Прыжок

Стояла противная осенняя погода. Бесконечно дул холодный сырой ветер. Низкие грозные тучи, казалось, касались земли и стремились поглотить все своей серостью и мрачностью. Все вокруг было серо, мрачно и тоскливо. Я бродил по городу. Я шел и шел вперед, как-будто хотел таким образом уйти от своих проблем, и, в конце концов, забрел на мост. Я дошел до середины и сел на парапет. Низко, почти над самой водой, тревожно крича, летали чайки. Я сидел и смотрел в никуда.
…Я потерял работу… За что?... Что я сделал не так?...
…Какая же ты странная штука – жизнь. Я родился… рос… взрослел... пытался чего-то добиваться… достигать… постигать… находить… ошибался… спотыкался… падал… Иногда ты помогала подняться, но сейчас ты меня добиваешь. За что ты меня бьешь, жизнь. Лучший друг меня предал, увел мою жену. Что я упустил? Да, я много времени проводил на работе, но я же старался уделять ей все свое свободное время. Я покупал ей все, что она просила. В прошлом году подарил ей машину, а в этом помог ей открыть свою фирму. Я помог ей подобрать персонал. А она через полгода ушла к моему другу…
Я не знаю, сколько времени я так просидел. Мне казалось, что прошла уже вечность. А я сидел и не знал, что мне делать. Не знал, нужно ли мне что-то делать. Сегодня все, кто меня окружали последние годы, предстали передо мной в образе химер, которые плясали вокруг меня какой-то дикий танец, крича и хохоча во все свои глотки одновременно. Мне казалось, что они топчут меня в своем безумном порыве.
…Как пусто и противно кругом... … Для чего я жил? Для чего мне нужно жить. Я никому не нужен. Я не вижу смысла.
Я не сразу заметил, что рядом со мной кто-то есть. Я просто почувствовал, что что-то изменилось вдруг. Я поднял голову. Справа от меня сидел человек. Он был очень бедно одет. На рукавах пальто красовались разноцветные латки. Брюки давным-давно вышли из моды и потеряли свой первоначальный цвет. У него было очень худое лицо. Гладко выбритые щеки были сизые от холода. И у него были удивительные глаза. Таких глаз я не видел никогда в жизни. Один глаз был зеленый, а второй черный и бездонный как бездна. В них было много горя и страдания, искушения и наслаждения, мне казалось, что там, у него в глазах, отражаются все беды и пороки нашего мира. Сложно сказать, было это на самом деле или это было просто плодом моего страдающего сознания, но тогда я смотрел ему в глаза и не мог отвести взгляд.
- Холодно, не находите? – вдруг спросил он.
Я молчал. Я смотрел на своего соседа и не мог выдавить из себя ни одного слова, а он улыбнулся как-то странно и, голосом, проникающим прямо мне в душу, заговорил:
- Какой же вы странный народ – люди. Всю свою жизнь вы к чему-то стремитесь, а когда получаете, вам уже хочется чего-то другого. Вы вечно недовольны своей судьбой. Вы изобрели электричество, двигатель внутреннего сгорания, научились летать быстрее птиц. Вы уничтожаете животных и растения. Вы накапливаете горы мусора. Вы считаете себя царем природы. Но вы не понимаете, что вы, люди, всего лишь мелкие букашки. Когда-нибудь вы уничтожите сами себя. Пусть это будет через много веков и лет, но это обязательно будет… будет обязательно.

