"Вот здесь." моя вторая повесть.

Ира вышла из подъезда, громко хлопнув дверью.
-Я тебе покажу, бирюк! Бросит он меня! Да это я тебя брошу! Я тебя! Чтоб тебя!- женщина остановилась у столба с объявлениями.
На лавке под стеклянным колпаком остановки, оклеенным оборванными афишами и объявлениями о купле-продаже, скукожившись, лежал бомж. Он мирно дремал, посапывая и иногда бормоча что-то. Рядом с ним стояла пустая пивная бутылка.

Часом раньше, проспавшая, а потому и опаздывающая на собеседование женщина, на ходу влезала в брюки и блузку с желтым пятнышком на груди. Она снова поссорилась с мужем, который все чаще и чаще на все замечания жены стал огрызаться фразой: «Я тебя брошу!»
Далее он добавлял нечто невразумительное, сильно смахивающее на сквернословие.

Ирина носилась по комнатам, с гневно бьющимся в груди сердцем и желанием так же крепко, но во всеуслышание, выразиться.
Она на миг прислонилась к стене в прихожей. Женщине хотелось плакать. Она, закрыв глаза, перебирала в уме рассказы подруг, так или иначе услышавших подобные слова от своих мужей, и внутренне готовилась к катастрофе.

Муж по ночам демонстративно отворачивался от нее на другой бок, и, шмыгая носом лежал так до тех пор, пока не засыпал.
Ира расширившимися глазами смотрела в потолок и думала о нем, как о препятствии, в которое уперлось ее семейное благополучие.
-Дошли до ручки, Ир!- рыдала в трубку ее подруга.- Он сказал, что я на жабу похожа, и что у меня всего по три: и складки на животе, и подбородков, и извилин в голове! А-а-а-а-а-а!
Ирина утешала Катю, как могла.
Ее муж пока что не доходил до таких оскорблений, но его игнорирование собственной жены можно было смело считать началом конца.
Начитавшись в журналах рецептов соблазнения в виду увядших отношений, Ира отыскала в шкафу ночную сорочку, подаренную подругами на очередной ее день рождения. Она с трудом втиснулась в нее и вцепилась в волосы на висках.
-Боже, вот тебе и жаба!
Женщина, подойдя к зеркалу, похлопала себя по подбородку. Она рассматривала свои ставшие жидкими волосы и уныло представляла тот день, когда ее место займет та, другая, которая будет выглядеть подобно спелому, наливному яблочку в самом соку. И ей, тыкве, с ней не совладать!

Тогда ночью Ира молча лежала на кровати и смотрела на мужа. Тот, нырнув под одеяло, некоторое время устраивался поудобнее, каким-то образом умудрившись ни разу не коснуться женщины.
Она втайне мечтала хоть о каком-нибудь прикосновении, пусть даже и случайном, и не несущем в себе какую-либо смысловую нагрузку. Ира, осторожно придвинувшись к мужу, уткнулась лицом в его плечо.
-Дай поспать!- рявкнул тот и, перевернувшись, придавил женщине волосы.
Ирина ойкнула. Из ее глаз полились слезы.
Она плакала беззвучно. Эта ее привычка лить втихаря слезы появилась давно, и стала неизменной, укоренившись всерьез и не желая исчезать.


-Пожалуйста,- умоляла стоящая на остановке женщина, смотря на часы и переминаясь с ноги на ногу.- Едь быстрее! Ну где тебя носит!
К остановке подъехала старая маршрутка с проржавевшей подножкой. Женщина влезла в нее и огляделась в поисках свободного места. Его, к сожалению, не оказалось.
Ира, сгорбившись, кое-как расплатилась с водителем, и прислонилась к двери, крепко вцепившись рукой в сиденье. Пассажиры, сидевшие в маршрутке чуть ли не на руках друг у друга, почему-то стали дружно переглядываться.

……………
По пути с вокзала, женщина угодила ногой в колдобину, испачкав туфлю и напрочь сорвав с нее и так еле державшийся каблук. Она, всхлипнув, упрямо шла навстречу ветру, пытаясь не хромать, ставя ногу в искалеченной туфле на носок.

Дождавшись своей очереди на собеседование, женщина робко встала на выкрик из кабинета.
-Селезнева! Ирина!
Она, чуть прихрамывая, направилась к двери.

