Фото

"Не бойся глубины"
роман, мистический детектив.
 
Серия "Сады Кассандры", книга 1.
Издательство "АСТ", 2012 г.

От автора:
Книги из серии «Сады Кассандры» посвящаю моему возлюбленному
в память о мгновениях страсти и нежности.
 
От издателя:
В Санкт-Петербурге орудует маньяк. Он выбирает своими жертвами молодых и красивых женщин. Расследовать убийство берется сотрудник уголовного розыска Артем Пономарев. Под подозрением оказывается гадалка Динара, которая предсказала смерть одной из девушек. Загадочным образом убийства связаны с Юрием Салаховым и его возлюбленной Анной, чьи взаимоотношения кажутся окружающим более чем странными.
 
Юрия тревожат анонимные письма, в которых от него требуют вернуть то, что ему не принадлежит. Если бы он знал, о чем идет речь! Смутные догадки и страх перед родовым проклятием – плохие помощники в борьбе с незримым преследователем.
 
Единственное, что способно поддержать его – любовь Анны. Но ответит ли она взаимностью? Поможет ли выйти ему из лабиринта страха?

Серия "Сады Кассандры":
 
Книга 1. "Не бойся глубины".
Книга 2. "Дневник сорной травы".

Я говорю гадалке: - Что-то никак не пойму,
Где же причина причин, «потому» на все «почему»?
От этих самых загадок в глазу аж слеза горит.
- Легко загадки загадывать, - гадалка мне говорит.
Роберт Луис Стивенсон
 
ГЛАВА 1
 
На сцене шел снег. Вернее, его искусно создаваемая при помощи световых эффектов имитация. Петербург. Ночь… Страстная, полная отчаяния и безысходной тоски музыка Чайковского. Герман, Лиза, старая графиня и роковые три карты – тройка, семерка, туз.
Анна Наумовна Левитина сидела в ложе, затаив дыхание. Опера «Пиковая дама» неизменно приводила ее в трепет, необъяснимое волнение. Только музыка может одновременно говорить о том, что герои делают, о чем они думают и что они ощущают. Никакому другому виду искусства это неподвластно.
Театр был полон. Неповторимый сладковато-пыльный запах кулис, декораций, старинного паркета, плюша, парфюмерии и человеческого дыхания кружил голову. Лиза на сцене пела: «Уж полночь близится, а Германа все нет…»
 
Анне Наумовне стало душно. «Пойду, пожалуй, домой», – решила она.
Тихонько положила программку в сумочку, достала номерок и, стараясь ступать неслышно, выскользнула из ложи. Неодобрительный взгляд гардеробщика, который принял от нее театральный бинокль и выдал модное демисезонное пальто, сказал ей, насколько дурно ее воспитали родители. Уйти из такого театра, с такого спектакля, не дослушать такую музыку! Это было выше его понимания. Старик проработал в театре всю жизнь и сросся с ним, принимая к сердцу каждую мелочь. То, что зрительница, с виду вполне приличная дама, ушла до окончания оперы, он расценил как личное оскорбление.
 
Анна Наумовна, стуча каблучками изящных ботинок, вышла из гулкого холла на улицу. Петербург наяву мало чем отличался от Петербурга на сцене. Те же дома, дворцы и в гранит одетая Нева, то же дыхание тайны, несбывшихся надежд и чужой любви, та же ночь и тот же снег… Ей казалось, что из одного театра она просто перешла в другой, где стала уже не зрительницей, а героиней, которая не смотрит на чужие слезы, а плачет сама, и это куда меньше ей нравилось.
 
продолжение >>