Я больше не мог его слушать и, прыгнул с моста…

***
Я был трудным ребенком. В пять лет отец отходил меня ремнем за то, что я курил. Этот урок я запомнил на всю свою жизнь и больше никогда не помышлял об этом. В первом классе я связался с дворовыми мальчишками. У нас было такое развлечение: кто больше украдет из магазина. Нас ни разу не поймали. Потом мы с родителями переехали в другой район. Я записался в секцию по плаванию. Однажды, когда я учился во втором или третьем классе, к нам на занятия в секцию пришел тренер городской команды пловцов, заметил меня и предложил перейти к ним в спортивный класс, но родители мне отказали, потому что в день смотра нужно было сажать картофель в деревне. Моя классная руководительница, Татьяна Васильевна, узнав о таком положении дел, пришла к нам домой. Она с таким жаром рассказывала родителям о моих плавательных способностях и достижениях, что папа, а он у меня был мастером спорта по тяжелой атлетике, загордился моими успехами, и дал свое согласие на перевод. И маме пришлось смириться. Я стал серьезно заниматься плаванием.
В конце третьего учебного года меня вдруг вызвали к директору. Оказалось, что Сережка Сероокий, из дворовых, рассказал участковому о наших былых подвигах. Меня поставили на учет в детской комнате милиции и обязали вернуть деньги за украденные вещи и продукты. И я в течение полугода ходил с маминой зарплаты в магазины, где мы развлекались, и возвращал деньги. Было так унизительно. Это я потом, уже когда повзрослел, понял, что это был чисто психологический ход инспектора по делам несовершеннолетних.
Я занимался плаванием. А плавание вышибает дурь даже из самых отчаянных голов, и из моей головы тоже вышибло. Я уходил в половине седьмого утра из дому и приходил в половине восьмого вечером. Мне не хватало времени и сил на разную ерунду. Мы ездили на соревнования по всему бывшему союзу. И я на всех соревнованиях занимал первые места. Это только кажется, что быть всегда первым здорово. И мне это поначалу нравилось. А потом я устал. Я выходил, побеждал и уходил. Я знал, что я буду первым и это уже не трогало. В институте я получил мастера и ушел из плавания. Я посещал бассейн только для своего удовольствия. Спорт меня больше не интересовал.
Мне все всегда давалось легко. Я с легкостью запоминал все. Мог книгу подробно пересказать. Прочитав ее только один раз, я запоминал на всю жизнь.
В институте я стал мужчиной. И понеслось. Учеба вдали от родителей вообще развращает. Девчонки волочились за мной толпами. А я упивался своим успехом и менял их даже быстрее чем перчатки. Но случилось, наверное, чудо, и любовь обрушилась на меня как кузнечный молот на наковальню, а потом снесла как цунами, в безбрежное море.
Я увидел ее в столовой. Она была совершенно обыкновенной девушкой, и в другой ситуации я не обратил бы на нее внимания. Она проходила с подносом полным еды мимо стола, за которым я сидел, и в тот миг, когда она поравнялась со мной, у нее зазвонил мобильный телефон. От неожиданности она не удержала свой поднос, и все тарелки полетели на меня. Я онемел от возмущения. А она неожиданно опустилась на пол, закрыла лицо руками и разревелась как маленькая. И именно в этот миг я понял, что пропал.
Она, я потом узнал, что ее зовут Марина, была маленькая хрупкая брюнетка. Ее густые каштановые волосы вились от природы, и она все время их приглаживала. Но сдержать их игривый нрав не удавалось, и какая-нибудь прядка постоянно норовила выскочить. Марина была такая хрупкая, что мне показалось, если я до нее дотронусь, она разобьется как старинная китайская ваза и рассыплется в миллионы крошечных осколков, а мне останется только ее запах. Я стоял, смотрел, как она плачет и не знал, что мне делать. А она вдруг перестала плакать, убрала ладони от лица и улыбнулась:
-Прости, пожалуйста, я такая неуклюжая. Еще и разревелась как маленькая.
Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. Даже зареванная она была такая хорошенькая.
-Прощаю. Хорошо, что ты не несла суп. А макароны были без подливы. Так что я почти не испачкался. Давай я тебе помогу.
-Спасибо. Меня зовут Марина. А тебя как?
-А меня Валентин. Для друзей просто Валик. Ты на каком факультете?
-Я на маркетинге. Осваиваю новую специальность – специалист по рекламе. А ты?