Маскируя досадный недостаток искалеченной обуви и обводя растерянными глазами строгую обстановку кабинета, она прямо села на стуле, убрав под него ноги. Правая нога Иры дрожала от усилий: ее приходилось все время держать в напряжении, высоко подняв пятку, чтобы отсутствие каблука не выдало себя.
Женщина, чья работа заключалась в интервьюировании кандидатур, надеющихся получить работу, подняла лицо от стола.
Ее непроницаемые глаза слегка расширились. Она молчала.
Ирина выжидающе смотрела на нее, приоткрыв рот и чуть слышно переводя дыхание.
-Ирина Викторовна!- женщина за столом порылась в документах.- Вам известно, что организации требуются аккуратные и требовательные не только к окружающим, но и в первую очередь к себе, дамы?
Ирина положительно кивнула.
-Д-да! –тут же добавила она, пытаясь унять дрожь в ноге.
-На вашей блузке пятно. Вот здесь,- женщина дотронулась тоненьким наманикюренным пальчиком до кармашка на своей кофточке над левой грудью. – Но это еще не все.- она достала из ящика стола зеркальце и протянула его Ирине. –Полюбуйтесь на себя. Думаю, все вопросы о вашем приеме на эту работу отпадут сами собой!

Ира покраснела, увидев в зеркале свое лицо: один ее глаз был не накрашен, другой выделялся из общего фона неряшливо нанесенной на ресницы тушью и неровной подводкой на веке.
Женщина, закрыв лицо руками, горько заплакала.

2 часть
Ирина долго мыла в уборной лицо. Она терла щеки с мылом, ополаскивая их ледяной водой. Выключив воду и посмотрев на себя в зеркало, она снова тянулась к крану и начинала умываться. Со стороны ее действия походили на выходки забавного зверька под именем енот- полоскун. Тот до потери пульса мог мыть и чистить свою еду, перед тем, как насладиться ее вкусовыми качествами, а затем, поев, начинать тщательнейшим образом вычищать собственную шкурку, кувыркаясь в воде, как поплавок и не забывая поглядывать при этом по сторонам.
Женщина шумно высморкалась. В животе заурчало. Поесть ей не улыбалось еще долго. Она обещала заскочить сегодня к подруге Зинке, прибраться у нее, помочь по хозяйству. Та недавно вывихнула ногу, упав с табуретки, и теперь, вернувшись из больницы, стала названивать подругам, чтобы те помогли кто чем. Зинка славилась на весь их девичник непомерными знаниями всего на свете: любая увиденная передача тут же начинала муссироваться ею, наседая и нависая на бедные уши ни в чем не повинных знакомых и подруг. Зинка обставлялась со всех сторон яствами, закидывала ногу за ногу, набирала первый попавшийся номер и подносила трубку к уху, возвращая ее на место лишь глубокой ночью, немного устав от болтовни и добив последнего слушателя фразой:
-Прости, тут телефон муженьку понадобился. Через сек перезвоню!
Естественно, дозвониться она уже не могла, ибо все срочно спали или делали вид, просто не поднимая трубку или элементарно отключив телефон.
На это случай был припасен телевизор в гостиной. Он мерцал всю оставшуюся ночь платным телеканалом, демонстрируя ошалевшей от страха зрительнице фильмы ужасов или порнушку. Женщина любила себя побаловать солёненькими сценами, а также пивком из холодильника. Спала ли она когда-нибудь вообще, никто не знал. По крайней мере, гостившие в ее доме подруги так и не стали свидетельницами ее долгожданного для всех забытья.
Сегодня была очередь Иры идти к Зинке. Нельзя сказать, что этот факт прибавлял ей оптимизма, но как ни странно, после утреннего «разговора» с мужем, она готова была на всё, что угодно, в частности- на погружение в надоедливое жужжание подруги, дабы собственные мысли не выгрызли ее саму изнутри, как черви яблоко.
Женщина пригладила волосы.

-Ох и ду-у-ура! –она помотала головой и глубоко вздохнула.
В туалет вошла высокая дама в нелепой красной накидке с кисточками и широких атласных брюках. Она остановилась на пороге, скрестив руки на груди.
-Слышь?- обратилась она к Ирине, которая всерьез вознамерилась протереть в зеркале дыру, сверля его задумчивым взглядом исподлобья.- Эт ты, шо ли истерику в кабинете у чувихи устроила?
Взгляд Ирины приобрел целенаправленность, но по-прежнему оставался угрюмым.
Женщина, хмыкнув, прошествовала к унитазам.
-До чего же вы бабы дуры!- она спустила штаны, глубокомысленно рассуждая о женской половине человечества в целом.- Чего ж так убиваться ради той лошади в подтяжках, ну, грымзы этой стародевичной?! Она ж целыми днями только и делает, что отшвыривает всех, мол, на должность старшего помощника младшего конюха не тя-я-януть!- кривлялась она, расправляя колготки. –Она бы и саму себя не приняла, по привычке промямлив, что не подходит организации! Да ежели бы сама королева Англии приволоклась, и ту бы отфактуровала! Плюнь ты на нее! Плюнула? Еще раз плюнь! Открою тебе секрет,- женщина, взмахнув широкими рукавами накидки, подошла к раковине и принялась ожесточенно мыть руки.- У нее племянница с вышкой сидит, непр-я-ястроенная. Чуешь, куда клоню? Вот- вот. Это- Раша, мать наша! О,как! Стихами заговорила,- она хохотнула, шутливо толкнув плечом Ирину.
Та топталась около раковин, ковыряясь в сумке в поисках платочка.
-Чего расстроилась-то?- спросила женщина помягче и участливо заглянула в глаза Ирине. -Небось мужик обидел какой?
Глаза Ирины забегали.
-Так и знала! –женщина в красном вздохнула. –Меня Ксенькой зовут! –она по- мужски протянула руку для приветствия новой знакомой поневоле. –Сейчас перерыв на обед. У нас тут под боком ресторанчик имеется. Пойдем, рюмашечку- другую пропустим. Я угощаю.

