Убийство (часть 3)

Уже три недели Алла лежала в больнице. Лицо ожило, восстановилась мимика, говорить потихоньку начала, но говорить не хотелось. Рука пока плохо двигалась. И, как будто, чужая совсем. Три недели она лежит одна, никому не нужна. Пару раз с работы девчата забегали, один раз соседка приходила. Так, из любопытства видно. Поохала, поахала и удалилась. Алла молчит, много не поговоришь. Да и не была никогда разговорчивой. Все в себе.
Вчера свекровь приходила. Сказала, чтобы на дом не надеялась:
- И так, кормили, поили, одевали. Не посмотрели, что безродная. Попользовалась нашей добротой. Совесть надо иметь. Хочешь на хутор в бабкину хату иди жить. Нет там, конечно, удобств, и хатка маленькая, старая. Но тебе бездетной хватит. Была бы у тебя кровиночка Андреева, потерпели бы, конечно. А так, нет. Чужая ты нам.
Алла слушала совсем безразлично. Ей было все равно. Лицо было безжизненное, взгляд пустой. Да, нет у нее уже никого. И не будет никогда.
Она не знала, кто её родители. Её нашли на вокзале, маленькой девочкой. Время было тогда непонятное. Многих жизнь с мест погнала. Страну крошили на куски, а судьбы людские вообще в пыль толкли. Как она осталась одна, она уже никогда не узнает. То ли потеряли её, то ли бросили. Откуда она и чья? Она почти ничего рассказать не смогла. Только сказала, что зовут её Алла. Что едет она с мамой и папой к бабушке. А куда, как зовут родителей, откуда ехали? Ничего ребенок сказать толком не смог. Дали ей в приюте фамилию Найденко, отчество Семеновна, по имени милиционера, её нашедшего, и покатилась её жизнь по приютам и детдомам. Рано она поняла, что жизнь её холить и лелеять не будет. Была она замкнутая, но с характером. Её в детдоме не трогали. Появлялось у нее в глазах что-то, что останавливало недоброжелателей.
Училась хорошо. Хотелось ей в жизни как-то устроиться. Да и мечтала, что найдут её родные. Найдут и не стыдно за нее им будет. Мечтала и старалась. После детдома помогли ей устроиться в колледж на бухгалтера учиться. Там и увидел её Андрей. Колледж от института недалеко был. Как-то свела их жизнь на дороге. Что он в ней нашел, она не знает. О любви не думала. Просто, как бездомный щенок, потянулась за первым, кто её приласкал. Поверила в его искренность, в то, что и у нее родные люди появятся. Поверила, что и ей судьба улыбаться может. Это было самое счастливое время. Она действительно была счастлива и благодарна Андрюшке. И верила, что он лучше всех. И готова была отдать всю себя, без остаточка.

Родня мужа приняла неласково. Кто она? Голодранка! Свекровь своего разочарования не скрывала. Без церемоний обходилась. Свекор как-то без агрессии, равнодушно её принял. Остальные родственники снисходительно, с любопытством.
Алла выделялась статью. Фигура точеная, высокая, крепкая. Вся такая ладная. Лицо и простое вроде бы, а внимание на себя обращает, взгляд притягивает. Наверное, этим Андрея и взяла. Да еще взглядом глаз своих карих. Строгим, глубоким. Сила в этом взгляде была, характер. Хоть и не показывала она его. Но чувствовалось, что не проста девица, не финтифлюшка. Какая-то она настоящая была.
Сыграли им свадьбу. Выделили полдома. Свекровь решила, что будут им дом строить. Алла все решила вытерпеть. Все придирки свекрови, любопытные взгляды соседей. Никаких обид себе не позволяла. Мечтала, что будет у них свой дом и заживут они вместе, детей нарожают, и будет их счастье бесконечно.

