Женщина Луны

Рингтон входящего СМС. Чистый экран дисплея. Наша маленькая хитрость. Незаметно отключаю вызывной сигнал в ожидании ее тайного сообщения.

Настороженный взгляд жены.

− Кто-то заблудился в новогодней суете. Связь перегружена, поэтому и сбои, − с напускным равнодушием оправдываюсь я.

Беззвучное свечение экрана. Она! Ее авантюрный месседж: «С Новым годом! Пью шампанское в ожидании новых встреч. Целую. По-прежнему в плену твоих хризантем».

Ирина. Кто она для меня? Размеренно бьют куранты.

Ноябрь. Лезвие ножа скользит по горбушке ржаного хлеба. Рэкет эротичных мыслей. Я снова в запое ее тела.
Резкая боль пронизывает палец руки. Капли крови.

Мелодия мобилки. Жена.

− Да, дорогая! Все хорошо. Палец немного задел ножом. Пустяки. Неужели ты чувствуешь мою боль?

Она позвонила утром следующего дня: «Нам нужно встретиться. Хочешь, приду сама. Знаю, что опасно, но у нас только три часа».

Она вошла тихо, стараясь не привлекать внимание соседей. Яркая, красивая, сексуально сытая. Его пыл понятен. Таким телом за год не насытишься. Короткая челка длинных смоляных волос. Ассирийская жрица в куртке красного бархата. Печалинки чайных глаз чем-то встревожены.
Боль от хронического артрита мешает ей снять сапоги.

− Помочь?

Пикантная коленка в паутинке ажурных колготков смущенно вздрагивает от поцелуя. Ладонь привычно скользит в ласковом пространстве слегка сомкнутых бедер.

− Потом, потом. Не забывай, мы друзья. Мне нужно привести себя в порядок, − она долго расчесывает волосы перед зеркалом, салфеткой старательно снимает помаду с губ, − я готова. Тебе нравятся мои новые духи?

− Колдовство какое-то. Опиумный сон с легкой линией моего желания. Выпьешь? − я смотрю в ее глаза. Она почти не пьет, врачи приписали сухой закон как приложение к солевой диете.

Две стопки выпиты залпом. Легкая нервозность жестов выдает скрытую тревогу. Что-то случилось, она пришла за пониманием и лаской.

− Порезался? − ее губы касаются пластыря на моем пальце.

− Вчера. Ножом. Когда разрезал хлеб.

− Смотри, − гостья распрямила сжатый кулак. Легкая дрожь фаланги указательного пальца под аккуратным слоем кремового лейкопластыря.

− И у тебя?

− Вчера, днем, когда разрезала горбушку хлеба, − Она прикоснулась к лезвию ножа. − Ручеек крови. Хотела позвонить тебе и поговорить о встрече. Но позвонил Влад с работы. Предчувствие у него какое-то. А о чем думал ты?

Рябиновые глаза коньячных стопок моргнули, слегка качнувшись в стеклянных глазницах.

− Пей! Я думал о пятнышке на твоем животике, госпоже моих губ. Выходит, мы порезались одновременно, вспоминая друг друга? Так много совпадений, Иришка. Знаешь, мы скованы какой-то тяжелой порочной цепью, омытой к тому же нашей кровью.

− Знаю. Какая-то сила подталкивает наши лодочки друг к другу. В ту ночь мне снилась луна с острыми, как ножи, краями. Даже отпустив меня к Владу, ты удерживаешь мое сердце на ниточке. Он любит меня и жутко ревнует. Каждый вечер шерстит мою мобилку. Ищет не стертые номера и СМСки. Ни на шаг не отпускает. Знал бы ты, как было трудно перехитрить его и его мамашу на эти три часа! Иногда он бывает по-детски нежным. В такие минуты мне кажется, что и я его люблю, моего глупого неопытного мальчишку. Характер колючий, как у тебя, но намного ласковее и добрее.

− Бедный Йорик! Связался с теткой на одиннадцать лет старше. Нарисовала любовь голодному пацану.

− Влад мой муж, пусть и гражданский. А ты... Ни один человек не знает обо мне столько, сколько знаешь ты. Наши чувства перерастают в дружбу. Они как угли костра, огня почти не видно, но сколько тепла! Хорошо, что ты старше. Мои года, вчерашние друзья, сегодня предают меня. На днях увидела там, ты понимаешь где, седой волосок. Как таракан на столе. Белая метка моего увядания. Вырвала, но на душе печально и тревожно.

− Из-за одного волоска! Там?