3 часть
В уютном ресторане было немноголюдно. Вышколенная официантка, аккуратно примостив перед женщинами по папочке с меню, с улыбкой пожелала доброго дня дамам, выразительно остановив свой взгляд на Ксении.
-Наталочка, - кивнув, сказала та.- Мне как обычно, а вот Ируське чего-нибудь фирменного, вкусненького! Давай тот супчик с крабчиками.
Девушка одобрительно кивнула и умчалась по направлению к кухне, спрятанной за малиновыми шторками.
-Она расторопная, хорошая девочка.- одобрительно произнесла новая знакомая Ирины.- Сейчас Митьке-повару задание даст, он тебе такой супец состряпает. –Ксения облокотилась о стол. В ее глазах промелькнула жалость.- Ирусь, я понимаю, каково тебе. Меня саму кобель бросил. Муж, то есть. А я, прикинь, не изменяла ему даже, ходила домой дура- дурой, как по часам, сидела, ждала, что твоя преданная шавка, даром что на луну не выла, только в подушку. А он однажды вообще не пришел. Его вещи даже остались. А зачем они ему? Бабенка, которая прибрала его, заодно и приодела, и машину ему купила, и ребеночка даже родила. Не жизнь, а малина! Да только не про мою честь.

Ирине стало плохо. Она представила своего мужа рядом с какой-нибудь молоденькой дурочкой, да хоть бы с Нинкой из пятой квартиры. У той был парень, но женщина почему-то представляла именно ее в образе коварной соблазнительницы мужа, когда смотрела на ее пухлые губы и бесстыжие глаза. Девушка всегда вежливо здоровалась с женщиной, не взирая на то, что та непонятно по каким причинам цедила ответное приветствие сквозь зубы и торопилась пройти мимо.
-Ты чего?- забеспокоилась Ксения, гладя на посеревшую лицом страдалицу. –На-ка вот, винца хлебни,- она подсунула ей бокал с красной жидкостью и печеньице на крохотной тарелочке. –Ирка! –она нахмурила брови.- Или ты слушаешь меня, или …-женщина растерянно умолкла, подбирая выражения.
Ирина потянулась за печеньем и тут же убрала руку.
-Я и так толстая, – она уныло посмотрела на собеседницу.
-Не выдумывай!- та скривила губы.- Ты не девочка, чтобы щеголять осиной талией и крутить тощим задом. Я намного плотнее тебя! Но правильно подобранные вещи скроют любые недостатки фигуры. Лю-бы-е! Но об этом после, а сейчас кушай, давай. И никаких!
После порции супа, вкусней которого Ирина отродясь ничего не пробовала, ей полегчало. Были подозрения, что полегчало вовсе не от супа, а от щедрой порции вина, но они тут же улетучились, как по мановению волшебной палочки.
-А-а, вот видишь, я же говорила, что вкусно! Сейчас биточки принесут с картофельным пюре, и оладушки с малиновым вареньем, -закачаешься! Я еще мороженого с орехами заказала. Встречу надо отметить как следует,- Ксения подмигнула и улыбнулась.
4 часть.
Ирина старалась, чтобы новая знакомая не заметила отсутствие каблука на туфле, но любопытная до всего женщина раскусила подругу, когда они вместе вышли из ресторана.
-Почему хромаешь?- Ксения пытливо посмотрела ей в глаза, крепко вцепившись в руку.- Этот подлец еще и бил тебя? Ты не молчи, говори все, как есть! О таком нельзя молчать! Ну!?
-Каблук у меня отлетел! Дура я форменная!- не выдержала Ира.- И рожу забыла намалевать! И кофта с пятном! И волос на голове не осталось почти! Уродливая, старая жаба!
Слово «жаба» после телефонного разговора с подругой Катериной, напрочно внедрилось в сознание разуверившейся в собственных силах женщины. Она произносила его чуть ли не после каждого междометия, его, и еще слово «тыква». Прежде обожаемая ею тыквенная каша со сливочным маслом и сахаром, приобрела зловещий смысл и подтекст, лишенный каких бы то ни было вкусовых качеств. Неуклюжее по форме растение, так воспеваемое ботаниками и селекционерами, убеждающими весь земной шар в пользительности тыквенной мякоти и семечек, и некогда использованное феей в предоставлении Золушке средства для передвижения, сопрягалось в воображении несчастной представительницы женщин, которым за, с собственной кандидатурой, достойной по ее мнению лишь презрения и насмешливого бичевания.