Вскоре после свадьбы поняла Алла, что беременна. Сказала Андрею. Но он как-то радости не проявил. Пошел к матери с новостью. А свекровь в ярости зашлась.
- Обрадовалась! Скорее мужика хомутать. Потаскушка. Хоть бы посоветовалась. Тут дом вам строить собрались, а тебе лишь бы под мужика подлезть. Ты пока еще в моем доме. Поняла? Вот отселим вас, тогда будем думать, рожать вам или как.
Не осмелилась Алла тогда перечить. Предала своего ребенка. Уговорил её Андрей на аборт сходить. Сам отвел. Поплакала она, а куда деваться. Не хозяйка она в своей жизни. Пока не хозяйка!
Прошло время. Перебрались они в свой дом, начала его Алла обживать, стараться, уют наводить. Свекры о внуках заговорили. Как-то привыкать они к ней стали. Свекровь и та придиралась меньше.
- Дом большой, детей теперь надо. Алка хозяйка ничего, рожайте. Чего уж ждать.
Ну и забеременела Алла во второй раз. Светилась от счастья. В ней живет родная душа! Её кровь, её плоть, и душа. Она жила этими ощущениями. Видела в мыслях это маленькое тельце, личико. Гладила свой живот и разговаривала со своей крошечкой, рассказывала, чем жила все эти годы, о чем мечтала. Как любит она своё солнышко и как им будет хорошо. Ей было так легко на сердце. Впервые она была не одна. В ней билось еще одно маленькое сердце, которому она вот-вот подарит жизнь.

Свекор купил себе новую машину, а старую копейку отдал им.
- Не должна Алка ходить много. Наследника носит. Беречь её надо. Ты береги её сынок.
Машину тут же у свекра обмыли, выпили хорошо. С братьями, тетками, дядьками. Мало в маленьком городке развлечений, любой повод превращается в праздник, застолье. Так и в этот раз было. И гармошка играла, и магнитофон пел. И пляски были. Поздно ночью собрался Андрей домой, на теперь уже своей машине, ехать. Алла спорить начала, а свекровь на неё прикрикнула:
- Носом еще не вышла в камандирши. Муж сказал – слушайся. Тут и ехать то десять минут. Потихоньку доедете.
Свекровь усадила Аллу впереди, под ноги положила корзину с картошкой, а в руки дала трехлитровую банку с домашним вином, что бы утром Андрюша опохмелился.
Андрей выехав на трассу, рванул машину, прибавил скорость. Хотелось почувствовать свою лошадку, проверить её бег. Он не первый раз за рулем отцовской машины. Но теперь она его, а это совсем другое дело.
А на повороте после переезда, там где дорога резко сворачивала на их улицу, с асфальта на гравийку, да еще и под горку, под колеса машины кинулась огромная собака. Андрей резко затормозил, вывернул руль. Машину закрутило на полном ходу, вынесло в сторону и они врезались в столб, стоящий у дороги. Врезались так, что левое крыло было полностью смято. Аллу откинуло резко назад, а потом с силой вперед. Головой она разбила лобовое стекло. А банка треснула и вонзилась в неё большими осколками. Алла дико заорала, от страшной боли. А Андрей побежал. Он бежал к родным, к своим родителям. Не думал об Алле, не думал о ребенке. Он думал только о том, что он пьян, а значит, не может вызывать милицию.

Милицию вызвали соседи, которые ехали по той же дороге через некоторое время. Аллу отправили в больницу. Ребенка спасти не смогли. Её порезы и раны на лице и теле затянулись. А душа? Подломилась душа. Она опять осталась одна. Как жить? Все сломалось сразу и непоправимо.

С милицией вопрос решили быстро. Там у Андрея тоже нашлись родственники. И в больнице тоже. В протоколе освидетельствования написали, что алкоголя в крови не обнаружено. В милиции оформили все так, что авария была случайностью, « из-за наличия на проезжей части непредвиденного препятствия». И жизнь опять вошла в колею.
Но Алла не могла больше смотреть на Андрея, как на благодетеля. Он дал ей надежду, он её и забрал. Врачи сказали, что детей у нее больше не будет. Никогда! Хрустнувшая банка, вошла в её живот как нож в масло. Лишив жизни её дитя, а её возможности когда-нибудь еще иметь их.
Она ходила на работу, готовила обед, убирала, стирала, спала с Андреем. Но она не жила. Она просто еще была в этой жизни. Была, но совсем этого не хотела. Больше вообще ничего не хотела. Все изменилось.

И Андрей изменился. В каждом её взгляде он видел укор. Рядом с ней он чувствовал себя виноватым. И он стал жить своей жизнью. Стал развлекаться на стороне, выпивать. Ему страшно становилось от её взгляда.
И между ними начала расти пропасть. Она закрылась в себе, а он начал тяготиться тем, что она рядом. Ему было трудно в доме дышать. И один раз он не выдержал.
Он был пьян. Приехал с веселой вечеринки, а тут она, как с похорон. Хоть бы слово сказала. Посмотрела никак и пошла к себе в комнату. И он вдруг подскочил к ней сзади, схватил за волосы, вывернул лицо к себе и начал бить. Жестоко. С ненавистью. Как будто хотел избавиться от неё и её воспоминаний. От тяжести, которой они легли на него, от вины, которую он пытался выдрать из себя. Выдрать и забыть. А её глаза не давали. Она ни разу не вскрикнула. Он пинал её, бил, а она переносила всё молча.
С тех пор он стал её бить часто. И постепенно начал получать от этого удовольствие. А она молчала. И смотрела ему в глаза. Это превратилось в какую-то странную войну. Она молча убивала его своим взглядом, а он бил её, пытаясь сломать.

