"Она бежала по мокрым улицам" или "Берегите свою душу" на Мыльную оперу

Она бежала по мокрым улицам. Мимо безразличных лиц. Мимо серых масок. Мимо будничной суеты. Она бежала, что было силы. Она задыхалась от холодного встречного ветра. Она спотыкалась, сбивала прохожих, а те кричали ей что-то вслед, меняя маску безразличия на маску гнева. Ей было все равно. Она ненавидела прохожих за их же занудство. Цепляя и толкая, она заставляла их проявлять хоть какие-то эмоции, хоть что-то, но только не равнодушие. Она ненавидела равнодушие. Она ненавидела пустоту.

Она бежала по мокрым улицам. В ушах до сих пор слышался его голос. В глазах до сих пор виделся его номер на дисплее. «Сейчас, мой родной, пожди минуточку, я уже близко…»

Она свернула на соседнюю улицу. Брусчатка. На другой стороне улицы кто-то проспонсировал детскую площадку. Дети… Такие маленькие, смешные, кутались под мамиными курточками, прячась от дождя.

А чуть-чуть дальше стояли лавки и самодельный стол из пивных ящиков. Вокруг него толпились, как обычно, старики. Домино, шашки, шахматы… Среди тех пенсионеров самым старым, мудрым был Люциан Зингельшухер – постоянно в своем сером пиджаке и такой же шляпой, с деревянной палочкой...

Еще дальше кто-то строил торговый центр. «Все, это конец, апокалипсис! Ни одного деревца, ничего живого не осталось на улице! Скоро эта модернизация доведет до того, что и мы все без жилья останемся! Это они так концептуально решают вопросы! Гениально!» -раскидывались умными словечками старушки, опустошая очередной пакетик семечек. Чаще всего они, конечно, обсуждали количество детей дона Педро, выясняли кто потерял кошелек в подъезде и с кем соседка из двадцать пятой ездила этим летом на Байкал. Такие обсуждения велись чаще всего, но иногда проскакивали вот такие вот «умные речи».

Новое здание было большое-большое. Такое большое, что рабочие в нем казались махонькими муравьями. Но из черных и холодных туч пробивались маленькие лучики солнца, они попадали на зеркально чистый, только поставленный стеклопакет. Мрачную улицу начали веселить светленькие, шустренькие солнечные зайчики.

Еще дальше стояла палатка с ее любимым лакомством – пирожным с шоколадной глазурью. Обычно она не могла пройти мимо такого удовольствия, но сейчас ей было не до этого. «Подожди, подожди еще немножко…» - единственное, что она постоянно повторяла.
Сквозь лямки от босоножек сверкала кровь. Сначала это были волдыри, а потом на их месте образовались кровавые раны. Она бежала без устану уже третий квартал, избила ноги.

Она почти добежала, ей оставалось еще каких-то метров сто. Сил уже не было. Ветер и дождь, которые никак не хотели отступать, шарпали за волосы, кофту, с каждым метром боль чувствовалась все больше и больше. Она постепенно перешла на шаг, потом остановилась от резкой боли, которая пронзила все тело. Несколько секунд она простояла опустив голову и глотая соленые слезы. Сил не осталось совсем.

Она подняла голову и в зеркале витрины увидела девушку. Та стояла в грязной майке с порванной кофточкой, которая небрежно была накинута на плечи. Обута она была в алые от крови босоножки. Мокрые взъерошенные волосы попадали на грязные от туши щеки. Она смотрела прямо на нее из зеркальной витрины усталыми глазами. «Какой ужас» - тихо прошептала она, смотря на девушку из витрины. Вдруг к этой девушке подошел мужчина. Он стоял у нее за спиной и смотрел прям в глаза. Этот взгляд был настолько пронзительным и таким знакомым, что ей вдруг показалось, что он смотрит не на девушку из витрины, а на нее. Но ей было уже все равно.

Вдруг кто-то из прохожих толкнул ее плечом так же, как и она толкала их, заставляя снимать маски. Кто-то из прохожих своим толчком будто разбудил ее, растормошил, и она увидела в витрине себя. На миг она застыла: а где же мужчина? Она развернулась и увидела его, того самого мужчину – любимого… «Не уехал…не уехал…добежала…успела… - еле слышно шептала сквозь слезы, - Я знала, что ты не уедешь, я чувствовала, я знала…» Девушка из витрины рыдала на плече у того самого мужчины.

Они поламали классику: не разошлись, не разбежались, не клеветали друг друга… Они любили. Не смотря ни на что, они просто любили…

Даже если в Вашей душе льет дождь, берегите ее от холода, чтоб дождь не превратился в снег, а сердце – в осколок льда…