Ксения впервые за все время рассердилась. Она загородила новоявленной подруге дорогу, со словами: «Тпру! Стоять!»
Ирина на полном скаку врезалась в живот женщины, и, ойкнув, отступила.
-Ежели ты сама себя будешь считать .овном, то, поверь мне, от окружающих ты услышишь то же самое! Перестань ныть и кукситься! Жизнь не закончилась! Как ни смешно, она только начинается! Да-да! Нечего пялиться! Начинается! И если не брать от нее предлагаемые ею блага и новые идеи, не мудрено превратиться, как ты выражаешься, в жабу, квакающую на заброшенном болотце и страдающую от изжоги. Бери от жизни все и даже больше! Тащи ее за волосы и трепли в разные стороны, вытряхивай из нее то, что она по каким-то соображениям зажилила и решила попридержать у себя! Это твое право! Это право любой хоть сколько-нибудь уважающей себя женщины!

«Что есть мое право?»- задаваясь риторическим вопросом, спрашивала саму себя Ирина, сидя в захламленной мастерской по ремонту обуви. Молчаливый и вечно чем-то недовольный сапожник Артем, пятидесятилетний ворчун, иногда посматривал поверх очков на женщину, ссутулившуюся в углу на пыльной табуретке. Он, насадив ее туфлю на болванку, ритмично пристукивал молотком по подошве, найдя в ней, помимо отсутствия каблука, еще несколько изъянов в виде дыр и влезшей и намертво застрявшей канцелярской кнопки со жвачкой в районе носка.
-Что же ты, мать, забросила-то так! –он сплюнул в угол, заваленный отслужившими свое стельками и сточенными донельзя демонтированными каблуками. –Раскошеливаться придется да купить себе новую пару. До дому-то доковыляешь, а там в мусорный бак их и дело с концом. Готово!- он приладил уродливую латку, еще раз проверил приделанный каблук, подергав его в разные стороны, и устало потянулся.
После оглашения стоимости оказанной им услуги, Ирина побледнела. Она вытряхнула содержимое своего кошелька с разлезшимся нутром и, пересчитав, уныло посмотрела на мастера. Тот нахмурился.
-Сто рублей не хватает,- призналась женщина, обутая в одну туфлю, и поджала пальцы босой ноги. Она на всякий случай порылась в карманах плаща, заведомо зная, что в них ничего, кроме конфетных фантиков, не найдет. Визитку, которую ей сунула в карман Ксения, она заботливо переложила в сумку, примостив ее рядом с документами.
-У меня тут не богадельня!- рассерчал Артем. Он было набрал побольше воздуха в легкие, дабы известить злостную недо-плательщицу о вреде таких, как она, но слегка призадумался, опешив: в мастерскую впорхнула юная красавица- обладательница непомерно длинных ног и аппетитного бюста, обтянутого симпатичной мини-курточкой.
Девушка в нерешительности остановилась.
-Ой, кажется, мне не сюда! – она попятилась, затем, остановившись, поинтересовалась, где находится подземный ресторанчик «Три поросенка».
-Мне сказали, что здесь где-то рядом, а я кружу уже полчаса и все безрезультатно,- девушка улыбнулась Артему, чуть склонив голову набок.
Лицо мужчины искривила глупая улыбка, похожая на оскал. Он улыбался последний раз в прошлом году, когда предварительно оплативший работу заказчик, по причине своей смерти не явился за новыми ботинками ручной работы,- гордостью Артема. Сапожник для приличия выдержал определенную паузу, а затем сам обул их, благо размеры их с покойным ног, совпадали.
-Ну дык, это совсем рядом,- Артем привстал со стула. Его длинный до пола фартук со следами сапожной ваксы и клея, как нельзя кстати подходил под убранство убогой конуры и подчеркивал неказистый облик его самого. – Выйдешь отсюда и направо, там вывеска имеется, не промахнешься.
-Ой, спасибо вам, мужчина! Вы так любезны!- девушка широко улыбнулась и, взмахнув клетчатой юбкой, покинула мастерскую, звонко стуча каблучками по бетонному полу.

