Etudes ex abrupto Вспомним, ребята, мы Афганистан, Чечню и другие бесславные дела России

«Я побывал во многих странах мира. В некоторых успел какое-то время пожить. Я работал и общался с людьми многих национальностей на самые разные темы, но нигде я не встречал такой идейной непримиримости, как в русском человеке. Нигде я не видел такого крайнего во мнениях остервенизма, такого яростного и искреннего желания тотчас подавить, замолчать и уничтожить отличное от общепринятого, одобренного «сверху», мировосприятие».
Гарри Уивер, американский философ и писатель

«Единственное отличие Сети от реального мира в том, что толпа здесь ощущается гораздо яснее. Ты видишь, как кто-то один выделяется из общего числа посетителей данного сайта, и вот, один за другим, здешние обитатели начинают пинать его ногами с целью загнать в стадо. Не дать выделиться. Если в реальной жизни сказанное слово растворяется в атмосфере, то здесь напечатанные буквы остаются в Сети. Ты читаешь развитие диалога, видишь, как сначала по одному, а затем подобно лавине, один за другим, копируя друг друга, они набрасываются на кого-то, затыкают ему рот, пока, наконец, все поле форума или гостевой книги не заполнится их похожими друг на друга высказываниями. И любой иной, здравый голос тонет в этом море. Это похоже на то, как школьники всей толпой пинают ногами новичка. Стоило бы назвать русскую Сеть не Интернет, а Интернат. Интернат для неудачников».
С.Минаев «Духless, или повесть о ненастоящем человеке»


2005 г.

«Вспомним, ребята, мы Афганистан», Чечню и прочие бесславные дела России

Сейчас, как и раньше, об «Афганской войне» продолжают снимать залихватское коммерческое кино. В нем главные герои доблестно и по-киношному красиво погибают, прихватив с собой пару-тройку «духов» или ценой своей жизни спасают боевых товарищей, выполнив, тем самым, свой интернациональный долг до конца. А большинство современных зрителей, с неподдельным и животным интересом, это кино смотрит, редко задаваясь какими-либо морально-этическими вопросами. Такое художественное кино, самым доступным способом, через экран, «как бы» рассказывает правду, а на деле, тонко и завуалированно героизирует и популизируют ту войну. Оно, это кино, одним выстрелом убивает двух зайцев: приносит немалую прибыль киношникам и готовит будущие поколения к новому, их, «Афгану».

Приблизительно то же самое происходит и с «чеченской войной». Кино, в котором с самого начала понятно кто – герой, а кто – антигерой. Кто – плохой, а кто – хороший. Мы – против них. Они – против нас. Наше дело – правое. Их – преступное и обреченное на провал.

В нем, в этом коммерческом кино, убийство человеческой плоти не вызывает страха и отвращения, а манит к себе со странной потайной силой. В этом кино кровь стекает красивыми завораживающими ручейками, а убитые человеческие тела лежат в удобоваримых для зрителя позах. Тот же, кто видел документальные кадры этой войны, сделанные независимо от «Центра», понимает, что разница между тем кино и этим – как разница между настоящим трупом и бутафорской куклой.

Однако давайте по порядку: про «Афган». Мне давно хочется задать некоторые вопросы тем, кто был на этой войне, а также тем, кто не был, но был уже достаточно взрослым человеком, чтобы понимать что - к чему. Ответьте мне: что вы делали на той войне, и почему, оплакивая те четырнадцать тысяч впустую погубленных жизней, вы никогда не вспоминаете те почти два миллиона, которые, вместе с вашими союзниками и противниками, были погублены вами? Против кого и за что каждый из вас там воевал?

Почему тогда вы не прислушались к академику Сахарову и некоторым другим инакомыслящим, призывавших к миру, а не войне, а зло улюлюкали и плевали в них? Почему никто не поднялся во весь рост и не бросил свое гневное и человеческое «Я – против!»? Почему вы, стоя, аплодировали маниакальному шепелявому бреду, несущемуся с партийной трибуны? Почему?

Я помню, как мальчишкой под Ашхабадом, на снимках, трофеях и угрюмых лицах возвратившихся из афганского пекла, я видел ту окопную правду, которой не было в официальной хронике и печально-пафосных статейках, ловко выскальзывающих десятками из-под пера далеких московских борзописцев, прославляющих «интернациональный подвиг» вынужденных убийц.