-А я на факультете международных отношений…

Так в мою жизнь ворвалась любовь. Я был счастлив. Я забыл обо всем на свете. Для меня сейчас существовала только она. Я провожал ее в институт, встречал ее после лекций. Если была хорошая погода, мы допоздна гуляли по городу. А когда было холодно ехали в наше любимое кафе.
Мы были счастливы. Мы упивались своим счастьем. На всем белом свете были только мы, я и моя Мариша, друг для друга.
Наша первая ночь случилась спустя полгода после нашего знакомства. Мой сосед уехал на семинар во Францию на неделю. И я пригласил Марину к себе в гости.
Мы договорились, что она придет к семи вечера. Это был самый долгий день в моей жизни. Я ждал и боялся, что она не придет. Я придумывал тысячу причин, по которым она может не придти. В половине седьмого я так себя извел, что уже не надеялся ни на что. Но моя Мариша пришла.
Она скинула свое пальто, и я онемел – под ним были только чулки. Она не надела даже трусиков. Я оторопел, а она, как ни в чем не бывало, села в кресло и закинула ногу за ногу.
- Что ты так на меня смотришь, словно впервые видишь? – в ее глазах прыгали чертики.
- А я тебя в таком виде и вижу впервые. Хочешь вина?
- Я тебя хочу…
Это было самым ярким моим впечатлением в жизни. Мы провели всю неделю в постели, вылезая из нее только чтобы сходить за продуктами. Я был до неприличия счастлив.
Потом моя Марина уехала домой. Было уже лето. Сессия сдана. Мы договорились созваниваться. Но она уехала и пропала на все лето. Я места себе не находил. Я звонил каждый день. Пока ее мама не сказала мне, чтобы я прекратил трезвонить и оставил ее дочь в покое. Я был оглушен, подавлен и не знал, что и думать. Мы встретились в середине октября. Точнее она меня встретила. Она стояла у входа в институт и явно меня ждала, потому что как только Марина меня заметила, то сразу же подошла.
- Привет! – у нее был какой-то подавленный вид, как мне показалось.
- Привет! Что случилось? Почему ты пропала?...
- Погоди, не спеши. Вот возьми, пожалуйста, - она сунула мне в руки какой-то конверт, - только открой его дома, когда будешь один. Хорошо?
- Ладно.
- Пока, - сказала Марина и ушла, а я был настолько ошарашен, что стоял как вкопанный и не остановил ее.
Дома я обнаружил в конверте фотографии. Когда я их увидел, у меня был шок. На них был запечатлен ребенок, которого расчленили в ходе аборта. Я смотрел на малюсенькие ручки и ножки и меня трясло. Потом я слег. Три недели я метался в страшнейшей лихорадке. Как мой сосед Иван мне потом рассказал, я постоянно бредил и моя институтская группа, прознав, что я тяжело болен, установила дежурство возле моей постели. Они нянькались со мной, как с маленьким беспомощным ребенком. Когда я начал уже немного соображать мне прямо стыдно становилось. Но я был так слаб, что принимал их заботу с благодарностью. К концу третьей недели я смог уже самостоятельно передвигаться по комнате. А еще через неделю впервые после болезни я вышел на улицу. То, что было до болезни, я боялся даже вспоминать.
Я потихоньку возвращался к жизни. Марину я больше не видел. Я боялся ее увидеть. Я ненавидел себя за то, что не смог предотвратить. Я ненавидел ее за то, что сделала ЭТО. Я был в прострации. С завидной регулярностью по ночам мне виделся один и тот же сон, как врач кромсает моего ребенка.
Неизвестно, сколько бы продолжалось все это, если бы однажды я случайно не оказался рядом с церковью. Я не считаю себя особо верующим, но в тот миг какая-то неведомая сила толкнула меня войти в храм. Стояла тишина, только слышно было, как потрескивают свечи. Я долго стоял и думал. Думал о своем сыне (мне почему-то казалось, что это был мальчик) и просил прощения у Бога. За себя, за Марину, за загубленную душу нашего нерожденного малыша.