Артем хмуро воззрился на свидетельницу его мимолетного оскала,- первого в этом году, и не исключено, что последнего.
-Я занесу вам завтра!- женщина встала с табуретки. Одна ее нога по-прежнему оставалась разутой.
-Обувайся уже, чё, как маленькая,- мужчина сдернул туфлю с болванки и кинул ее женщине. –Ходят тут всякие.
5 часть.
Ирина мыла посуду, в изобилии скопившуюся на столах и в мойке. Зинка сидела рядом, перелистывая журнал с выкройками. Она сегодня была непривычно молчалива и замкнута. Ее рассеянный взгляд блуждал по спине подруги, губы беззвучно шевелились.
-Я тут подумала,- женщина откашлялась.- Ты вот приходишь ко мне чаще всех, помогаешь, никогда ничего не просишь, а я ни разу тебя ничем не отблагодарила.
Ирина чуть не уронила тарелку от неожиданности. Для Зинки подобный самоанализ, как таковой, был нехарактерен в принципе, и внезапное его проявление выглядело чрезмерно странным, если не сказать большего.
-Да перестань, Зина, ты чего?- женщина, повернувшись, испуганно посмотрела на глубокомысленно поджавшую губы хозяйку.
-Да чего перестань? Совесть и у меня, поди, имеется! А также зрение! Что, я не вижу, что тебе от меня ничего не нужно? –она с трудом встала.- Ни разу у меня ничего не попросила, ни денег, ни жратвы!
Зинка работала на продуктовой базе, и достать для нее каких-нибудь дефицитных продуктов не составляло труда. Этим пользовались все ее знакомые, приходившие к ней с пустыми сумками, а уходившие груженые снедью доверху и донельзя довольные.
-Икорочки тебе с собой вот положила, колбаски, рыбки, тушенки,- покушаешь сама и мужа покормишь. Не отнекивайся, от чистого сердца ведь! Не дай Бог откажешься,- обижусь,- женщина приволокла с балкона тяжелую сумку, чертыхаясь и кряхтя. Она вцепилась в поясницу.- Заказала тебе в ателье несколько платьев, материю сама подбирала, вкус вроде имеется.
Ира, всё- таки, уронила тарелку. Она стояла около раковины, глядя, как льется вода и не знала, что сказать.
Зинка подошла к подруге, обняла.
-Ты для меня, все равно, что сестра. Корень в тебе настоящий, человеческий. Я это за версту чую. Добрая ты, хоть и не приспособленная к жизни,- она вздохнула. –Давай, заканчивай мылить, садись, ушицы похлебаем из осетринки, наваристая, сама готовила.
6 часть
-Не волнуйся по поводу платьев,- успокаивала она подругу.- Ты же знаешь, у меня глаз- алмаз. Естественно, на примерку надо будет придти, но обязательно со мной.
-Зиночка, неудобно мне как-то,- несмело запротестовала Ирина.- Я ведь, если честно, денег хотела попросить у тебя до получки. Сегодня на собеседование ездила, думала, на работу устроюсь, зарабатывать начну. Не получилось!- она смотрела в тарелку с супом, боясь дышать.
-Неудобно!- хмыкнула подруга.- Неудобно это не тебе, зая, а мне!- она встала и направилась к себе в комнату. На ходу крикнула:
-Вот когда к дочке вдруг ни с того, ни с сего дед пристал и замуж позвал, тогда неудобно мне стало! Ой, как неудобно! Вроде, как и не нужна боле никому Варька оказалась!
Из комнаты послышалось ругательство, а затем грохот.
Ирина подскочила, и, что было прыти, понеслась в соседнюю комнату.
-Что стряслось?- выдохнула она, каким-то чудом протиснувшись в комнату через расставленные тут и там стулья и чемоданы.
Зинка, громко смеясь, лежала на полу между кроватью и шкафом под ворохом вывалившихся из него вещей.
-О кота споткнулась!- захохотала та еще громче, пнув ногой огромную игрушку.
Пушистый игрушечный белый кот с огромными усами и розовым языком, перекувыркнувшись в воздухе, отлетел в дальний угол и шмякнулся на цветок в расписном горшке. Раздался характерный хруст. Растение опасно накренилось.
-Ай, ну её!- имея в виду цветок, махнула рукой Зинка.- Все равно выбрасывать собиралась. Прикинь, ни разу не зацвела, поганка!- просипела она, выбираясь из-под груды вещей. Женщина раздвинула занавесившие лицо волосы и снова рассмеялась. – Нога-то уже и не болит. Прям на нее щас опрокинулась и хоть бы хны. Всё, баста, насиделась,- пора на работу!