Ковры, магнитофоны, золото и наркотики из разгромленного Афганистана щедрым и наглым потоком ринулись в бывший СССР. Отец моего друга, прожженный и видавший виды офицер, вместе с такими же, как сам, чуть ли не гордясь и хвастаясь, под водку и с матерщиной, рассказывал нам сопливым мальчишкам, как «доблестно» они там воевали.
В нашем районе появились ханка (опиум-сырец) и анаша (марихуана) афганского происхождения, которую со знанием дела курили те, кто вернулся «оттуда».

Я помню фотографии – не те, газетные и политкорректные, где трогательные мальчики с грустными и усталыми лицами с укором смотрят на нас, – а те, где бравурно вскинутые вверх «калаши», наглые, ухмыляющиеся лица и расстегнутые «афганки» перед каким-нибудь расстрелянным дувалом, подорванной БМП или взятым в плен «духом», которые мне отчетливо кричали: «Посмотри на нас, сынок! Вот мы какие!». Уже тогда, глядя на эти оскалы, я с каким-то странным чувством понимал, что этим бравым ребятам выполнять свой «интернациональный долг» очень даже нравится. Всей своей бесстыжей кожей, сквозь бродящие в моей голове «неправильные» мысли, я ощущал, что так быть не может и не дОлжно, что что-то здесь не так, и что я – против!

Я помню, как в лет одиннадцать, когда «оттуда» начали выводить войска и на ТВ, и в прессе только-только начали появляться статьи, задающие «неудобные» вопросы, на уроке то ли истории, то ли географии, когда зашла речь об Афганистане, я наивно спросил свою учительницу: «Почему наши солдаты вошли в Афганистан, и против кого они там воюют?». Учительнице то ли не понравился мой тон, то ли она не знала, что ответить, поэтому, пробормотав что-то банальное про интернациональный долг, она одернула меня и приказала «больше таких вопросов не задавать». У меня в душе остался осадок, хотя я не понимал, что такого я спросил.

Несколько позже, когда «там» все закончилось, а я повзрослел, я все тверже и тверже убеждался в том, что я был против того, что мы пришли с оружием в руках на эту чужую нам землю, неся ужас и смерть совершенно чужим для нас сопливым чернявым мальчишкам и девчонкам, не знавшим, что такое школа, запуганным, с ног до головы закутанным женщинам и безграмотным дехканам! Я был против того, что мы с явным удовольствием топали ногами и смачно плевали в академика Сахарова, когда тот, своим тихим голосом, терпеливо и без надрыва пытался донести до наших глухих ушей, что вводить войска в Афганистан нецелесообразно, не нужно и преступно! Я был против того, что в своих дешевых газетенках, журнальчиках и ТВ мы с пошлым оправдывающимся пафосом прославляли «интернациональный долг» и тех, кто его там вершил. Я был против всякого рода парадов и «дней памяти», где мы сначала, под бравые марши, бряцали начищенным оружием, с которого еще вчера капала кровь невинно убиенных, а потом ужирались и шли бить морды тем, кто «был против» и просто тем, кто попадался под руку. Я был против того, что, слезливо поминая четырнадцать тысяч преступно и совершенно напрасно загубленных жизней, мы ни разу не вспомнили о тех сотнях тысяч тех, кого мы там положили в землю! Я против того, что не вспоминаем сейчас…

Истинная доблесть и героизм жертвенных агнцов были вымазаны политкорректным зловонным говном всеобщих лжи и лицемерия, и мало кто мог разобраться во всей этой грандиозной преступной афере. Безусые нецелованные мальчишки - вынужденные убийцы, которым силой в руки был всучен автомат – наше излюбленное орудие миронаведения, - ровным строем шли убивать тех, против кого они не питали ни вражды, ни ненависти, а мы, с гордо вскинутыми головами, с цветами на перевес, сначала рукоплескали им, потом неистово рвали волосы на своей дурной голове и под конец получали в цинковых гробах, инвалидных колясках и вывернутыми наизнанку мозгами тех, кто «выполнил свой долг». ДОЛГ ПЕРЕД КЕМ?

