Мастер-ломастер - как научить ребёнка беречь вещи.

Сразу оговорюсь, что речь пойдет о детях маленьких. Вариант, когда какая-нибудь мамаша возмущенно рассказывает подругам, что ее «ребенок» за год разбивает третью «машинку», а потом выясняется, что «машинка» это «лексус», а ребенку далеко за 20, лежит в совершенно другой плоскости.
А наш разговор о малышах, которые нет-нет да и разобьют на кусочки новую игрушку. И совершенно их не интересует, что по цене она сравнима с дорогой фирменной помадой или стоимостью дневного, а то и недельного рациона целой семьи.

Они ломают, потому что ломают!
В каждом человеке заложены первозданные, природные инстинкты. А для природы также органично разрушать, как и создавать. За весной приходит лето и осень, когда природа, словно в отместку себе же самой, наказывает увяданием то, что еще вчера радовало глаз буйством красок и форм. Естественный отбор жесток с теми, кто оказался слабее других. Ну и так далее. Ребенок более всего ближе к природе именно в детстве, и ему необходимо научиться разрушать. Очень хорошо, если он «тренируется» на своих игрушках или созданным им же самим домике из песка. Это значит, что кроме разрушения ему знакома еще и ответственность, понятия чужое — мое. Научиться разрушать (расставаться, выбрасывать) необходимо для его будущего. Для многих из нас все, что связано с разрушением, несет много напряжения и даже боли. Мы боимся разрушить отжившие отношения, держимся за старые, уже неактуальные знания и принципы, нам трудно выбрасывать старые вещи, отчего квартира иногда становится подобием лавки старьевщика. Кто знает, может быть, это началось с того, что нас в детстве стыдили за отломанное колесико на игрушечной машинке?

Бывает, правда, наоборот. Когда взрослые не ценят того, что имеют. Бездумное потребление товаров приводит к такому же бездумному их уничтожению. Ничего не стоит захватить из магазина ворох полиэтиленовых пакетов и тут же (нужен-то был всего один, а остальные просто прилипли) отправить их в урну. Выбросить неношеную, но не модного цвета футболку, половинку зачерствевшего хлеба. В таких ситуациях мы не задумываемся о том, что тоже уничтожаем. Причем в отличие от своего малыша, который чаще все-таки уничтожает созданное им же самим, мы — то, во что вложен труд и деньги других людей. Мне достаточно часто рассказывают о детях, которые не разрешают родителям выбрасывать вещи. «Моя дочь потенциальная бомжиха! — рассказывает одна мамаша. — Она контролирует все, что я выношу из дома. Она копается в мусорном ведре!!! Она плачет, когда я выбрасываю какие-то вещи и игрушки». «А вы часто выбрасываете?» — спрашиваю я. «Ну, конечно! Иначе зарастешь всем этим хламом. Постоянно же покупаешь и покупаешь…» А зачем, покупать? Смотрю на девочку и вижу, что никакая она не бомжиха, а очень тонкий и ранимый человечек. Просто девочка нуждается в привязанности, а мать, жесткая и даже в чем-то циничная, не дает ей чувства защищенности и покоя. Девочка перенесла свою привязанность на вещи. Плюс ко всему, видя, как мать относится к вещам, как легко выбрасывает то, на что вчера в магазине загорелись глаза, дочка боится, что однажды вот так же легко в мусорное ведро отправится она сама. Ребенок боится и поэтому спасает то, на чьем месте, как ей кажется, может однажды оказаться она сама. Справедливость моей версии подтвердило то, что мама, от природы очень яркая женщина, так же легко разбрасывается поклонниками. Давно канул в Лету папа девочки, в доме постоянно обитает какой-нибудь новый «дядя». Но стоит ему наскучить маме, она указывает ему на дверь. Естественно, малышка давно провела параллели с собой и сопротивляется как может. Заодно девочка построила себе целый мир, наполненный такими же ненужными, как и она, вещами, которых сделала своими друзьями.

Они ломают, потому что строят.
Разве не бывало у тебя такого, что ты разрезала на лоскутки старые платья или сумки, чтобы потом соорудить из них экзотическую шаль или смастерить удобный кожаный футляр для ключей? Когда ребенок ломает игрушку, он может делать то же самое. Он ломает, чтобы из остатков и обломков соорудить то, что будет иметь для него большее значение, чем то, что он поломал. Просто мы своим рациональным, зрелым умом не способны этого понять. Спроси у малыша, куда он собирается приделать обломок гоночной машинки, — и узнаешь, что это основа загадочной "машины времени". Спроси дочь, зачем она отрезала кукле волосы, — и услышишь: она играла в парикмахера, а эти торчащие во все стороны клочья не что иное, как модная стрижка, «такая, как у тебя, мамочка».

