Письма о любви...

— Держи, все забываю тебе отдать, — мама протянула мне увесистый пакет. — Разбирала шкафы и нашла... Я сразу вспомнила, как, уезжая десять лет тому назад из родительского дома за границу, прощалась со своей комнатой — плюшевыми игрушками, любимыми книгами, кактусом на подоконнике и целлофановой «шкатулкой», хранившей письма очень и не очень близких юношей.


Лирическое отступление.
С родными мне повезло. Две женщины — мама и тетя — проявляли чудеса терпения, выслушивая мои «истории любви на всю жизнь» (а впервые я влюбилась в 12 лет), где я была постоянным действующим лицом, а «принцы» часто менялись. Маму рассказами о том, «как он на меня посмотрел» и «что я при этом чувствовала», я мучила ежедневно. Тетя же работала психоаналитиком по выходным. Почему-то мне было очень важно каждую любовную перипетию пересказать дважды и получить, так сказать, два компетентных мнения. Мама в моих ухажерах путалась, а я страшно обижалась, что любовь прошлого месяца — Петю — она называла Васей. Зато у тети была феноменальная память: она и сегодня помнит имена всех юношей, которые меня интересовали десять и пятнадцать лет назад. Мама и тетя участвовали в моих любовных делах, лишь когда я сама просила совета. Этим они заслужили мое безграничное доверие, и я без раздумий оставила дома «компромат», когда в чемодане не хватило места. Ни разу не пришло мне в голову, что кто-то будет рыться в моих вещах или читать адресованные мне письма. Я точно знаю, что мое прошлое, политое слезами, надушенное духами и обклеенное пронзенными стрелой сердечками, мирно покоилось на дне какой-нибудь коробки, чтобы через лет много вызвать другие слезы — радости и умиления. Я перебираю конверты и листочки, разбираю почерки и думаю, что мое «письмохранилище» — настоящая ценность хотя бы потому, что теперь даже любовные письма набирают на компьютере.

Витя.
Синяя клеенчатая обложка общей тетради в клетку... Свою любовь ко мне Витя фиксировал ежедневно и даже с указанием точного времени. В этих записках ужасно много грамматических ошибок, но разве обращаешь на это внимание, когда тебе 12, ему 15 и у вас Первая Любовь? Каждое строчка его посланий казалось весомой и важной, и даже слово «сосаться», которым Витя обозначил наш первый поцелуй, не резануло мой глаз. В отличие от Витиного папы, который, как оказалось, время от времени перелопачивал комнату сына. Наткнувшись на «это», Федор Терентьевич не придумал ничего лучше, как отправиться к моим родителям и объяснить им, что я малолетняя проститутка, совращающая его чадо. Ф. Т. не повезло: дома в тот момент была моя тетя. Объяснив новоиспеченному Монтекки, кто он есть и кем будет, если не заткнется, тетя выставила папу Первой Любви вон. А доказательства моей испорченности — Витин дневник — тетя хотела было засунуть в некое место на теле Ф. Т., но в последний момент передумала, рассудив, что не имеет права распоряжаться чужим имуществом. Так дневник остался у меня. Но наши отношение разрушил не папа, а появление Второй Большой Любви.

Дима.
Наше знакомство случайно устроили родители. На выходе из театра они встретили приятельницу с сыном и предложили подвезти их до дома. Наша машина была чем-то нагружена, мест не хватало и я оказалась на коленях у Димы. До сих пор помню ощущения необъяснимой легкости и покалывания в носу, как после шампанского на Новый год. Эта поездка оказалась для меня совершенно новым ярким сексуальным переживанием. Я безумно хотела, чтобы молодой человек (тогда ему было шестнадцать, но мне он казался очень взрослым) обнял меня или «случайно» провел рукой по спине. Но вот мы приехали, Дима вышел из машины и, сказав «надеюсь, мы еще увидимся», взял под руку маму и ушел. Двадцать минут, проведенных на его коленях, убедили меня в том, что я взрослая женщина, встретившая Настоящую Любовь. Робкие поцелуи с Витей в миг стали далеким нереальным прошлым. Дима виделся мне повсюду — на улицах, в троллейбусах, даже в школе. Поэтому я совсем не удивилась, когда выяснилось, что Дима сосед моей тети. Он жил вдвоем с мамой — удивительной женщиной. Когда я впервые оказалась у них дома, Димина мама напоила меня вкуснейшим кофе с «шарлоткой» и спросила: ты у нас остаешься ночевать? Она полностью доверяла сыну и придерживалась очень свободных взглядов. Гораздо более свободных, чем Дима. Мы общались уже несколько месяцев, и мне было понятно, какого «изюма» не хватает нашим отношениям: физической близости. Но тут Дмитрий был непреступен. «Рита, тебе четырнадцать лет, — сказал он как-то в ответ на мои неумелые ласки. — Я люблю тебя, но нам придется подождать пока тебе не исполнится хотя бы шестнадцать. Быть первым мужчиной — великая честь и ответственность, и я выполню эту миссию только тогда, когда буду точно знать, что ты к этому готова». Тогда я была слишком юной и глупой, чтобы оценить слова моего парня. Я услышала лишь одно: он меня не хочет. В этом было невозможно признаться маме или тете — слишком обидно. А вот Лешка, лучший друг Димы, оказался замечательной жилеткой, готовой впитать все мои переживания.

Дима и Лёша.
«Наши души слились в едином ритме» — так описывают любовь йоги. Поэты выражаются проще: «Я вас любил, чего же боле...»

