие господа, уж тут дудки, я тоже не мало потрудилась, и вообще репортаж мой. Так что вслед за Петром Алексеевичем полезу я, а Иван пусть остается наверху.
- Еще чего? Я что рыжий. Нет уж, я полезу тоже. А то знаю я вас, богатства нагребете, а Ивану – кукиш.
И так уже почти в сумерках мы полезли все вместе в подземелье. Лестница была крутая с большими пролетами, поэтому мы передвигались особенно осторожно и почти затая дыхание. Периодически Виктор и Иван, имевшие фонарики Толоконкина, подсвечивали по сторонам и вниз, выхватывая из темноты укрепленные каменные стены. Чем больше мы спускались вниз, тем отчетливее становились звуки капающей и журчащей воды.
- Да там подземная река! Боже куда мы идем? – воскликнул Виктор.
- Витя не пугай, итак нервы на пределе – попросила я.
Наконец-то этот холодный и местами склизкий путь был завершен. Мы очутились по голень в холодной воде, под водой было глинистое русло. Вода сделала себе промоину в одной из частей стены, которая имела еще одну дверь ведущую неведомо куда, потому что дверь мы так и не смогли открыть, видимо при взрыве, уцелела только эта комната. Комната представляла собой квадрат, укрепленный со всех сторон лесами и камнями, видимо на глиняной смеси и коровьих лепешках, по крайней мере здесь был характерный запах. В комнате по всюду стояли большие железные сундуки, закрытые крышками с замками. Были здесь места для факелов и лампадок. Один факел даже сохранился до сих пор. С помощью спичек Виктора мы его разожгли. Свет, издаваемый факелом, оживил таинственный мир этой комнаты. Оказалось, что в стены были вмонтированы фрески, изображавшие добычу золота, солнце и разных богов как в Египте. С каждым колыханием пламене они как бы двигались. Все это создавало устрашающе благоговейное впечатление. Наверное, будь я язычником, сбежала бы отсюда, забыв вход на всю жизнь. Но мы не такие! Мы современные! Мы лишены предрассудков.
Каждый замок запросто открывался этим единственным ключом, который я нашла в доме Граниных. Открывая сундук, мы прикрывали глаза от ослепительного сияния золота, драгоценных камней, алмазов. Все, чем обладал Ежгревский было здесь. Понятно почему Майкл, так хотел найти это подземелье.
- Боже мой, боже мой! – восклицал Толоконкин, - как же это все мы унесем.
- Все лихорадочно запускали руку в сундуки и вынимая ее с пригоршней драгоценностей, высыпали в карман.
- Стойте ребята! Это безумство. Нужно решить как мы будем дальше действовать. Витя, оттащи Петра Алексеевича.
- Айсидора, но мы то с тобой на машине можем мнооого увезти.
- Ага. Можем. А если менты остановят – контрабанда. А как сбывать будем? И вообще с государством делиться положено!
- Ну эта идея вообще бредовая.
- Согласна, бредовая. Ну так вы давайте предлагайте.
- Пусть каждый возьмет, сколько сможет унести – по карманам. Остальное запечатаем. Все закроем как было. А вскроем через много лет по особой нужде – предложил Иван.
- Нужда она всегда, – сказал Толоконкин, - а коли. Кто еще найдет клад? А что тогда?
- Вот-вот. Нам может и не будет нужды лезть сюда, а вот на счет Петра Алексеевича сомневаюсь.. – высказался Виктор.
Судя по безумно горящим глазам Толоконкина, Виктор был прав.
- Я предлагаю разделить все богатства на четыре стороны, сколько нас тут. Каждую сторону подписать за кем закреплена. Ключ пусть будет у Айсидоры. Раз в год будем сюда приезжать. С проверкой. Будет повод собраться… А если чей сундук просто так опустеет – сразу понятно другой взял.
- Кто за слова Виктора? Я лично за то, чтобы назначить Айсидору хранительницей ключа! – сказал Иван.
Толконкин нехотя согласился.
