СГОРАЯ - НЕ СГОРЕТЬ!
(посвящение Борису Пастернаку)
Твои чернила плакали навзрыд
И оставляли кляксы на дороге,
У муз твоих благочестивый вид,
Но огнь свечи, с недавних пор - для Ольги.
Опять февраль, болезненный пиит,
Надсадным кашлем стужи воет в трубах,
Следами луж, как оспами, изрыт,
Он лёд последний рушит на запрудах.
И ветер свищет, будто звонкий кнут!
Клеймо «врага народа» шьют мундиры,
Хулят злодеи, други - предают,
Вонзая в сердце остриё рапиры.
Одним ударом погубить тебя, Читать далее →

Твои чернила плакали навзрыд
И оставляли кляксы на дороге,
У муз твоих благочестивый вид,
Но огнь свечи, с недавних пор - для Ольги.
Опять февраль, болезненный пиит,
Надсадным кашлем стужи воет в трубах,
Следами луж, как оспами, изрыт,
Он лёд последний рушит на запрудах.
И ветер свищет, будто звонкий кнут!
Клеймо «врага народа» шьют мундиры,
Хулят злодеи, други - предают,
Вонзая в сердце остриё рапиры.
Одним ударом погубить тебя, Читать далее →
ДЕНЬ ВЕСЕННЕГО РАВНОВЕСИЯ
Вещи Олега уместились в два больших чемодана, сиротливо притулившихся у порога. Их бока, в цвет мокрого песка, раздулись так, словно от непомерного переедания за обеденным столом.
- Прости, Ирка, что так получилось.
Олег оторвал от пола увесистую поклажу и шагнул за порог. Чемоданы, словно живые, крякнули, скрипнули, будто противясь тому, что задумал хозяин.
- Папка, не уходи! – Младшая из дочерей Наташка, размазывая по щекам слёзы, выскочила вслед за отцом на лестничную площадку. Читать далее →

- Прости, Ирка, что так получилось.
Олег оторвал от пола увесистую поклажу и шагнул за порог. Чемоданы, словно живые, крякнули, скрипнули, будто противясь тому, что задумал хозяин.
- Папка, не уходи! – Младшая из дочерей Наташка, размазывая по щекам слёзы, выскочила вслед за отцом на лестничную площадку. Читать далее →