Уже на улице, меня посетило ощущение, что, то тяжелое, что меня угнетало все последнее время, улетело как пух одуванчика от легкого дуновения ветра. Мне стало легко и свободно.
А перед самым новым годом я получил еще один удар – я узнал, что Марина не была беременна, а фотографии, которые она мне передала, скачала из интернета. Она сама мне сказала об этом.
Было, если я не ошибаюсь, 30-е декабря. Пришли мои одногруппники, и мы обсуждали, как будем встречать новый год (с первого курса мы отмечали вместе каждый новый год). В дверь кто-то очень громко постучал и, не спрашивая разрешения войти, в комнату ввалилась Марина пьяная вдрызг. Я растерялся. Ребята тоже. А она подошла ко мне, нахально посмотрела (насколько это можно было сделать в ее состоянии) и выдала:
- Ну что, прочувствовал, каково это – терять? А помнишь Наташку Разумову, с которой ты крутил "роман" в позапрошлом году?... А ты знаешь, что она после того, как ты ее бросил, повеситься хотела? Я ее практически из петли вынула. Она потом месяц в отделении невроза в психбольнице лечилась. Как тень стала. Я Т Е Б Я Н Е Н А В И Ж У! Наташка мне как сестра, а ты чуть не лишил меня ее. Я хотела отомстить тебе!
Она развернулась и пошла к двери. Возле самой двери обернулась и добавила:
- А фотографии я из интернета скачала, так что ребенка никакого не было.
Я бы ее, наверное, убил, если бы ребята вовремя меня не остановили. А потом я запил. Я пил долго и беспробудно. Мне было плохо от спиртного, но когда я трезвел, мне становилось еще хуже. Я завалил сессию и меня вызвал к себе декан.
- Валентин! Что с вами случилось? Вы всегда были крепким хорошистом, а сейчас скатились до неудов.
- Алексей Иванович, я даже не знаю, что вам ответить, - сказал я, желая в этот момент провалиться под землю.
- Я слышал, вы долго болели. А еще я слышал, что сейчас вы, Полежаев, ушли в запой. Ай-яй-яй. Как нехорошо. Вам надо взять себя в руки. Ладно, идите. Сдавайте сессию.
И я ушел. Мне было стыдно за самого себя. Но остановиться оказалось очень тяжело. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, что бы не сорваться и не запить снова. Но я справился.

***

После того, как прошла эйфория по поводу получения диплома, мне пришлось задуматься, а что же мне делать дальше. Я стал рассылать свое резюме по различным фирмам, но меня никто не хотел брать.
- К сожалению, у вас нет опыта работы в качестве юриста, - говорили одни.
- Вы юрист-международник, а нам нужен специалист по производственным вопросам, - говорили другие. И так далее и тому подобное.
Так за мытарствами пролетели пять месяцев. А в начале февраля со мной приключилась удивительная история. Я возвращался домой после очередного неудачного собеседования. Было уже темно. Моросил противный мелкий дождь. Я шел расстроенный и все думал, что же мне делать дальше. Я был так увлечен своими невеселыми думами, что совершенно не смотрел под ноги. А немного не доходя до своего дома, я чуть не упал, споткнувшись обо что-то. Я опустил глаза и увидел лежащего человека. Одет он был в брюки и дубленку. Первой мыслью было то, что это труп, но когда я наклонился к нему, то обнаружил, что он просто в стельку пьян.
- Ну и что мне с тобой делать? - спросил я вслух у этого "трупа".
"Труп" естественно мне ничего не ответил и тогда я попытался его поднять. Но это оказалось не очень легкой задачей, потому как "труп" вдруг открыл глаза, сделал попытку на меня посмотреть и стал отбиваться. Я плюнул, бросил это дурное занятие и пошел дальше. Но, когда я немного отошел, кто-то как-будто толкнул меня в спину, я обернулся и увидел, что мужчина снова упал и лежит без движения. Я не знаю, что двигало мной, но я подошел к нему, и чуть ли не волоком, потащил к себе домой. Наверное, я идиот, но в тот момент я не мог поступить иначе.