Но мы не торопились тогда и не торопимся сейчас посыпать пеплом той войны свои безумные головы перед теми, кого убивали там. Ведь мы воевали не только против вооруженных бородатых «духов» - да и какое дело нам было до них? – но и против тех, кто в хитжабе с чернявым ребенком у груди сидел в своей бедной мазанке за глиняным дувалом и мечтал только об одном: чтобы поскорее «шурави» ушли домой и настал хоть какой-нибудь мир. Это наши дорогие мальчики с божеского разрешения лощеных дядечек в телевизоре швыряли в эту самую мазанку «лимонку», а потом сидели «на корах», покачиваясь из стороны в сторону, держась обеими руками за голову, читая, как мантру «Что ж мы наделали?! Что мы наделали, суки!». Это наши дорогие мужья и сыновья, выполняя свой долг перед нами, применяли запрещенные виды оружия, выжигая все живое на чужой земле. Это они тащили домой награбленное, и возвращались домой с чувством выполненного «интернационального долга», поломанной психикой и жаждой самоуничтожения!

Тут намедни был форум, посвященный Афгану, Чечне и другим «славным» делам России. Форум был женский. Поэтому публика разохалсь, разахалась, вспоминая ту войну и все другие войны. Сколько прекрасных слов было сказано. Одна дама тиснула наивную, слезливую статейку, намешав в кучу эмоции и «газетную правду». Эмоций, правда, было раз в сто больше, чем правды. Любой. И под этим chef d’oeuvre - мириада сочувственных комментариев «Ах-ох, ох-ах». Короче говоря, всякое обывательское г… Почему г…? Да потому что, во-первых, сочувствие это дешевое, пустое и удобное - перед монитором компьютера. Написал пару возвышенных строк, и вроде почувствовал себя человеком, вроде как индульгенцию божескую и общественную получил, с колен поднялся. Через пять минут забыл про свои высокие чувства, и пошел жевать бутерброды, смотреть «Аншлаг» по телевизору и умножать свое движимое и недвижимое имущество, отодвинув все эти возвышенные темы в самый дальний уголок своей такой огромной и такой чуткой души – пускай полежат до поры, до времени. А во-вторых, темен обыватель-то. И неважно, что с мобильником «Вертю» и на джипе «Туарег». Скажем прямо, туп и зазомбирован до гнусной беспросветности. Ведь, что получается, что нам, что ни напиши, что ни покажи – мы все схаваем, проглотим и не подавимся. Что хуже, понесем эту «правду» дальше, вдалбливая в головы таких же глупых мещан, не имеющих своего мнения, и выдающих за него то, что было только что в голову вложено. А нужно всего-то выключить «черта с рогами», порвать «Комсомолку-проститутку» на клочки для сортира и включить… нет, не голову. Совесть. То, что в районе сердца тихо так пульсирует. То место, где с нами разговаривает Бог. И помолчать, прислушиваясь, что на белый свет просится. Рвется с невиданной силой. А рвется то, о чем писали так почитаемые русскими Лермонтов с его «Прощай, немытая Россия», Чехов со своим «Хемелеоном», Солженицын со своим «Архипелагом ГУЛАГ». Однако очень часто это самое, показавшись наружу, оказывается таким уродливым и ужасающим, что многие тут же запихиваю это самое обратно, вешают на это место амбарный замок, успокаиваются и живут дальше. Спят спокойно, кушают вкусно, занимаются любовью, и все у них «Кока-Кола».