После этого мы поделили сундуки поровну, растащили их с большим усилием по четырем сторонам. Сундуки были уж очень тяжелые, упирались вчетвером, практически ползли, но деньги с людьми делают и не такое. В конец уморившись мы сели на эти же сундуки и стали переводить дыхание.
-Вот ручей тут только ни к чему, - заметил между прочим Виктор.
- Точно, а если затопит наше богатство, -испугался Толоконкин.
Тогда было решено один сундук придвинуть к тому месту возле блокированой двери, от куда вытекал этот ручей. Начались новые передвижки одного из моих сундуков – я проявила благородство, от мужчин не дождешься.
Было решено на будущий год опять спуститься вниз и довести тут все до ума.
Затем набрав полные карманы мы с великим трудом выползли наверх и обнаружили утро следующего дня. Обратно закрыв люк на замок. Мужчины принялись скидывать глину и землю в яму.
- Да, на будущий раз нужно что-нибудь придумать.
В деревню мы вернулись в полдень. Толоконкина высадили у его дома и объяснили ему почему он должен держать язык под замком: это и тюрьма маячившая по соучастию в убийстве и краже, это и риск лишиться сокровищ навсегда. Виктора завезли к нему домой и дружески сжав его в объятиях (при чем непонятно, то ли он меня, то ли я его) распрощались до будущего года. Делать здесь нам было уже нечего. Мы поехали с Иваном в наш номер собираться домой. А в неделю то мы уложились!
Что ж приключение закончилось. И на следующее утро отдохнувшие мы выехали домой, к родному шефу, с победой. Эх, все таки я не безмозглая курица. Да что там вовсе и не курица.
В заключение своего летописания (дело то происходило летом), расскажу вам вкратце, что сталось с Толоконкиным. Оказалось, что жена потеряла его в эту ночь и даже приревновала. В результате чего у них произошел скандал. Мысли о подземных богатствах так одолевали Толоконкина, что использовав эту ссору, он стал отшельником, заявив будто ему привиделся его ангел-хранитель и указал праведный образ жизни. Петр Алексеевич построил себе избушку недалеко от такого места в лесу и стал его хранителем. Но ключ все равно у меня. Толоконкин странный стал…
Мы уже собирались уезжать как к нам пришел Виктор и сказал, что подал рапорт об увольнении, про город он не шутил, решил быть журналистом, я его взяла в свою команду, шеф был доволен моей работой и презентом из драгкамней и золота.
Вернувшись в город, на следующий день через своего давнего знакомого в информцентре ГУИНа я добилась разрешения свидания с Иваном Захаровичем Граниным.
От него я узнала, что в деревне он встретил своего бывшего сокамерника, который оказался под предводительством у Бритого. Серега Черненький был вызван вместе с Юрой Долгоруковым самим Бритым на свалку чтобы обеспечить прикрытие. «Наверное там и был контужен, от того мужик угас», - подумала я про Сережку. А Гришка Бритый – ни кто иной как тот самый бригадир «вороной» так ловко подставивший Ивана. После обнаружения отца мертвым, Иван кинулся к бывшему сокамернику и узнал от него правду об убийце отца. Желание мести за отца и сломанную жизнь заставили пойти Ивана на убийство. И он ни сколько не сожалеет о том, что сидит в тюрьме.
- Боже мой! Иван Захарович, это же такая несправедливость. Вы должны настаивать на своей невиновности. Почему вас опять «вороной» посадил в тюрьму.
Я дала Ивану камушков, чтобы он мог хоть как-то облегчить себе жизнь. Сама же, связавшись с Петром Захаровичем Граниным, объяснила как могла свой отъезд, наврав с три короба, но зато отправив к ним лучшего специалиста по психиатрии в нашей области, расходы которого оплатил сам Гранин. Он же нанял и адвокатов Ивану, чтобы те подали апелляцию.
Гонорары свои я получила, потому что целая серия вышла статей на моем расследовании, правда скандал мы решили не раздувать, потому как неизвестно, что могло получиться из всего этого. Слишком уж много людей замешено.
Теперь нужно остаток золота и камушков попробовать пристроить. А может оставить внукам? Еще не решила.