Женщина деловито отсчитала деньги, добавив от себя пять сотен.
-На билеты, на дорогу,- объяснила она, разом отметая все выражения подруги.- Сейчас сразу работы не сыщешь,- пооколачиваться надо, присмотреться.
-Да где уж мне присматриваться,- вздохнула Ирина, заботливо заворачивая в газету черенок так называемой китайской розы, сломленной в «пылу сражения».
У нее в доме приживались все растения, включая и зернышки от апельсина и лимона. Апельсиновое деревце, выросшее из апельсиновых зернышек, красовалось теперь на видном месте в зале, правда, плодов на нем не было, но зеленые восковые листочки, яркие и блестящие, если их потереть между пальцами, начинали сами издавали апельсиновый аромат. Лимон старался вовсю, принеся в этом году два бледно-желтых плода и заставивший Ирину срочно подыскивать для него место в крохотных комнатках.
-С продуктами я тебе помогу,- задумалась Зинаида. –С работой посложнее. Ну, не горюй, где наша ни пропадала! Сегодня с одной своей знакомой переговорю, она что-нибудь придумает.
Ирина направилась к мойке.
-Да оставь ты, Ирка!-Зинаида поплелась следом за подругой, погасив в комнате свет.- Ну, посиди со мной, поболтай.
Женщина поставила на огонь чайник и, оттащив упирающуюся подругу от мойки, усадила ее на стул.
-Как твой поживает-то?- Зина полезла в холодильник и принялась внимательно осматривать его содержимое.
Ирина, потупившись, молчала, сложив руки на коленях, разглядывала полоски на линолеуме.
-Знаешь, Ирок, можешь ничего не отвечать, и так все ясно. Не ценят они нас, одногодки долбанные! –Зинаида, вернувшись к столу, нарезала шоколадный рулет и принялась раскладывать его по блюдечкам.- Была у дочки своей в гостях. Не хотела так, но она звала- звала, и тот звал, ну дед ее.
Так называемый «дед», муж Варвары, был немного младше самой Зины, но это не бралось в счет, поскольку расторопная женщина не могла и подумать когда-то о том, что ее красавица дочка выйдет замуж за мужчину в возрасте. Она в своих далеко идущих планах подбирала для нее партию посолидней: красавца – парня, непременно высокого, стройного, обеспеченного, чтоб не хуже, чем у других. И тут такой облом! С ней чуть криз не приключился с горя.

-Приехала чуть раньше положенного, посидела в скверике на лавочке! Моя, значит, приехала со своим. Ну вылитая королева: ручку он ей подает, зонтик над головой придерживает, курточку поплотней запахивает. Машина у них хорошая, импортная. Квартира- дай Бог каждому. Меня приняли, расцеловали, за стол усадили. Муж ее, хоть и старый, но ничего так, симпатичный малый, с брюшком, как полагается, но без лысины, в аккуратных очёчках.
Женщина положила руку на сердце, глядя на открывшую рот подругу.
-Ир, ты знаешь, меня удивить сложно. Пакостников за версту чую. А этот удивил. Значит, что-то там купить надо было в магазине. Он сел, все тщательно записал, и ушел. А моя Варька упустила кое-что, из списка-то, так он сам купил без всяких напоминаний. Глазастый какой. А помнишь, что мой вытворял?
Зинкин муж, Колёк, отправился однажды в магазин по поручению жены и вернулся домой только через два дня, оборванный и требующий «опохмелки с закусоном».
Зинка тогда, как могла, сама сгоряча «опохмелила» его, влепив пару более чем ощутимых затрещин, и выпроводив ночевать на балкон, благо на улице лето было.
-Бросит он меня, Зина,- Ирина в который раз за день заплакала. – Так и сказал!
-Дурочка ты!- женщина заметно расстроилась.- Разбаловала хахаля! Ишь цаца какая! Ну и кому он нужон, пень этот! Ой, прости, – она растерянно посмотрела на подругу.- Ну, кому их «милость» понадобится? Сам, поди, не мальчик. Он –то хоть еще того, Ир? Ну, мужик, или как?
Женщины уставились друг на друга. В комнате повисло тягостное молчание.
Зинаида прикусила губу. Она спрятала подальше воспоминания о своем не таком уж и давнем опыте, горьком и позорном.
Насмотревшись порнофильмов в главной роли с пышными дамами и их брутальными кавалерами, она решила приобщить, уже успевшего простить ее мужа, к ночным баталиям, желательно с подвигами. Женщина долго лежала в ванне в благоухающей розовым маслом теплой воде и витала в облаках. Она тщательно вымылась, вытерлась новым белым махровым полотенцем и надушилась дорогой туалетной водой с ароматом тех же роз. Сексуальное черное белье, купленное ею накануне по случаю задумки, красовалось разложенное на кровати, напоминая о себе ценниками, срезанными и спрятанными днем позже в укромное место.
7 часть
Зинаида разогревала приготовленный днем ужин, прислушиваясь к шорохам в коридоре. С некоторых пор ее муж Николай возвращался с работы вовремя, аккуратно разуваясь в прихожей и вешая куртку на плечики, расправляя и сдувая с видавшей виды вещи пылинки.
Обычно он заваливался в подъезд, горланя непристойные частушки, и здороваясь со всеми соседями по пути, начиная с первого этажа. Заходя в квартиру, он крепко обнимал уставшую жену, и, чмокая в румяные щеки, кряхтя, приподнимал ее над полом. Она визжала и шутливо бранила мужа, чуть краснея и стыдливо опуская глаза.
-Надорвешься, Коленька!- она тем не менее прижималась к мужчине, целуя его впалую грудь и гладя узкие плечи.
Уже полгода, как любимый ею ритуал приказал долго жить, уступив место молчаливому приветствию второпях. Теперь о возвращении мужа можно было узнать по звуку отпираемого дверного замка и оставшемуся неизменным шмыганью носом.