Так вот, на этом форуме появилась какая-то чеченка. Препротивнейшая женщина, должен вам сказать. Вместо охов и ахов по погибшим в Афгане и Чечне, не пожелав скоренько присовокупиться к всеобщему виртуальному соболезнованию и сочувствию, стала вопросы всякие каверзные и «некорректные» задавать. «Знаете ли вы, сколько убитых мирных чеченцев в Чечне?», «Что вам известно о пытках федералами чеченских гражданских», «Когда прекратится война?». Что тут началось! Болото заквакало, всколыхнулось во всем своем высоком негодовании, возмутилось до глубины своих возвышенных миазмов. И давай стыдить эту противную женщину. Одна фрау заявила, что это российский форум, а не чеченский, и что говорить нужно то… что нужно, а не то, что хочется. А если хочется, то идите-ка, дорогая, подальше, создайте свой форум, и чатьтесь там, сколько душе вашей угодно. Каково вам? И все с таким интеллигентско-учительским апломбом. Другая мадам раскричалась-развопелась: «Что же такое получается? Над невинно убиенными героями Чеченской войны глумятся! Насмехаются и задают всякие «неполиткорректные» вопросы! И вообще, мусор не вывозится, в подъездах писают и под окнами бомжи собираются!». Третья, более образованная, выудив из Интернета, стала приводить статистику: военнослужащих погибло столько-то, ранено столько-то, о зверствах боевиков, о терактах в Москве. И все с такой самоуверенностью, что, дескать, это нас, бедных, убивают, пытают, теракты устраивают, а мы – терпимцы великие и святомученики. А чеченка и спрашивает: «А что знаете вы, многоуважаемая дамочка, о «чеченской статистике»? Ведь убивают не только вас, но и вы убиваете, при чем соотношение чеченских гражданских потерь не идет ни в какое сравнении с потерями на вашей стороне?» И приводит личный пример, у меня, дескать, от рук федералов погибли мама 55 пяти лет и двоюродный брат 14 лет, хотя оружия в руках не держали, к бандформированиям отношения не имели. «А что вы думаете о пытках и изнасилованиях федералами?». И снова пример из личного опыта: мою соседку, 15-летнюю девочку, изнасиловали, а потом горло перерезали. «И последний вопрос: когда русские уйдут из Чечни и дадут нам жить так, как этого хотим мы?». Однако дальше чеченке бесчинствовать и возмущать добропорядочных бюргеров не дали. Забанили ее, пригрозив расправой. А сытые мещане продолжили виртуально выражать свои высокие кондоленции, размещая на форуме всякие поминальные свечечки и цветочки.

Ее забанили, а мне подумалось: а ведь права женщина, и право имела. Право получить ответы на поставленные вопросы. Ведь правда-то многолика. Часто многолика, как многоликий Янус. С одного боку – видится одно, с другого – совсем другое. У нас правджа – одна, у чеченцев – другая, у афганцев – тоже, своя. Но многим из нас выгодно жить только со своей правдой. В парадной такой обертке. И чтобы фанфары, и салют, и обещания, которые никогда не сдерживаются.

И получается, что размышления и рассуждения наши – для нас удобные. Мы с радостью соболезнуем - не важно, в каком горе. Ставим свечки, пьем горькую, вспоминаем. Нас не интересуют причины. Нам не до этого в наши возвышенные минуты горя. Для нас важен РИТУАЛ. ДЕКОРУМ. Свечечка, сто грамм, слова всякие. Хотя мы и мним себя христианами, а в душе то мы самые, что ни на есть язычники. Потому что живем не по заповедям. И бог наш очень любит жертвоприношения. Мы с содроганием вспоминаем все войны, склонив головы и пуская слезу в тот самый момент, когда, где-то на окраинах нашей бескрайней страны, мы начинаем очередную военную аферу – конечно, защищая свои интересы, конечно, защищая кого-то, конечно, во имя великой идеи. Конечно, конечно, конечно. И правы всегда мы. Правы и праведны. Тостопузые священники освящают святой водой наши танки и самолеты, холеные дядечки в телевизоре говорят красивые и правильные слова, наши матери со слезами провожают нас в горячие точки, на фронты, войны, осеняя нас крестным знамением. Мы целуем крест и идем. И нам по хрену, что одна из самых главных заповедей - НЕ УБИЙ.

Наши ловкие священники, курители сладкого ладана и торговцы бутафорскими образами, весьма замечательно приспособили под наши нужды Писание, и самого распятого Христа повернули к нам так, чтобы мы умилялись. Но не очень. И мы идем. Идем в Афган, идем в Чечню, в Прагу, в Карелию, в Анголу и Вьетнам, не задаваясь такими «дискомфортными» для нас вопросами: Что, может, это чухонцы хотели нас завоевать? Или, может, пять миллионов чехов решили на нас войной пойти? А может, это моджахеды посягнули на нашу землю и начали войну? Мы идем, только лишь для того, чтобы …дцать лет спустя, узнать, что все это было ошибкой, и никуда ходить не надо было, и что нас опять обманули красивыми словами и звонкими лозунгами. Самое печальное, что, поняв, что нас обманули, и что ни одна даже самая возвышенная идея не стоит наших и чужих жертв, мы ничего не можем сделать. На смену нам придут тысячи тех, кто будет верен новой безумной идее, вождю, своему богу, кто будет также оболванен ловкой пропагандой, кто так же, как и мы, пойдет исполнять свой интернациональный долг. Так же, как и раньше появятся тысячи сумасшедших краснобаев, бредящих идеями всемирного антирусского комплота, которые снова вдохновят на смерть и убийство тысячи своих соплеменников. Поистине, безумству безумных поем мы песню. БЕЗ УМСТВУ.

