Мать моя- женщина!

Часто меня мучает бессонница. Особенно тогда, когда мой друг покидает меня, уезжая в командировку. По ночам я готова выть на луну, вытирая ладонями стекло окна и пытаясь разглядеть на небе мутновато-белую дорожку.
Млечный путь…
Иногда нечто похожее на него тянется от холодильника к обеденному столу, увлажняя пол своей разлитостью. Я могу долго в полнейшем отупении смотреть на молочную лужицу у своих ног, держа в руках откупоренный (надкусанный с краю ) пакет молока кверху тормашками. И только тогда, когда из пакета выльется достаточное количество жидкости, спохватиться, побежать в ванну за шваброй и сбить по пути стул.
С кем не бывает.
Моя еда в такие дни чисто символическая: кофе с молоком, молоко с кофе, кофе с сахаром, просто кофе без молока,- пакет не бездонный, к тому же, пролитое на пол нанесло его содержимому существенный урон.
Готовить для себя мне лень. Я никак не могу понять: как можно в одиночестве поглощать пищу, уткнувшись взглядом в противоположную стену, методично работая ложкой или вилкой, и думать, думать, думать.
Думать, пожалуй, самое интересное занятие.
Например, о соседе Петьке, пятидесятилетнем увальне, сбрендившем на старости лет и каждое утро оглашающем двор многоэтажки гнусавыми воплями. Петр подолгу катается на детской качели, заставляя местную ребятню плакать, упрашивая его уступить место. Он сверлит небеса взглядом , запрокинув облысевшую голову, и размахивает ногами.
-Иди, старый бес, отсюда!- наконец сгоняет его Ирина Васильевна, -негласная воспитательница чужих дворовых детишек.- Ишь, лаптями размахался! – женщина отвешивает Петру увесистую затрещину и с уходом обиженного недотепы, ожидающего товарищей-инопланетян, покой во дворе восстанавливается.
К вечеру третьего дня, окрашенного в стойкую диету, я сдалась и…
Купила двухлитровую бутылку пива в соседнем магазинчике.
Подумав, что поспать все-таки не мешало бы, я, отдуваясь и икая, вылакала пол емкости, добросовестно заев выпитое кусочком зачерствелого хлеба.
Звонок в двери и оживленный разговор на лестничной площадке навели меня на грустные мысли.
«Кто-то дверью ошибся,»- подумала я, ложась в кровать и укрываясь теплым одеялом.
И лишь когда в замочной скважине уверенно завозились ключом и затем что-то громко зашептали в прихожей, я подскочила, вернее, сползла с кровати.
Умильно улыбаясь и обнимая скоропостижно вернувшегося друга, я попыталась сфокусировать взгляд на невысоком мужчине, скромно притулившемся к шкафу с одеждой.
-Здрасьте! Славик!- представился мужчина, широко улыбаясь.
Мой друг, принюхиваясь как бы ненароком, целуя меня в ухо, мельком поинтересовался:
-Что ты праздновала, милая?!
-Да так, промямлила я, сдерживая икоту.- Рада, что ты вернулся.
Пятью минутами позже, одиноко рассекая по кухне, я машинально нарезала колбасу, купленную Сергеем, и укладывала ее на белые пышные ломти батона, купленного им же.
Вообще-то он много чего прикупил и даже уже почти успел расставить все по местам, оставив на столе внушительный кусок сырой свинины в пакете.
-Сегодня мужской день,- сообщил мне друг, чуть прищурив глаза.- Двадцать так сказать третье февраля. Рад, что ты чтишь наш праздник и уже начала отмечать. Иди, ложись, солнце,- он вдруг заботливо подхватил меня под руки и повел по направлению к спальне.
Я глупо захихикала, удивляясь своей внезапной неповоротливости, и ляпнула:
-Вот видишь, что ты со мной делаешь!
Мужчины закрыли в кабинете двери, вполголоса говоря о проблемах бизнеса и сетуя на разного рода неурядицы.
Вернувшись в кухню, я закончила начатое.
-Мальчики, кушать подано!- придерживая ногой дверь, я внесла в кабинет поднос с горой бутербродов и две кружки дымящегося кофе.- Наслаждайтесь.
Сергей задумчиво жевал, записывая что-то в блокноте, Славик же, напротив, ел, не жуя. Он с виноватым видом опустошал поднос с едой и заглядывал в опустевшую кружку.
-Можно еще кипяточку?- улыбнулся он мне, почесывая затылок.
-Так, мальчики, с вами все понятно,- я резко развернулась на пятках и уперлась лицом в стену.- Пойду есть приготовлю по- настоящему,- найдя, наконец, выход, я проследовала по направлению к кухне.
Не помню, какую я тогда песню напевала, помню только, что начистив гору картошки и нарезав на полоски свинину и отбив ее специальным молотком, принялась искать специи, подходящие для такого случая.
В итоге кастрюля с картошкой были поставлены на плиту, а мясо отправилось томиться в духовку.
Посмотрев на часы, я решила, что следует немного и полежать. Едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий сон.

До меня, как сквозь вату, донесся чей-то шепот.
-Свет, ты очумела что ли?
Я встрепенулась.
Сергей, мотая головой и широко расставив ноги, грозно сверлил меня глазами.
-Пойди, посмотри, что ты наделала!
Стоя в дверях кухни и изучая закопченный потолок и дым, валящий из открытой духовки, я подумала об аде и грешниках, коих ждет незавидная участь.
-Ты воду в картошку лила?- Сергей метался от плиты к мойке, выскабливал обуглившиеся остатки картофеля(как выяснилось, в картошку воду налить я не удосужилась).
Свинина, свесившись между прутьями решетки, закапала жиром всю духовку и, не выдержав адового натиска огня, скончалась,- сделалась тоньше подошвы и почти такого же цвета, что и картошка.
-Мать моя женщина,- зачем-то утвердительно произнес Сергей, вертя в руках сковороду с расплавленной ручкой. Она(ручка), скромно притулившись у огня, потеряла свой первоначальный вид, «благодаря» моей халатности.
Под грохот салюта и вопли пацанов под окнами, я безутешно ругалась, прислонившись лбом к холодному стеклу.
-Дура-дура-дура…но неужели сам не мог проследить за едой?!
Мужчины, очевидно, всё же нашли, чем поживиться, так и не дождавшись ни картофельного пюре, ни отбивных.
Но мне было уже не до этого.