Муж направился в ванную. Он долго умывался, по привычке тщательно выбривая подбородок и щеки, причесывался, споласкивал после себя раковину, аккуратно раскладывал бритвенные принадлежности по местам.
Он прошел к столу, поздоровавшись с женой, и уселся на табурет, положив руки на стол.
Мужчина рассматривал свои пальцы, пока Зинаида суетливо колдовала у плиты. Женщина поправляла на себе нижнее белье, которое оказалось, к сожалению, немного маловатым и больно врезалось в кожу, оставляя красные глубокие бороздки. Модница стоически терпела все эти мучения. Она вальяжно расхаживала по кухне, вспоминая, как это делала героиня дешевого порнофильма, правда та семенила по полу богато убранной спальной комнаты в одном неглиже,- воздушном платье- разлетайке, с колышущимися под ним грудями необъятных размеров. С грудью у Зины было все в порядке, равно, как и с другими частями тела. Под определение необъятные те с легкостью подходили, но женщина считала, что хорошего человека должно быть много и никогда особо не комплексовала по этому поводу.
На ней был красочный шелковый халат с изображениями райских птиц во всю спину и ветвей дерев на груди. Женщина, томно вздыхая, раздвинула полы халата, стараясь, чтобы при ходьбе, ее ноги появлялись на всеобщее обозрение, а также груди, перетянутые тугим бюстгальтером, мешающим ей нормально дышать.
Зинаида поставила перед мужем картофель с тушеным нежным мясом кролика и морковью, и облокотилась о стол, вывалив на него большую часть своей груди.
-Привет, дорогой!- она полуприкрыла глаза, облизывая губы, пристально вглядываясь в представителя сильной половины человечества, испуганно хлопающего глазами и откинувшегося назад от неожиданности.
Николай вцепился в ложку и принялся ковырять еду, запихивая себе в рот непомерные куски пищи и, почти не разжевывая, давясь глотать.
Женщина хмыкнула и еще больше выпятила грудь, которая распласталась по поверхности стола подобно студню.
-Дай что-нибудь попить!- прохрипел муж, стуча себя кулаком в грудь и надсадно дыша. Его глаза забегали, не в силах сосредоточиться на картине, услужливо демонстрируемой женой. Лицо бедняги приобрело синюшный оттенок. Он, выскочив из-за стола, выбежал из комнаты.
Мужчину стошнило.

Зинаида, вместо того, чтобы вкушать плоды своих не легких трудов, трясущимися руками начала убирать посуду со стола. Не удержавшись, она заплакала, уткнув лицо в кухонное полотенце. Позже, потоптавшись около двери, она несмело вошла в спальную, на цыпочках подбираясь поближе к кровати со стонущим мужем.


Тот, потянув носом воздух, застонал сильнее.
-Зина, твою мать! Уйди отсюда! Чем от тебя так воняет?! Я сдохну сейчас!- заревел несчастный, зажимая нос ладонями.
Естественно, Зинаида, пытаясь быть неотразимой, весьма переборщила со специфическим едким ароматом роз, выпрыскав на себя половину баллончика пахучей дорогостоящей жидкости, за что и поплатилась. Несмотря на то, что женщина тщательно вымылась снова, теперь уже пытаясь уничтожить этот ставший роковым аромат, мужчину, с которым она примостилась рядом, всю ночь скручивало в приступах тошноты. Лишь под утро он забылся беспокойным сном.

-Да не знаю я, мужик иль нет!- Ирина опустила глаза, не выдержав пристального взгляда покрасневшей подруги.- Жмусь к нему по ночам, а он- ни в какую. Мол, поспать дай. Грубит, а сам заснуть долго не может. Что я, не знаю, что ли! Если спит, то храпит, как пылесос. А так молча лежит, тихо в комнате, как в склепе. Зато соседи наши, молодожены, всю ночь кувыркаются, стонут, спать не дают.
-На то они и молодожены, Ирка! Себя, что ль, не помнишь в их возрасте? –в глазах Зинаиды появилась тоска.
Ее так и подмывало поделиться с подругой новой идеей, сверкнувшей в ее душе, измученной неразберихой в их с мужем отношениях. Женщина недавно стала участницей какого-то клуба, правда, анонимной, и взнос с нее потребовали немаленький, но в эти выходные должно было состояться ее первое свидание вслепую, которое прочило ей незабываемые впечатления и ощущения. В конфиденциальной рекламе, красочно описывающей разного рода мероприятия, говорилось о молодых любовниках, которые в любой женщине способны рассмотреть красавицу, что больше всего и привлекло Зинаиду и заставило, не мешкая, поддаться лестной заманухе.