Замечательно с психиатрической точки зрения, да и морально-нравственной тоже, что правое дело – всегда наше, а их дело – всегда гнусное, корыстное и преступное. И если психически здоровые люди допускают существование разных точек зрения, мнений, мировозрений, то мы, как все психически неполноценные люди, твердо убеждены в том, что только одна точка зрения имеет карт-бланш на существование. И, как правило, это наша точка зрения. Мы, пуская слюни, обсуждаем янки в Ираке. То, как они разворотили целую страну. Ядерного оружия не нашли. Полмиллиона гражданского населения, в своем рвении к демократии по-американски, угробили. Новое оружие массового поражения на иракцах испытали. И что сидят они там, прикрываясь лозунгами типа «This is all for the Iraqi people. God bless them!», тихонечко посасывая нефть, каждый раз делая большие и удивленные глаза: «Как, вы не хотите нашей демократии?! Но мы же ради вас стараемся! Мы же - луч света в темном царстве!». Только мы забываем, что американцы в Ираке – это мы в Афганистане. Мы – в Чечне. Мы – во всем мире. И дело не в том, «кто первый начал», «что это наши территории» и в прочей политизированной чепухе, которая всегда нам выходит боком. И наша излюбленная пословица, которую так красиво произносит киношный и такой далекий от истины А.Невский, - чье имя – Россия: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет» как-то стала неактуальна, что ли. Ведь мы сами, давно, по миру бродим с мечом.

Россия – уникальная в своем роде нация, которая не только способна к уничтожению других наций – здесь нет ничего примечательного. Вспомним Великую Британскую Империю с ее колониями. Испанцев, французов и прочие «высоко цивилизованные» народы. Но мы еще и нация, способная к самоуничтожению. Из всей истории цивилизаций, на ум мне приходит только кровавый Пол Пот, уничтоживший половину своего народа. И рядом с ним – Россия. СССР.

Глядя на сегодняшнюю Россию, с ее лощеными и правильно говорящими Медведевым и Путиным, которые смотрятся как двое из ларца одинаковых с лица, и которые по старой русской привычке все еще устраивают «Маски-шоу» по телевизору для простых сердцем и душой, давая ответы на все вопросы, мне кажется, что, несмотря на все реформы, кризисы и дефолты, невзирая на все войны и катаклизмы, Россия ничуть не изменилась. Поменялись только декорации. Красно-сине-белый цвет сменили на красный, затем красный – снова на красно-сине-белый. Завтра – вполне возможно! – нам приглянется коричневый цвет. Меняются только декорации. На сцене актеры-правители. Мы – в зале. Жизнь – спектакль. А в головах и умах – то же, что было и семьдесят лет назад. И сто, и двести. То же рабство, та же растерянность и та же безмозглость - разве что только зажеванные копченой колбасой и запитые вонючим пивом, которые и представляется многим парадигмой демократии. Мы - нравственные и моральные имбецилы, приспособившие под свои нужды свою совесть, страдающие не только имбецилизмом, но и дикой тугоухостью, (у которых, похоже, хорошо работает только один орган – кишечник). Потому что, когда с нами разговаривают умные люди, вроде Сахарова или Солженицына, мы ни хрена не слышим. Мы хохочем над ними, плюем в них, сажаем в тюрьмы и расстреливаем. А потом, потом нам говорят: да это были отличные ребята! Как они были правы! Ай-яй-яй, что мы наделали! И поступает распоряжение свыше поставить их на пьедестал, вставить в рамку и вообще любить и почитать. И мы любим и почитаем. С такой же искренностью, как раньше ненавидели. Ведь мы – не виноваты! Это там, наверху, опять ошиблись. Ошибся Брежнев, Горбачев, Ельцин. Теперь ошибаются Медведев с Путиным, или Путин с Медведевым – уж не знаю, кто там главнее. А мы – ни при чем.

Глядя на нынешнюю Россию, со всей ее нефтью, Абрамовичами и миллионами Акакий Акакиевичей, впечатление такое, что в семнадцатом году все нормальные люди ее покинули. Уехали. Кто – в Париж баранку крутить, кто в Турцию – а оттуда в Аргентину, США, Австралию. Лишь бы подальше. А остались те, «дети плотника и столяра», которые такого настрогали-наворотили, что и сейчас историки и политологи не могут разобраться. Дети плотника и столяра оставили после себя потомство, многочисленное - как и положено простым людям – и это потомство сегодня и населяет необъятные просторы этой чудесной земли.