Дома, я его раздел и положил спать на матраце в гостиной, втащить его на диван у меня не хватило уже сил. А ночью ему стало плохо. И мне пришлось сидеть рядом с ним и держать тазик, чтобы он не изгадил мне всю квартиру. В результате я не спал всю ночь, проклиная сам себя.
Мой гость проснулся только утром и приплелся в кухню, когда я уже завтракал. Он держался за голову и отчаянно жмурился.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Доброе утро.
- Как я здесь очутился? Кто вы?
Я ему рассказал, как все было, и мы познакомились. Мой "труп" оказался директором и хозяином фирмы по международным перевозкам, и звали его Самойлов Андрей Николаевич.
-Где ты меня нашел? Ничего, что я на "ты"? Слушай, ничего не помню. Я вчера совершенно случайно встретился со своим однокашником. Потом мы поехали в "Башню". Пили. И все. Больше ничего не помню. Я вообще очень редко пью, а тут как наваждение какое-то. А чего ты меня к себе притащил-то? Ведь мог же переступить и дальше пойти.
- Мог. Но не пошел. Я и сам не знаю, почему. Как наваждение какое-то, - улыбнувшись повторил я его слова.
- А чем ты занимаешься? Работаешь? Учишься?
- Я не работаю. И не учусь, - грустно проговорил я, - вот уже пять месяцев я пытаюсь найти работу, но ничего не выходит. Всем нужен опытный работник, а где мне опыта набраться, если никто на работу не берет, я не знаю.
- Приходи ко мне завтра утром, часов в девять. Сегодня, боюсь, я не в состоянии буду работать. Попробую тебе чем-нибудь помочь, – сказал Андрей Николаевич, - Я ведь теперь твой должник.
Часов в десять мой гость уехал, а я стоял в коридоре и не мог поверить в свою удачу, которую нашел на дороге.
Так я стал работать юристом в фирме "Самойлов и компания". И через три года работы я дорос до личного помощника Андрея Николаевича.

***
Со своей будущей женой я познакомился на одном из модных сейчас "ландшафтных" корпоративов. В тот раз мы отмечали день рождения шефа, и помимо работников фирмы было много еще знакомых и друзей Самойлова.
Я ее увидел, когда она разговаривала с шефом. У нее были длинные шоколадного цвета волосы. Джинсы и белоснежный свитер подчеркивали стройность ее фигуры. И во всех ее движениях сквозила такая элегантность, что позавидовала бы, наверное, и королева.
Я стоял поодаль в компании сотрудников и исподтишка поглядывал на девушку. Очень хотелось подойти, но мне не хватало смелости. Спустя совсем немного времени шеф увидел меня и махнул рукой, приглашая присоединиться.
- Валик, ну что ты там мнешься? Иди сюда. Вот познакомься. Ольга – моя хорошая знакомая. Оля – это Валентин Полежаев, мой личный помощник. Хороший парень. Рекомендую.
- Приятно познакомиться, - сказала Ольга улыбаясь.
- И мне приятно.
- Все молодежь, вы тут оставайтесь, а я пойду жену поищу. Давненько я ее не видел. Может уже увел кто, - шеф, посмеиваясь, удалился искать свою половину.
Теплым июньским вечером мы разговаривали с Ольгой спокойно и непринужденно. Мы говорили обо всем и ни о чем: о погоде, о природе, о том, что в стране экономический кризис, о собаках и кошках, о надоях и покосах. В какой-то момент мне показалось, что для меня нашлась действительно родственная душа. Оля умела слушать, более того, мне казалось, что она слышит меня душой…
Мы поженились через полгода после нашего знакомства. Наша любовь была спокойной и ровной, без кипящих и бурлящих страстей. Оля встречала меня вкусным ужином после работы, а я таскал ей кофе с тостами в постель по выходным. Наш медовый месяц мы провели в Чехии. Мы сняли домик в маленьком городке Вранов над Дыей и наслаждались тишиной и покоем.
