Строгий католик Сальваторе.Жизненные истории.

Сальваторе, семидесятилетний и очень продвинутый итальянец с острова Сицилия, вдовец со стажем, решил снова жениться. Но только, боже избавь, не на итальянке! Уж очень они капризны и утомительны. И по той же самой причине не на молодой женщине! «Шестьдесят, и ни годом меньше!» — твердо сказал он себе и заглянул на сайт знакомств. 62-летняя Илга из Латвии понравилась ему с первого взгляда. «Светленькая, в меру упитанная, — размышлял он, рассматривая фотографию. — И лицо очень спокойное, правда немного уставшее. Наверное, от тяжелой жизни...» Сальваторе много читал, ездил по свету и знал, какая жизнь в прибалтийских странах: пенсия у людей смехотворно мала, и чтобы как-то свести концы с концами им приходится работать чуть ли не до гробовой доски. «Именно такая тихая и неизбалованная женщина нужна мне для спокойной старости», — заключил он и взял в руки мобильник. «Хм... А на каком языке я буду с ней говорить? По-итальянски она ни гугу. Попробую по-русски», — нашел разумный выход Сальваторе. Он бывал в Советском Союзе и знал несколько десятков русских слов А еще бегло говорил по-немецки и по-английски. Поэтому смело набрал указанный номер: «Как-нибудь объяснимся».

— Чао! — сказал он, услышав приятный женский голос. — Илга?

— Ее нет дома. Что ей передать?

— Это Сальваторе из Италии. Я читал анкета фон Илга, — вплел он нечаянно немецкий оборот.

— Вы говорите по-немецки?

— Ja! — с облегчением воскликнул Сальваторе.

Приятный женский голос тоже обрадовался.

— Супер! Значит, вы читали анкету моей бывшей свекрови? Вот она обрадуется, когда узнает! Она вам понравилась?

— Понравилась. У меня серьезные намерения, и я хотел бы с ней встретиться, если она не возражает.

— Нет-нет, возражать она не будет. Прилетайте в Ригу!

По деликатной просьбе Сальваторе, бывшая невестка, которую, как выяснилось, звали Полиной, рассказала об Илге. И столь лестно, что Сальваторе мог, не задумываясь, прямо из аэропорта вести Илгу под венец. Он тут же объявил эту новость своей старушке матери, замужней дочери Розалии и неженатому сыну Маурицио. И все были рады. Мать подумала, что наконец-то ей будет с кем коротать свое время, дочь — что наконец-то будет кому ухаживать за ее отцом, а сын — что отец наконец-то займется женой и у него не будет времени заставлять его жениться на очередной подружке. Отец строгий католик.

Накануне свидания Сальваторе даже спать не мог, волновался как молодой жених перед свадьбой. Он еще раз позвонил в Ригу, чтобы убедиться, что все идет по плану. Все было в лучшем виде: в аэропорту его будет встречать Илга, фотографию которой он скачал с сайта, распечатал и носил с собой как залог будущей счастливой старости. Полина тоже будет — в качестве переводчика.

Когда Сальваторе вошел в аэровокзал, он увидел ее сразу — чернобровую, кареглазую яркую красавицу... Полину! Она совершенно затмевала стоящую рядом полноватую светленькую Илгу. Сальваторе сразу же позабыл и свое твердое намерение не связываться с молодой женщиной, и цель своего приезда. Полине, собственно говоря, и переводить-то было нечего, ведь итальянец говорил только для нее!.. И дальше дело обстояло ничуть не лучше: он приглашал на свидание будто бы Илгу, а общался только с Полиной, которую окрестил на итальянский манер Паолой. Полина пыталась напомнить Сальваторе, зачем он прилетел в Ригу, — безрезультатно. Тогда она решилась рассказать уже обо всем догадавшейся Илге: итальянец влюбился и зовет ее, Полину, замуж. Полина после развода работала день и ночь, чтобы содержать детей, поэтому Илга ласково взглянула на бывшую невестку и сказала:

— А ты что сама-то по этому поводу думаешь?

— Да ну его к черту! Он же вдвое меня старше!

— Зато он состоятельный и детей твоих обещает вырастить. Ты подумай все-таки. Если бы он на меня так смотрел, я бы без разговора за него пошла.

Полина схватилась за голову.

— О господи! И ты туда же! А я вздумала поддержки у тебя искать.

— Так я тебя и поддерживаю! Сейчас лето, возьми отпуск и поезжай присмотрись. Человек-то, судя по всему, неплохой. Там и решишь окончательно. А за детей не беспокойся, они со мной побудут.

Полина глубоко задумалась.

На следующее свидание она пришла без Илги. Объявила Сальваторе, что согласна поехать с ним на месяц на Сицилию. У него голова кругом пошла от счастья.

— Найдется ли на твоей вилле отдельная комната? — попыталась остудить его пыл Полина.

— Конечно! — закричал он, бешено жестикулируя. — Обещаю, что я не прикоснусь к тебе, пока не получу положительного ответа на мое предложение! Я строгий католик!

В аэропорту Катании Полину и Сальваторе встречали сын с зятем. У них дружно вытянулись лица, когда они увидели отцову подругу.

— И ты говоришь, что ей шестьдесят два года? — спросили они хором.

— Пятьдесят пять, — не моргнув глазом соврал Сальваторе.