− Пойми! Это − лицо женщины. Лучше иметь два седых волоса на голове, чем один там. Давай выпьем за нас и нашу дружбу. Расскажу о ссоре с его родителями. Да что там ссора. Скандал!

− Слушаю, − мой завернутый в лейкопластырь палец заскользил по столешнице между тарелок к ее груди, уткнувшись в волнующую преграду, − раненым не отказывают.

− Нет, в таком состоянии слушать ты не сможешь. Бесполезно распинаться перед горящим поленом, − она сняла кофточку и с силой бросила ее на спинку стула. − Помоги. Или мне оставаться в лифчике? Где и как ты хочешь?

− Здесь. Хочу слышать соло твоего языка.

− Соло языка!? Ты неисправим. Хорошо. Дирижируй, − ее колени мягко опустились на пол.
Как очаровательно-волшебны ее порочные губы! Медовая тяжесть растеклась по пяткам. Дрожащая плоть грудей, абрис слегка волнующихся ягодниц надавили тайную кнопку подсознания: «Ты придворная дама в позе глубокого реверанса, − гортанно прохрипел я, − твой монарх обхватывает тебя сзади…»

Она изящно выпрямилась, пикантно обняв сидение стула с висящими чашечками красного лифчика, − мулеты моего Я. Черная дыра колыхающейся плоти всосала меня без остатка. Невыносимое притяжение пульсирующей точки смыкающихся галактик втянуло глаза, вдавило в звездно-телесную плоть руки …
Бешеный взрыв клокочущих энергий отбросил наши тела в узкое пространство кухни.

− Рассказывай, − я налил себе полную стопку.

Шелк ее голоса обвил мои мысли и швырнул в варево ее семейной жизни: в нарастающий эмоциональный холод супруга, его сексуальную ненасытность, в ежедневные козни свекрови, звон вчерашней пощечины свекру. «Между его родителями и мной полыхает война. Влад опутан колючей проволокой скандалов, − она сомкнула ладони на моей руке, − что делать? Мне нужен совет».

− Не лукавь, Ирина. Советы никто не выполняет. Но один все же дам: помирись со свекровью. Стоит ей захотеть, она непременно отвоюет сына, тем более что живете вы в одной квартире. Мысленно пошли себя подальше, и улыбнись старой ведьме утром на кухне. А еще подари Владу неожиданный праздник. Это ничего не решит, но выплеснет кружку масла в костер его чувств. В мятеже возможных разрывов этот праздник станет углем, рисующим в его памяти твой профиль.

− Уже подарила. На годовщину знакомства. Купила новую матерчатую скатерть, красивые пиалы, цветные свечи и шарики сердечком «I love you». Фрукты, сладости, нарезка. Владик был потрясен и совершенно очарован. Но только на один день. Видимо, больную любовь шариками не лечат. Я повторяю судьбу моей матери. Иногда я думаю, что кольца и перстни нашего рода несут какие-то тайные проклятия.
Я хочу жить нормальной семейной жизнью. Хочу иметь Друга, о котором мечтает каждая женщина. Я всегда буду возле тебя. Даже … даже если тебя не станет первым, я буду приходить к твоей могилке. Воспоминания о наших встречах согреют твою душу там. Не считай мои настроения кладбищенскими. Просто коньяк освободил мысли. Мы стали старше и мудрее. Мне пора. Скоро появится твоя жена. Излишний риск опасен. Ты ведь любишь ее. А мое место за твоей спиной. Так уж сложилось. У медали твоего счастья только одна сторона – твоя жена, а я – всего лишь его закрутка.

На остановке, рассматривая витрину цветочного киоска, она вкрадчиво шепнула на ушко: «Подари мне хризантемы. Вон те, с красной сердцевинкой. Они как мы, осенние, окропленные общей кровью».

Улыбчивая цветочница щелкнула степлером по прозрачной упаковке: «Это особый сорт. Они сохранят свежесть очень долго. Но при условии − оберегайте их от тряски и ударов. У них женская душа».

Я смотрел на уходящий женский силуэт, расплывающееся пятно красной куртки и шары белых хризантем. Она шла пешком, чтобы сохранить мой подарок. Скоро ее фигурка исчезла в пролете улицы. «Сексуальные связи со временем ослабевают, − эфир ее слов разбивался о клетку моего подсознания, − а человеческие укрепляются. Мы почти родственники. А от родственников не избавляются, они земля, в которую проникают наши корни». Тупой коготь Эго больно царапнул сердце, по рубцу между любовью и дружбой.