Вранов расположился на обоих берегах небольшой речушки Дыи, и был больше похож на небольшую деревню, но местные жители с гордостью называли его городом. Дома там, в основном, частные. Но зато есть свой замок, история которого идет с 1100 года. Тогда это был сторожевой замок, который в годы Тридцатилетней войны был практически разрушен, но в семнадцатом веке замок заново отстроил шляхетский род Алтанновых. Замок стоит на скалистом мысе, на берегу реки и очень хорошо был виден из окон нашего домика. Мы каждое утро, глядя на него, удивлялись, каким же игрушечным он кажется.
На весь городок был один только пьяница. Он у них как местная достопримечательность, которую можно увидеть на городской площади. И все друг друга знают.
Здесь никто никуда не спешит. Жизнь течет размеренно. И мы были предоставлены сами себе. Мы каждый день гуляли по берегу реки, поднимались на холм. Гуляли по парку. А однажды даже рискнули сходить в замок, и приятно удивились, когда смотритель организовал нам целую экскурсию. Его абсолютно не смутило, что нас только двое.
Было очень интересно и, порой казалось, что мы вернулись в прошлое. Овальный зал предков, в котором выстроенные по кругу статуи представителей мужской части рода, кажется, готовы в любой момент ожить и накинуться на тебя за то, что ты, простой смертный посмел войти сюда. Старинный чешский фарфор такой нежный и изящный, что на него можно только любоваться. Комната Наполеона. Спальня княгини Пигнателли. Альков, в котором она принимала своих возлюбленных. Рядом с альковом расположена дверь в потайной ход, выполненная в виде печки. Рабочий кабинет с глобусом на массивном столе… Мы погрузились в сказочную атмосферу, из которой совсем не хотелось возвращаться в реальность. Наша экскурсия подошла к концу, и мы еще долго потом были под впечатлением. Славные были дни.
Дома снова все закрутилось, завертелось. Работа, дом. Через год жена заявила, что ей скучно, и она хочет открыть свою фирму.
- И чем бы ты хотела заниматься? – спросил я, когда Оля в очередной раз начала приставать ко мне с просьбой помочь ей в этом деле.
- Я думала об этом. Мне бы хотелось помогать людям быть красивыми, модными, стильными.
- То есть ты хочешь нанять парикмахера, косметолога и стилиста?
- А также массажиста и еще открыть небольшой бутик модной одежды. Ну, пожалуйста, ты же юрист. Любимый, не отказывай мне. Прошу тебя. Я хочу заниматься интересным делом, а не проводить время без толку.
Я сдался, и мы совместными усилиями открыли моей Оленьке фирму. Она радовалась как ребенок, получивший долгожданную игрушку, и ушла с головой в работу. Про домашние ужины мне пришлось забыть. Жена приезжала домой поздно вечером. Я особо не беспокоился потому, как полностью ей доверял. Оказалось – зря.
Приблизительно через год моя Оля встретила меня дома с упакованными чемоданами.
- Валик, я ухожу от тебя. Прости. Это сложно объяснить, поэтому прошу тебя, если сможешь, прости меня. Можешь накричать на меня. Обозвать. Но изменить уже ничего нельзя – я жду ребенка от другого мужчины.
- Что? От кого?
- Это уже не важно.
- Как это не важно? Ты, моя жена, заявляешь мне, что беременна не от меня и это не важно? Ты не хотела от меня ребенка. Постоянно просила подождать немного. Говорила, что не готова. А теперь что? Готова? А как же я? Ты обо мне подумала?
- Прости меня, - она начала плакать, - прости, пожалуйста. Я так виновата перед тобой. Но так случилось. И поправить уже ничего нельзя.