— О-о-о! — выразили свое восхищение мужчины, сложив при этом большой палец с указательным в букву «о».

Все сели в машину и покатили на виллу, которая располагалась на фамильной горе, засаженной лимонными деревьями. В километре от виллы плескалось море. А на таком же расстоянии, но в другую сторону стоял завод, от которого каждый день отъезжал небольшой фургончик, развозивший по магазинам и кафе фирменный ликер «Лимончелло» — гордость и залог материального благополучия семьи. Еще пару лет назад Сальваторе сам заправлял всеми делами. Теперь бразды были в руках Маурицио. Дальше это дело должен унаследовать старший внук, но у Розалии было уже три дочери, а 40-летний Маурицио все никак не женился. Подружки следовали одна за другой, но все мимо алтаря. Сальваторе даже грозился лишить его наследства, но в ответ неизменно слышал: «Не та!» «Да когда же будет «та»?» — кипятился Сальваторе. «Как только встречу, я тебе первому сообщу и благословения попрошу», — смеялся Маурицио.

И вот он ее встретил. Даже машину не мог спокойно вести, смотрел не на дорогу, а в зеркало на Полину, и теперь, когда вся семья собралась за столом, он бросал на нее красноречивые взгляды. И заметил, что холодный поначалу взгляд Полины тоже постепенно потеплел. «Ерунда даже то, что она подруга отца и пока еще не знает итальянского. И на возраст ее наплевать. К тому же выглядит значительно моложе. Но в 55 лет родить наследника она уже вряд ли сможет», — буквально выла от досады душа Маурицио.

Не было дня, чтобы Сальваторе куда-то не вез Полину: то в Палермо, то на Этну, то на встречу со старым другом сенатором, то просто в ресторан, чтобы отведать пасты с сардинами. Через неделю Полина взмолилась и упросила Сальваторе дать ей несколько дней передышки, чтобы полежать у моря, пообщаться с его дочерью и матерью, которые вызвались обучать ее языку. Полина пришлась по душе всем, включая маленьких внучек Сальваторе. Они-то и научили ее первым итальянским словам.

Следующая неделя прошла под девизом спокойного семейного отдыха. Все свободные от неотложных дел члены семейства сразу же после завтрака уходили к морю. Купались, валялись на песке, играли с девочками и говорили по-итальянски, слушали, как произносит слова Полина, деликатно поправляли и повторяли. Все удивлялись, как быстро она усваивала чужой язык. А он Полине уже вовсе и не казался чужим. И вообще ничто уже не казалось ей здесь чужим. И никто. Особенно Маурицио. Теперь они виделись ежедневно — во время сиесты, когда солнце палило нещадно и невозможно было сидеть у моря или работать. Тогда семья собиралась за обеденным столом, а потом всем полагалось спать. Полина, не имея такой привычки, шла в огромный сад, устраивалась на прихваченном с собою пледе и ждала. Маурицио приходил, садился рядом, и они разговаривали. Сначала тяжело, но с каждым днем все легче. Однажды, четко отделяя каждое слово, Маурицио спросил у нее, сможет ли она в 55 лет родить ребенка?

— А зачем ждать двадцать лет? Я могу сделать это через девять месяцев, - ответила Полина.

— Но отец сказал, что тебе уже пятьдесят пять!

— Он, вероятно, ошибся. Мне тридцать пять, — сказала она и, подняв тонкую веточку, написала на земле «35».

Пальцы Маурицио нетерпеливо расстегивали пуговицы Полининого платья. Это была первая сиеста, проведенная Полиной в горизонтальном положении...

Вечером между отцом и сыном произошел серьезный разговор. Услышав от Маурицио, что тот влюблен в Полину и хочет на ней жениться, Сальваторе забегал как сумасшедший по кабинету, размахивал руками и орал на сына. Маурицио, подождав, пока бурное проявление чувств утихнет, спокойно сказал:

— Отец, как порядочный человек и сын строгого католика, я просто обязан теперь на ней жениться.

— Значит, ты?.. Значит, вы?.. — снова вскочил Сальваторе.

— Да, это произошло сегодня. Но если бы я знал, что ей всего тридцать пять и следовательно она может родить еще кучу детей, это случилось бы в первый же день.

Сальваторе сник. До него дошло, что его мечта о Полине была всего лишь играющим всеми цветами радуги мыльным пузырем, им самим же и выдутым.

Маурицио сочувственно посмотрел на своего отца.

— Ты же всегда хотел, чтобы я женился и вырастил наследника нашего дела. Откуда мне было знать, что Полина и есть та женщина, которая мне нужна... В конце концов, я тебе очень благодарен за то, что ты ее мне привез. Ну, мир? - протянул он отцу руку.

— Мир, - вздохнул Сальваторе.— Зови сюда Паолу, я благословлю вас.

За прошедшие после этого разговора десять месяцев колокола небольшой деревенской церкви четырежды звонили в честь семьи Сальваторе. Сначала, когда торжественно венчались Полина и Маурицио. Второй раз, когда освящали новую виллу, построенную для молодоженов. Потом, когда Сальваторе женился на Илге. И вот совсем недавно, когда крестили новорожденного Сальваторе. Так Полина и Маурицио назвали своего сына.

Это Сальваторе-старший настоял на том, чтобы все события были освящены церковью. Ведь он строгий католик.

Альбина Горбунова.