Она помнит тот день. Он позвонил и рассказал, как он сейчас гуляет, и какие прелести у его пассии. И что он с ней вытворяет. В последнее время он истязал её такими рассказами. А потом сказал:
- Жди, сухая коряга. Приеду, развлекаться буду, надоела ты мне. Камнем на шее висишь.
И она решилась. Она давно в своих мыслях мстила ему за трусость его. За то, что не заступился за их дитя перед матерью. Сам отвел её на аборт. За то, что убил её ребенка. Дитя, которое она чувствовала в себе, жила им, любила. А он убил и её, и любовь, и дитя. За то, что отнял у нее надежду когда-нибудь родить ребенка, обрести родного человека. За то, что он её душу растоптал.

Каждый раз, когда он звонил ей, издевался и предупреждал, что будет с ней «развлекаться», он выходил у магазина, покупал водку и шел домой пешком. Идти было совсем ничего. Он всегда все делал одинаково, по раз заведенному порядку. Она давно его изучила, и в мыслях не раз проделывала то, что задумала.
Когда-то давно, в детдоме, физкультурник учил их играть в городки. Он был заядлым городошником, и заразил этой игрой всех ребят. У Аллы был отличный удар, очень сильные руки. И она не сомневалась, что сможет размозжить чью-то голову.
Она взяла кусок металлической трубы. Вышла из калитки тихонько и забралась в кусты. Там лежал штабель из пиленого ракушечника, местного строительного камня. Встала на камень, лежащий отдельно и стала ждать. Потом она услышала знакомые шаги. Подняла кусок трубы повыше, замахнулась…
Андрей упал тяжело. Кажется, он даже не вскрикнул. Но звук ломающегося черепа, тяжесть удара, болью отдавшая в руку, вошли в нее страхом. Не за себя. И не греха она боялась. Некому нести её грехи. Она одна. Страх поразил её тем, что смогла она убить человека. Человека, с которым делила стол, постель. От которого собиралась родить детей. Она смогла убить! Может и заслуживает она свою судьбу, раз сидела в ней такая жестокость? Кто она, чтоб судить? Новые мысли поразили её, заслонили её мечты о мести. Она пошла, не оглядываясь, во двор. Подошла к деревянной уборной во дворе, кинула в яму с вонючей массой трубу, орудие убийства, барсетку Андрея, телефон, и пошла в дом. Проделала все машинально, так как отложила в своей памяти.
Помылась в ванной. Нет. Она не смывала кровь. Не выпачкалась она. Но душа, её мертвая душа, воспротивилась той грязи, в которую она её окунула.Потом оделась и до утра не смогла уснуть. Готовилась. Просидела всю ночь в темноте, не раздеваясь. Ждала, чем это кончиться. Ей уже действительно было все равно. А когда в ворота утром постучали, она поняла, что это за ней. Увидела Андрея лежащего в крови, при свете утра уже, и поняла, что сотворила. В висках застучало: «Убийца». Кровь прилила к голове, в глазах потемнело, и больше она ничего не помнит. Она убила Андрея. Она бы все рассказала, но её почему-то никто ни о чем не спрашивает.

Алла села на кровать, сложила ладони на коленях. И вдруг увидела обручальное кольцо на своих руках. Как странно, его уже нет, а она все еще его жена. Алла встала, вытащила свою одежду из шкафчика, не торопясь оделась, и тихо вышла из палаты. В коридоре никого не было. Тихий час. Алла вышла из больницы и пошла к Андрею. Свекровь сказала, что его похоронили рядом с бабушкой. Женщина знала, где бабушкина могилка.
Она шла долго. Улицы были пустынны. Жара. Алла нашла могилку мужа, сняла с пальца кольцо и положила на надгробье.
- Больше я тебе ничего не должна. Прости меня. Я то тебя уже простила. Я убила тебя, но ты убил меня первым.
И пошла прочь от могилы, в сторону трассы идущей мимо города. Теперь она пойдет по дороге. Уже дело к вечеру, скоро стемнеет. Пусть дорога решит, погибнуть ей под колесами машины, или найти где-то родную душу. Пусть решит, чего она заслужила больше.