Волшебный шар

Глава вторая.

Ниодин город в мире не распологает так к неге и праздности как Париж, где искусство гулять без цели, созерцать в бездействии, наслаждаться особой атмосферой любьви. Когда впервые я увидела этот город, то влюбилась в него окончательно и безповоротно.

Вот уже десять лет как я упиваюсь его величием.
Шел мне сорокпервый год. После последнего развода, мне досталась приличная квартирка в буржуазном районе и довольно скромный, по паржиким меркам банковский счет, который избавил меня от забот о заработке и карьере. Поначалу, у меня возникали какие-то идеи и желания по поводу строительства новой, свободной жизни, но мои стремления и начинания не приводили к желаему рузультату. Я так осталась наблюдателем жизни.

Начисто лишенной чистолюбия, я отложила всякое попечение о серьезной деятельности, и предавалась всем доступным моему финансовому положению развлеченим. В обществе меня любили и принимали охотно. У мужчин, я всегда имела успех и проявляя к ним страсть коллекционера.

Мне трудно сейчас сказать, была ли я счастлива прежней жизнью или нет, но могу с уверенностью сказать, что не чувствовала себя несчастной. У меня было все, о чем я желала и я ни в чем себе не отказывала. Однако, то обстоятельство, что я привыкла получать от жизни все, чего хотела, притупило мой интерес к жизни, породило какую то мертвенность в чувствах.

Я не стремилась к познанию, у меня не было определенных нацеленности, что в конечном итоге расслабило мою жизнеспособность. Недели, месяцы, годы летели как птицы в чужие края, жизнь проходила мимо. Однажды утром в зеркале я увидела у себя седую прядь на лбу и поняла, что старость стоит за спиной.

Женщиной, которой я была в ту пору, внешне и внутренне мало отличалалась от большинства людей того социального строя, который принято называть у нас, в Париже, свецким.

Внешность моя, привлекала взгляды, ибо для жинщины уже не первой свежести, это важный факт, подтверждающий ее красоту. Главным моим украшением были и остаються, потому как только они и не стареют, большие, зеленые, как изумруд глаза под пушистыми, густыми ресницами и длинные черные волосы, которые придавают мне больше женственности. Выражение лица у меня было как обычно серьезным, почти суровым, ибо радоваться жизни я не умела. Но, когда приходили миннуты веселья, лицо мое просветлялось и я одаряла других белоснежной , божественной улыбкой.

Мужчины находили во мне женское начало, прельщающее, первобытное искушение, воплощенный соблазн. Я всегда ощущала на себе их возжеленные взгляды. Но, этот упех не согревал мне душу, между мной и окружающим миром была какая-то стеклянная стена непонимания. В этой внутренней, духовной неподвижности, дни мои становились все более однообразнее и скучнее. Ничто не причиняло безпокойства и не вызывало гнева, я научилась смотреть на все как через стекло, пропуская через себя, чтобы ничего не задерживалось в душе, и я казалась сама себе стеклянной, прозрачной и пустой как воздух.

Теарты, вечеринки, пекники, выставки картин, день рождения друзей, подготовки к праздникам, застолья, вся эта суета наскучила мне. Единственное, чем я могла украсить свою безсмысленную жизнь это делать покупки в Галереи Фает. Здесь, никто не знал меня, и я могла целый день передеваться, наряжаться, перевоплощаться в незнакомые образы.

В Париже я вела независимую и праздную жизнь , заполняя свои дни приятными пустяками, в твердой уверенности что живу полной, многогранной жизнью. Но вскоре эта жизнь мне стала нравилась все меньше и я почувстовала потребность найти себе применение.

Рано или поздно, человек задает себе вопрос о своей принадлежности к этому миру, о истине, о вечной жизни. Приходит день, когда просто необходимо определить и понять, что стоит за понятиями Духовность, Бог, Любовь, Свет, Мудрость и наконец Добро.

В то время, как вокруг меня бурлила, кипела жизнь, моя убогая душа, невыразимо одинокая, раздавленная погоней за химерой, за идеалом светского человека, под слоями равнодушия, искала жизненный источник.

И вот по велению его величества случая, когда умерла моя мать, мой жизненный источник наконец забил до самого сердца. Нельзя сказать, что ее смерть вызвала у меня особый всплеск волнений или огорчения, просто отношусь я к жизни по философски. Я была готова к этому событию, ведь нет ничего вечного в этой жизни. На мой взгляд, все что не делалаеться, делаеться к лучшему. События, последующие за этим, изменили полностью мою жизнь.