Ирина крепко обняла подругу на прощание и погладила по голове.
-Спасибо тебе, родная! Ты настоящий человек!
Она зашагала по ступеням, стараясь не сильно наступать на отремонтированный каблук, во избежание повторной неприятности.


8 часть.
-Может, чем и подсоблю,- бабка Матрена,- народная целительница и мастер на все руки, осмотрела голову женщины, ероша пухлыми пальцами ее волосы. –Средство есть немудреное для твоих волосят: лимон, да яичный желток, алоэ. Все это перемели да на голову, вотри, как следует, целлофаном оберни, да походи с часок, потом тщательно смой. Волосья- то полотенцем не три, как будто вырвать с корнем собралась, а аккуратно промокай, дай самим высохнуть. Чего еще?- старуха устало присела на табуретку и приготовилась слушать.
Ирина краснела, бледнела, заикалась, но не могла вымолвить и слова.
-Понятно,- махнула женщина рукой и пошарила в шкафу. –Будешь заваривать и давать мужу. Сама, гляди, не пей. Для тебя у меня другое средство есть, успокоительное. Я гляжу, ты поизвелась вся, изнервничалась. И чем только люди думают?! Видать задним местом, коль доводят свою нервную систему до изнеможения!
Ирина полезла в сумку за деньгами.
-Погодь- погодь, милая, –Матрена покачала головой.- Результата не гарантирую. Ежели плевать он на тебя хотел, то средство мое сработает, но не про твою честь, а на руку какой-нибудь свиристёлке, к какой он умыкнется от тебя. Имей в виду и меня не брани, коль чего. Значит, сама не доглядела, не смогла его удержать. Иди, не нужны мне деньги,- она перекрестила на дорожку приунывшую женщину и, войдя в избу, плотно притворила двери.
-Не любют они баб в энтом возрасте,- старый ворчун Матвей, муж Матрены, смотрел в окно вслед удаляющейся по тропинке женщине.- Какое там средство! В мужиках кровь бунтует! Эго!- дед прислушался к чему-то, подняв вверх палец, как будто дожидаясь эха от произнесенного замудреного слова.
-Ты чё, старая!- дождавшись вместо эха подзатыльника, Матвей осерчал. Он замахнулся на жену, и, плюнув, поковылял к кушетке.
Сегодня не здоровилось ему. Старые кости разнылись, делая невыносимым и без этого ужасный характер старика. Жена игнорировала его стоны и причитания, посмеиваясь про себя и призывая на голову противного ворчуна все кары небесные.
Дед заслужил подобное отношение. Он несколько раз бросал жену, уходя к очередной понравившейся ему женщине, и возвращался всякий раз, как только та его прогоняла.
-Заходи, пес приблудный!- встречала его жена, поджав губы, таща с огорода ведра с картошкой или мешки с кукурузой.
Однажды она его не встретила. Матвей, перепугавшись, на дрожащих ногах вошел в избу, осеняя себя крестом и шепча молитвы. Жена, бледная лицом, с синими кругами под глазами, неподвижно лежала на печи. Старик бросился наутек, голося по дворам о смерти женщины, и рвал на себе бороду.
-Это ж надо в такой час приплестись домой! Померла баба-то, а я на пороге! – объяснял он хмурым соседям, которые тоже за что-то недолюбливали «стервеца».
Конечно же, он ошибся, приняв сон приболевшей женщины за нечто иное.
-Эх ты, дурак старый,- вздыхала после Матрена.- Дождешься от тебя помощи! Только и умеешь, что пятками сверкать, да шум на все село поднимать! Нет от тебя никакого проку.

Женщина втайне была обижена на мужа еще по одной причине: детей с ним она так и не нажила по его вине. Чужих-то лечила да крестила, пестала- нянчила, а своих не довелось. Не могла она преступить клятвы, которую дала перед алтарем, и была верна мужу, хотя ему она, верность эта, не нужна была, так же, как и любовь ее, поруганная им и растоптанная.

После этого случая Матвей задумался, как будто взялся за ум. Он ни на шаг не отходил от жены, и все время расспрашивал ее о здоровье, заглядывая в глаза. Он не давал поднимать ей тяжелое, выхватывая из ее рук ведра с водой или другой груз и сам тащил во двор, оглядываясь, не идет ли следом, не плохо ли ей.
Женщина потеплела сердцем. В доме появились разноцветные скатерти, спрятанные до этого ею в сундуки, запахло жареным мясом, картошкой, наваристыми щами. Сама – то она питалась скромно, всё больше каши да овощи, а Матвея баловать стала, приваживать.