- За что, Оля? – я смотрел на нее, и мое сердце разрывалось и от жалости, и от тоски, и от ненависти, - Почему? Тебе было плохо со мной?
- Нет.
- Ты же говорила, что любишь меня. Когда, Оля, когда ты меня разлюбила?
- Я не знаю. Мне кажется, что я и сейчас тебя еще люблю и, ты знаешь, если бы не этот ребенок, я бы, наверное, не смогла бы от тебя уйти. Я и сама не все еще толком понимаю. Но и обманывать тебя не могу. Я не смогла бы врать тебе всю жизнь, что этот ребенок твой. Прости меня. Мне пора, - она подняла чемоданы и ушла, а я стоял и смотрел туда, где только что была моя жена.
В моей душе осталась только огромная черная дыра. Потом я узнал, что Оля, моя Оленька, ушла к моему лучшему другу. Это был очень сильный удар. Мой лучший друг, Лешка Решетников, которому я доверял как себе, нанес мне такой удар под дых. Лешка, который всегда был рядом, что бы ни случилось. Я был раздавлен и опустошен.
Иногда у меня появлялось желание исчезнуть. Желание улететь на луну безвозвратно. Раствориться в небытие. Но меня спасала работа. Я стал задерживаться на фирме и иногда даже оставался ночевать, потому, как домой идти в пустую квартиру мне совершенно не хотелось. Работа была мне защитой, стеной, о которую я мог опереться и за которую мог спрятаться.
Я снова ошибался, когда был уверен, что это навсегда и эту стену ничто не может поколебать. Но она, моя стена и опора, в один прекрасный момент рухнула.
Было, казалось, обычное осеннее утро. Я как обычно приехал на работу. Но на пороге стоял новый совершенно мне незнакомый охранник. Когда я попытался пройти, он перегородил мне дорогу.
- Куда это вы, - спросил он.
- Вообще-то я здесь работаю. А вы кто?
- Это я здесь работаю, а вы больше нет.
- Ничего не понимаю. Я личный помощник Самойлова. Пропустите немедленно.
- Вы больше никакой не помощник и здесь больше не работаете. Как и Самойлов тоже. Все, свободны. Мне приказано вас не пускать. Ариведерчи.
Я ничего не мог понять. Еще вчера все было хорошо, а сегодня все непонятно. Я стал звонить Самойлову.
- Андрей Николаевич. Это Валик. Доброе утро. Андрей Николаевич, что случилось? Меня не пускают на фирму. Говорят, что я больше тут не работаю.
- Да, Валик. Я больше не хозяин. Я вообще больше никто. Меня подставили и забрали за долги нашу компанию. Это случилось сегодня ночью. Прости, что не предупредил.

***

Я открыл глаза и увидел медсестру. Она отключала капельницу.
- Где я?
- В больнице.
- И как я здесь оказался?
Сестричка улыбнулась и, сказав "Сейчас узнаете", вышла из палаты. В палате я был один. Еще три кровати были аккуратно застелены, и на них явно никто не лежал, потому что тумбочки рядом с ними были пустые. А вот на моей тумбочке были цветы. Обычные красные гвоздики стояли в обрезанной пластиковой бутылке. Шторы на окнах, многократно стиранные, были раздвинуты, и в окна заглядывало солнышко.
- Здравствуйте, – в комнату вошла девушка, - как вы?
- Не знаю. А вы кто?
- Меня зовут Вера.
- Это она вас спасла, - сказала вошедшая с подносом еды медсестра, - Верочка помогите, пожалуйста, нашему спасенному поесть.
- Ну не совсем я. Это моя собака.
- ?
- Мы возвращались домой с моей Мухой. Когда мы прошли под мостом, она вдруг вырвалась и прыгнула в воду. Это она вас вытащила. Вы были без сознания, и я вызвала скорую. Вы скоро поправитесь, вот увидите. Мне врач сказала, что у вас небольшое переохлаждение и сотрясение мазга.
- Спасибо конечно, но я вообще-то хотел покончить с собой.