Голова моя шла кругом. Сегодня двое мужчин — любимый и его лучший друг — вручили мне пухлые тетрадки. У них был какой-то общий бизнес, требовавший поездок в Польшу. Мне не удавалось представить, как, сидя друг напротив друга в купе поезда Рига — Вильнюс, они оба строчат мне многостраничные послания. Теперь я уже не помню, как получилось, что в меня влюбился Леша. Зная себя, думаю, что — специально или неосознанно — приложила к этому некоторые усилия. Теперь страдают все вершины треугольника — я, Дима и Леша. «Я уходил от тебя с тяжелым сердцем. В такие минуты я проклинаю свои чувства за то, что они позволили сделать меня таким уязвимым. Я проклинаю свой разум, потому что он не сумел все предвидеть. Но я ни в коем случае не жалею, что встретил и полюбил тебя», — это пишет Леша. «Я не могу без тебя, я хочу видеть тебя, говорить с тобой, ощущать твои губы и просто знать, что ты рядом. Эту паскудную фигуру — треугольник — я не любил и раньше, а теперь просто ненавижу», — вот слова Димы. Значит, он знал о чувствах Леши??? Видимо, знал... Но ни разу — ни словом, ни делом — не упрекнул меня в непостоянстве или ветрености. Он так и не сделал меня женщиной, как, впрочем, и его лучший друг. Год спустя, встретив Третью Большую Любовь, я оставила их обоих — настоящих рыцарей, — променяв на мужчину гораздо менее щепетильного, но готового раскрыть для меня радости секса. Еще через год я напросилась к Диме в гости. Уязвленное самолюбие требовало отмщения: я хотела показать бывшему возлюбленному, чего он лишился, отказываясь от близости со мной. Я была уверена, что знаю о сексе все, и намеревалась доказать это Диме.

— Рита, я понимаю, зачем ты пришла, — Дима мягко ототдвинул меня. — Я верю, что ты уже не девственница, но это ничего не меняет. Я занимаюсь сексом только с теми женщинами, которых люблю. И которые любят меня. Пошли пить кофе!

Павел.
Мелкий убористый почерк — и НИ ОДНОЙ ошибки! «Пишет тебе затерявшийся в Заполярье Павел...» Боже мой, кто это?

— Мам, иди сюда!

«Уверен, что ты научишся прекрасно танцевать и я еще тебе позавидую». Значит, мы с ним танцевали, и я, по всей видимости, отдавила ему ногу... Смотрю на число: 13 октября 1991 года. Мне тринадцать. То есть скоро будет тринадцать. А ему сколько? И где это мы танцевали? «Поздравляю тебя, Рита, и всю Прибалтику с независимостью и самостоятельностью». Спасибо! «Вокруг столько добрых перемен, что иногда я жалею, что ношу погоны...»

— Мам, ну помоги! Кто это?

Зная себя, думаю, что как обычно добавила себе несколько годков, чтобы понравиться симпатичному служивому. Он пишет о психологии и политике, государственном строе и значении имени в жизни человека. О любви напрямую не говорит, но целует «сладко в лобик или куда дотянусь». С ума сойти, он карлик! Подписывается просто: честь имею. Прости меня, милый Павел, я так и не вспомнила тебя (вас?), но уверена, что ты глубоко порядочный, честный, добрый человек и дослужился как минимум до полковника.

Джон.
The weather here is colder now and started raining because you are gone. The heavens are sharing my sadness with me. (Похолодало и пошли дожди, потому что ты уехала. Небеса грустят вместе со мной.) О, Джона я помню! Гражданский муж хозяйки, в доме которой я жила летом 1995-го в Англии. Программа по обмену школьниками. Днем я учила английский в летней школе, а вечерами закрепляла новые знаниия в приятном обществе Магды и Джона. Магде сорок, Джону — 28, мне шестнадцать. Маленький, лысый, пузатый Джон определенно не был героем моего романа — в Риге меня ждала Большая Третья Любовь. К тому же правило «не гадить там, где живешь» я определенно знала. В общем, как говорится, своей вины в случившемся не вижу. Да и, собственно, ничего не было, кроме вот этого прощального письма, второпях, тайком от Магды всунотого мне в карман. You are one of the few women that left a scar in my heart. I will always love you! (Ты одна из немногих женщин, оставивших шрам на моем сердце. Я буду любить тебя вечно!) Фу, как банально. Как пошло! Но все равно приятно.

Спасибо!

Остальные письма я перечитала невнимательно. Мальчишки из «Артека», одноклассники, какой-то Арманд, писавший мне каждый день, лежа в больнице. Они очень разные, мои мальчики, но я благодарна каждому за подаренную мне частичку сердца. Вы все вели себя достойно и не воспользовались моей наивностью и неопытностью. Благодаря вам я поверила, что любовь чистое и светлое чувство. Все вместе вы создали для меня собирательный образ Идеального Мужчины, и то, что я встретила такого мужчину, во многом ваша заслуга. Конечно же, он писал мне, и даже в стихах, которые я не торопилась читать. Боялась увидеть «любовь-кровь» и «розы-слезы-морозы». Но я зря сомневалась в своем (теперь уже) муже! Он сочинил действительно хорошее стихотворение. С этим согласились даже мама и тетя!

У меня нет дочки, у меня сын. Пока он еще маленький, но когда вырастет — я обязательно покажу ему эти письма и скажу: «Сынок, не бойся говорить о своих чувствах. Не бойся писать понравившейся девушке. Даже если вы не будете вместе, когда-нибудь она перечитает твое письмо и ей станет легко и радостно на душе. Я это знаю точно!»

*Люблю!*Р.Шевцова.