Это потомство пьет, как никто в мире, при чем все, что горит. Оно делает больше всего абортов в мире, при этом заявляя, что оно, это потомство, самое духовное в мире. Что, дескать, не где-нибудь, а именно на том месте, где сейчас находится его зад, находится душа планеты. Так и представляешь, как одной рукой, скальпелем, это потомство выковыривает из своего чрева свое подобие, а другой крестится, при чем часто неправильно. Это потомство ворует все, что плохо лежит, при чем, проявляя невероятную смекалку – чем ужасно гордится. Это потомство бьет друг другу лицо – так оно выражает свои искренние и сильные чувства, когда исчерпался уже обширный запас матерщины, которой оно гордится почти также, как запущенной в космос ракетой. Оно, это потомство, ненавидит всех вокруг, при чем и самое себе. Оно воюет, заваливая своими трупами врага, так, что тот в ужасе бежит. А потом оно этим долго гордится. (НЕ ТЕМ, ЧТО УДАЛОСЬ СБЕРЕЧЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖИЗНИ, А ПОТЕРЯТЬ!!!). Оно само себе перманентно лжет, называя кривду правдой, а правду кривдой. Оно гордится своей мафией за границей и снимает о ней дурные фильмы. Оно гордится тем, чем гордится здоровому человеку не придет на ум: автоматом Калашникова, который лучше всего умерщвляет живую человеческую плоть, бездонными запасами нефти и газа, чья алчная добыча непоправимо загадила те места, где они добываются, несметными запасами, средства от которых, до него же не доходят, кровавыми правителями, которые его же сажали в тюрьмы, пытали, убивали (АБСОЛЮТНО КЛИНИЧЕСКИЙ НЕИЗЛЕЧИМЫЙ СЛУЧАЙ МАЗОХИЗМА).

При чем, часто это потомство искренне бьет себя кулаками в грудь, заявляя, что оно самое-самое в мире, приводя в пример поэта Пушкина, писателя Толстого, изобретателя Жуковского – тех, кто к этому потомству не имеет никакого отношения. (ОНО, ЭТО ПОТОМСТВО ВБИЛО СЕБЕ В ГОЛОВУ, ЧТО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ВАЖНОСТЬЮ В ЖИЗНИ ЯВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО ТО, ЧТО МОЖНО ПОСТРОИТЬ, ИЗОБРЕСТИ, СООРУДИТЬ. ДРУГИЕ ЦЕННОСТИ, ВРОДЕ ЗАПОВЕДЕЙ, ЧТО В КНИЖКЕ ПОД НАЗВАНИЕМ «БИБЛИЯ», ЕМУ ЦЕННОСТЯМИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТСЯ – ИХ НА ХЛЕБ НЕ НАМАЖЕШЬ). У него, этого потомства, ярко выраженный клинический комплекс неполноценности, как у всякого представителя низшего сословия, кровью и обманом пробившегося наверх. Оно всегда всем до хрипоты доказывает, что оно самое великое и самое лучшее, что когда-либо земля на себе носила. И часто оно это доказывает с оружием в руках, чтобы было убедительнее. Погибая и устилая свой путь наверх, строем шагая по трупам своих товарищей, оно создает себе имя и свою правду.

Нет, конечно, и после семнадцатого года остались и нормальные люди. И необязательно дети Деникина, Врангеля и лейтенанта Шмидта. И родили они нормальных детей. Но их потомкам, как в свое время их пращурам, весьма трудно там жить. Так, как было бы трудно сосуществовать интеллигенту со дворовой шпаной, или умному человеку с тупицами. Приходится приспосабливаться. Мимикрировать. Только вот природу свою в карман не спрячешь. Она и сквозь десятилетия наружу прорывается. И тогда – проблемы. Проблемы. Проблемы. А то и поломанные жизни. Потому что все у них не так. Не то говорят. Не то думают. Не так строем ходят. Все не так, у интеллигентов сраных! И кто половчее, тот часто покидает эту землю серпа и молота, водки и дурошлепства, Афгана и Чечни. Чтобы жить среди нормальных людей. Чтобы быть человеком. Чтобы не быть быдлом.