- Да вы что? – в ее глазах плескался ужас.
- Ну да, - мне казалось, что я говорю не о себе, а о каком-то незнакомом человеке. Я вообще ощущал себя как-то странно. Еще совсем недавно я хотел, чтобы меня не было. А сейчас я уже не знаю, хотел ли я этого на самом деле. Все прошедшие события я вспоминал сквозь какую-то дымку, как-будто это было не со мной, а с кем-то другим. Было какое-то удивительное ощущение, что я только родился и моя жизнь только начинается, что то, что было до сих пор совершенно не важно. Я пролежал в больнице пять дней, и Вера каждый день навещала меня. Иногда она приводила свою собаку, водолаза Муху, с которой мы стали настоящими друзьями и тогда мы гуляли в больничном дворе.
В день моей выписки из больницы ко мне домой вечером заехал мой бывший начальник. Мы сидели на кухне, пили чай с коньяком, и он мне рассказал, как получилось так, что он потерял свою фирму. Просил у меня прощения за мою жену.
- Валик, прости меня.
- За что?
- За Олю.
- Но вы же не знали, что все так получиться.
- Не знал. Я был очень неприятно удивлен тогда. Ведь я знаю Ольгу уже много лет. Хорошо знаю ее родителей. У меня даже в мыслях не было, что такое может быть. Я считал ее очень порядочной девушкой. После вашего разрыва я старался не напоминать тебе о ней.
- Ой, да ладно, Андрей Николаевич, все прошло.
- Валик, я знаю, что случилось с тобой. Ты из-за меня решил покончить с собой?
- Да нет. Наверное, не из-за вас. Я и сам не знаю почему. Как-то накатило. Потом этот человек на мосту. Или мне показалось, что он был. А может это и не человек был вовсе. Не знаю даже. Все так странно и непонятно. Но был он или нет, я ему благодарен. Я посмотрел на себя, на свою жизнь, можно сказать, со стороны. Я понимаю теперь, почему так поступила Оля. Я жил с ней, любил, но ее я не видел и не ощущал. Не видел ее внутреннего я, ее души. Мы с ней практически не разговаривали последнее время о чем-то кроме домашнего хозяйства. И эта фирма была, пожалуй, ее попыткой привлечь меня. Когда она открылась, я как-то потиху устранился и занимался своими делами. Я перестал дарить ей цветы. Я перестал дарить ей свою любовь. Я просто воспринимал Олю как что-то привычное. Она ушла от меня потому, что я не обращал на нее своего внимания.
- Ну что ж. Хорошо, что ты это понял. Слушай, у меня есть некоторые идеи. Ты же юрист, причем отличный. А что если нам попытаться открыть новую фирму, только юридическую. Денег, у меня нет, зато есть нужные связи, и друзья у меня остались. Думаю, не дадут пропасть, помогут.
- Ну я не знаю, Андрей Николаевич. Надо подумать. Как-то так с ходу сложно сказать.
- Думай, думай. Только скорее. Я вот неделю сижу без дела, и больше не могу. Мне нужна работа. И тебе, я думаю, тоже.
- Ну ладно. Уговорили. Что от меня требуется?
У нас все получилось. Пройдя, что называется, все круги ада, мы, взяв кредит, организовали маленькую юридическую контору. Клиентов у нас не очень много, но зато они есть постоянно.
Я женился на моей спасительнице Верочке. И скоро в нашей семье будет прибавление: два сынишки-близнеца и, не знаем пока сколько, щенков у Мухи. Я стараюсь больше времени проводить со своей семьей, настолько насколько позволяют дела нашей конторы. Ну, пока это не сложно, потому как моя жена работает у нас секретарем. Жизнь наладилась. Спасибо тебе, Господи! За мою спасенную жизнь. За Верочку, благодаря которой я вновь научился доверять людям. За Андрея Николаевича, который когда-то внезапно появился в моей жизни и помогает до сих пор. Спасибо тебе за все, Господи!