Зная о любви детей к разрушению и строительству, в мире придумали замечательную игру — конструктор. Но вот беда, родители никак не хотят понимать, что части конструктора, обломки игрушек, жестоко оторванные руки и ноги кукол и мишек есть не что иное, как части мира, который организует вокруг себя ребенок, чтобы через него научиться взаимодействовать с большим и порой жестоким миром. Помню, как была поражена моя трехлетняя дочь, увидев на улице инвалида-колясочника. Дома она выломала у красивой куклы ноги и долго возила ее в детской колясочке. Мне так и не удалось узнать, что именно она переживала в тот момент, но думаю, таким образом дочь пыталась найти внутреннее оправдание той реальности, с которой столкнулась. Может быть, так она пыталась справиться со страхом оказаться на месте куклы или человека в коляске. Кто знает… Но, откатав куклу положенный срок, она забросила эту игру и больше никогда не пряталась за мою спину, встретив человека с двигательными ограничениями.

Вообще желание сломать, то есть сделать действие, направленное на разрушение, тесно связано в судьбе ребенка с правом на разрушение и созидание. Или правом выбора собственной судьбы. Не давая ему этого права, указывая на то, где и как именно должны лежать его игрушки, мы, как ни странно, посягаем на его право в будущем поступать так, как он считает нужным. А это рождает безответственность. Помню, как меня спросили, правильно ли, что стоит ребенку сломать или запачкать какую-то вещь, как бабушка спешно пытается убрать ее с глаз ребенка. Конечно же, нет! Ребенок должен видеть последствия любых своих действий. Только так он сможет понять, куда они ведут.

Понимая глубинные механизмы отношения ребенка с энергиями созидания и разрушения, мы можем намного проще относиться к проблеме сломанных вещей. А так как ребенок во многом реагирует на родительское отношение либо посыл, мы можем быть уверены: чем меньше мы обращаем внимание на сломанные игрушки, чем меньше пытаемся загнать малыша в рамки, тем более вероятно, что он не сделает разрушение жестокой игрой, направленной именно на своих близких.

Впрочем, тут таится одна опасность.

Когда разрушение в радость.

Бывает, что разрушение начинает приносить ребенку удовольствие. Не нужно быть детским психологом, чтобы отличить любопытство от направленной на игрушку или любую другую вещь, а иногда и домашнее животное жестокости, агрессии, злости и садистского наслаждения, которым буквально наполняется пространство. Маленький монстр ведет свою игру изощренно и тонко — так, что, наблюдая за ним, мурашки бегут по коже. Заметив подобное в своем ребенке, родители в панике бегут к психологу и, как будто оправдываясь, рассказывают, что никогда такому его не учили. Не учили, да... Но мне вспоминается одна мамаша, которая гуляла со своим малышом на той же площадке, где и я со своими детьми я. У этой женщины был на редкость противный, резкий и одновременно визгливый голос. И вот этим визгливым голосом она отчитывала ребенка за малейшую провинность на площадке, повторяя каждую фразу по нескольку раз. Она не говорила — она вдалбливала несчастному ребенку в голову то, что, вероятно, считала правильным. И делала это до тех пор, пока малыш не заходился в крике. Тогда она била его, а когда ребенок уже синел от воплей, обнимала, прижимала к себе и начинала успокаивать. Это было типичное поведение садиста. Я не могла на это смотреть, хватала дочек и уходила. Эта женщина, кстати, была учительницей. Я боялась за детей, которых она учила. Так вот, этот мальчик со временем стал очень жестоким. Дочь рассказывала мне, что однажды они всем двором отнимали у него птичку, которой он хотел оторвать крылья. Нужно ли говорить, что жестокость спровоцировала в нем мать? Хотя безусловно она не учила его этому. Не учила словами.

А еще вспоминаю соседку по даче, которая смертным боем била своего маленького, вечно пьяненького мужа. А дети бегали вокруг нее и кричали: «Мама, мама, не надо!» Эти дети, правда, не стали жестокими. Зато дочь, став взрослой, нашла себе мужа-садиста. Так что корни жестокости всегда нужно искать в поведении родителей. Вот только разобраться в том, где эта жестокость, в чем она проявляется, не всегда просто. Самая сильная жестокость может иметь самую благообразную форму. Отнести на усыпление старую кошку только потому, что у ребенка внезапно началась какая-то аллергия - это ли не жестокость? Если мы бываем жестоки с людьми и животными, то что уж говорить о вещах? Стоит ли удивляться, что ребенок таких родителей пробьет пластмассовому пупсу голову и будет смеяться над этим?

Размышления вслух.
Кстати, не стоит забывать, что для ребенка мир материальный и мир духовный до определенного времени слиты между собой. Неслучайно в сюжетах многих сказок герою помогают и разговаривают с ним не люди, а именно животные и предметы. Вспомним «Сестрицу Аленушку и братца Иванушку» или «Алису в Стране чудес». Читая детям сказки, не ленитесь обращать внимание ребенка: то, к чему мы относимся бережно, нам же потом долго и служит. Научите ребенка разговаривать с вещами, спрашивайте, что, по его мнению, сказала эта кукла, машинка или дверца шкафчика в ответ на то, что он сейчас с ней сделал? Не делайте из события драму, но размышляйте вслух. Именно из такого отношения и рождается доброе отношение к вещам. И конечно, следите за собой. Научитесь сами беречь и сохранять, и это обязательно передастся ребенку.

Е. Шубина.