Отзывчивость, как национальная черта

Еще не поднявшись на свой этаж, Смельчаков услышал чей-то возбужденный голос, звонким эхом раздававшийся из отдела, в котором он работал. Войдя в кабинет, он увидел, что голос принадлежал Алевтине Петровне, которая стоя лицом к зеркалу и наводя перед ним утреннее comme il faut, по привычке, громко кому-то из присутствующих доказывала:

- Да, отзывчивый у нас народ. Глупый, но на чужую беду отзывичвый. Говорите, что хотите! Последнюю рубаху отдаст, сам голый и голодный останется, но поделится непременно!
- Да, этого не отнимешь. Но согласись, Алевтина, что дурные мы! Отдадим последнее, сделаем добро, а потом расхлебываем зло! – вторила ей в унисон экономист Верочка.
- Да потому что добрые мы! И всегда добрыми были! Хотя в наше время и приходится страдать от своей доброты – Алевтина Петровна, приоткрыв рот буквой «о», красила правый глаз.
- Но, согласитесь, Алевтина Петровна, что человек человеку должен помогать – интеллигентно вступила в разговор Наталья Ивановна, самый старый работник отдела. – И потом отзывчивость, или альтруизм, – это не национальное проклятие, и тем более, не национальная черта, а свойство характера каждого отдельно взятого человека, независимо от национальной принадлежности.
- Да я же согласна, Наталья Ивановна! Помогать надо! Я лично и помогаю. Не могу иначе! Вот надо было бы человеку отказать, а не могу! Потому что характер такой добрый! – скривила рот Алевтина Петровна только для того, чтобы снова приоткрыть его буквой «о» и накрасить второй глаз.
- Я вот тоже так! Если у меня просят, отказать не могу! Не имею возможности, так сказать. А потом страдаю через свою доброту – продолжила тему Верочка.

Дверь кабинета тем временем осторожно приоткрылась и внутри показалась взлохмаченная голова одного из ранних клиентов, приехавшим за товаром.

- Закройте дверь! – не отрываясь от накрашивания ресниц, рявкнула Алевтина Петровна. Уже лезут! Как тараканы! Даже в порядок привести себя не дадут! – не понижая тона, прокомментировала она вслух, ничуть не смущаясь того, что взлохмаченная голова за дверью могла ее услышать.

Часы показывали тридцать пять минут девятого - пять минут, как начался новый рабочий день, но Алевтину Петровну это мало интересовало. Ее больше занимал ее правый глаз, чем клиенты, что выстроились в очередь за дверью.

- А чего это вы вдруг о национальной отзывчивости то заговорили? – поинтересовался Смельчаков, усаживаясь за компьютер. – Что вдруг такая серьезная тема с утра?
- Да вот, был у нас тут один клиент вчера. Говорит, пока доехал, слупили с него по дороге пару сотен. Ну, и жалуется, что мы жадные и бесстыжие стали. Так и говорит, представляешь? Приехал к нам в гости, сидит на нашем стуле и говорит, что мы жадные.
- Пусть бы он к соседям нашим съездил. Они бы с него не пару сотен, а пару тысяч содрали бы. Говорил бы нам еще спасибо. – Верочка раскладывала бумаги на своем столе, готовясь к рабочему дню. Вдруг ее рука наткнулась на какой-то клочок бумаги, она поднесла его к подслеповатым глазам, прочитала, что там было – А, Смельчаков, ты мне деньги за подарок для начальства не отдал.
- У меня нет сейчас. Вчера отдал за квартиру – кошелек пустой. А сколько там? – грустно поинтересовался он.
- Сто рублей.
- Немного. Но я сейчас совсем пустой. А до получки еще пять дней. Вам срочно?
- Подарок начальнику покупать. Сам понимаешь.
- Вера, может, вы внесете за меня? А я вам через пять дней…?
- Хмм…
- Алевтина Петровна, одолжите сто рублей. До получки. А то я совсем на мели.
- Нету у меня Смельчаков. Сама скоро занимать буду. Со своей то добротой.
- Неуж то ста рублей не будет? Не тысячу ведь прошу. Я ведь никогда ни у кого не занимал. Кто одолжит, а? – он обвел всех полным надежды взглядом. Все молчали.

Алевтина Петровна докрасила второй глаз и села с клиентом оформлять документы. Верочка, заварив чашку крепкого кофе, уткнулась в свои бумаги. Наталья Ивановна, вспомнив что-то, молча встала и заковыляла из кабинета.

«Может Сашка одолжит» - подумал Смельчаков. - «Он позавчера говорил, что отзывчивость – это одна из его отличительных черт» - и молча направился к двери.