Боговерующий

Жарило солнце. Ветер усердно мёл сор по дорогам, взвивая небольшими фонтанчиками пыль, и бросал под ноги случайных прохожих окурки и обрывки газет. Расшалившись, он поднял один яркий лист бумаги особенно высоко и понес его над верхушками деревьев, как будто цветной самолетик, пущенный малым ребенком с балкона в надежде, что тот долго будет летать и не сразу упадет.
От нечего делать я, сидя на лавке в нише автобусной остановки, наблюдала за рыжим клочком бумаги, кружившимся над деревом. Немного поболтавшись в воздухе, тот начал плавно опускаться, и, зацепившись за ветку, застрял между листьями, как-то грустно трепыхнувшись напоследок , будто вздохнув.
-Подви-и-иньтесь,- прозвучал сердитый мужской голос совсем рядом со мной.
От неожиданности я вздрогнула.
-Вам, вам говорю!- толстый мужчина, шумно отдуваясь, глядя на меня, быстро закивал головой, и, не дожидаясь приглашения, сел мне чуть ли не на колени, одобрительно хрюкнув, когда я отодвинула ноги в сторону.
Обычно я не рассматриваю незнакомых людей. Всегда первой отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на чем-то более подходящем, например, на воробье, который в данный момент задорно скакал по земле и, смешно открывая свой маленький клювик, громко чирикал. Но этот человек, неуклюже толкнув меня в бок, пристраивая рядом с собой тяжелый пакет, заставил меня нарушить это правило. Я непонимающе уставилась на грубияна. Тот, усадив на лавку рядом с пакетом щуплую женщину, повернулся в мою сторону.
-Поосторожнее, пожалуйста,- вежливо сказала я, отодвигаясь на самый край и стараясь не замечать на черной рубашке незнакомца густой россыпи перхоти.
Мужчина, покраснев, сипло закашлялся. Он поковырялся в пакете.
-На, вот, грешница,- почитай!- рявкнул он, грубо толкнув меня в плечо, и сунул в руки книжицу.
Поскольку мои руки лежали на коленях, а его приказ, высказанный в таком тоне, исполнять я не собиралась, то он, недолго думая, как заправский почтальон, ловко втулил литературку между моими стиснутыми коленями.
-Что это?- поинтересовалась я, имея в виду его хамское поведение, и ни сколько не интересуясь чтивом, столь «любезно» им предложенным. Я в упор смотрела на мужчину, который снова закашлялся, тряся огромным животом и краснея еще больше.
-Что смотришь?- зло спросил он, задыхаясь.- Ты же грешница, а я-боговерующий. Моя обязанность нести добрую весть таким, как ты, не взирая ни на какие преграды, в том числе и на твой вид.
Вытащив брошюрку, я положила ее рядом с собой на лавку и изумленно оглядела себя.
Вид, как вид: обыкновенная футболка, обыкновенные джинсы, обыкновенные кроссовки. Всё, как всегда. Неброско, неярко, по-спортивному просто.
-Ты в мужской одежде!- видя мое недоумение, объяснил «раб Божий», скривив губы в презрительной ухмылке.-Это большой грех.
Имея представление о таких людях, и зная об их проделках много нехорошего, я не собиралась сидеть и молча выслушивать от мужика всякого рода гнусь.
-Надо полагать, сия дама- ваша жена?- спросила я его, разглядывая странную особу в длиннющей до пят юбке- балахоне и застиранной желтоватой кофточке, очевидно некогда бывшей белой. Женщина двигала губами, бормоча слова молитвы «Отче наш» и смотрела в землю, покорно сложив худые руки на коленях.
«Да святится Имя Твоё, да приИдет Царствие Твое, »- лепетала она, даже не пытаясь согнать со своего измученного лица неугомонную муху. Та, ползая по серой впалой щеке женщины, неторопливо двигала лапками, иногда останавливалась и замирала.
«Да святится Имя Твоё, да приИдет Царствие Твое,»- снова несколько раз повторила женщина, почесав за ухом.
-Да будет воля Твоя, на земле, как и на небе,- подсказал я, так и не дождавшись ответа от мужчины, зачем-то опять полезшего в пакет.
Толстяк резко подпрыгнул. По лавке пошел звон.
Мужик, уронив со своего лба каплю пота и добрую щепоть просыпавшейся на живот перхоти, заорал на всю остановку.
-Молчи, проклятая! Не богохульствуй! Боже, как Ты смотришь на этих грешников ,и за что Ты их любишь! Прости им, ибо не знают, где творят!
-Что творят,- исправила я, стиснув зубы.
Лицо «праведника» исказилось. Он затрясся, задыхаясь, и полез подбирать брошюрку, которая упала с лавки, подхваченная резким порывом ветра и теперь потихоньку отползала в сторону. Мужик кое-как поднялся и шагнул следом за ней.
Когда в очередной раз книжица ускользнула от него, я довольно отчетливо услышала сказанное им слово «чёрт».
Богомолица, спрятав лицо в ладонях, принялась бубнить какую-то околесицу, качаясь из стороны в сторону наподобие маятника.
Мужик, которому так и не удалось поднять с земли «сбежавшую» брошюру, решил вернуться. Увидев, что его место занято, нахмурился.
Рядом со мной сел высокий крепкий мужчина. Его мощные плечи обтягивала белая футболка, а джинсовые шорты открывали по-мужски красивые ноги, длинные, стройные, обутые в сандалии марки Экко. Мне достаточно было одного взгляда мельком, чтобы понять- рядом со мной воссел форменный атлет.
Толстяк побагровел окончательно. Нерешительно подойдя ближе, он загородил незнакомцу обзор своей необъятной тушей.
-Вы сели на мое место,- тем не менее с каким-то благоговением сказал он, обращаясь к атлету.- Встаньте.
Красавец почесал в затылке, нахмурив брови.
-Не понял,- внятно произнес он красивым голосом. И добавил чуть жестче:
-Тебе жить надоело?
Мужик часто задышал, как будто собираясь плакать, и, взвесив все за и против, схватив жену за руку, заспешил прочь.
На лавке остался стоять пакет, который кто-то позже «предусмотрительно» спихнул на землю.