Etudes ex abrupto глупости, войне и героизме

"Никакое сообщество, никакая житейская связь не  были бы приятными и прочными: народ не мог бы долго сносить своего государя, господин - раба, служанка - госпожу, учитель - ученика,  друг - друга, жена -мужа и т. д., если бы они взаимно
не заблуждались, не прибегали к лести, не щадили чужих слабостей, не потчевали один одного медом глупости."
Эразм Роттердамский "Похвала глупости"
 
Начиная сей опус, я ставлю перед собой весьма трудную и неблагодарную задачу, так как до меня не один великий ум задумывался над вопросом «Что есть глупость», самый известный из которых, возможно, Эразм из Роттердама с его бессмертной «Похвалой глупости». Поэтому не буду оригинальным, а просто постараюсь изложить свои скромные соображения на данную тему, многие из которых, конечно, являются плодом мыслей и умозаключений философов и мудрецов ранних времен (кстати, мысли и умозаключения которых, в свою очередь, также являлись плодом мыслей и умозаключений других, еще более ранних, философов и мудрецов).
 
Итак, уверен, что не меня одного посещала «умная» мысль, как много вокруг дураков. Да что там – мир так и кишит придурками, тугодумами, идиотами, имбецилами, шутами, фиглярами, всевозможными глупостями, нелепицами, абсурдизмами и тем подобным, как весенняя компостная куча навозными мухами. Куда не бросишь взгляд, всюду «Asinus asinum fricet» - осел трется об осла. Но, знаю, не все так просто. Просто считая кого-то дураком, не уподобляешься ли ты сам ему, ибо «Damnant quod non intelligent - осуждают то, что не понимают», а непонимание и осуждение и есть признание глупости, не правда ли? Умный все старается понять, а если не понимает – не спешит осудить, признавая, что и его умственные способности имеют свои границы.
 
Вспомните, как часто от свои коллег, друзей, членов семьи вы слышали «Я этого не понимаю…», и далее, обычно, следует порицание и осуждение того, что выступающий не понимает. То есть, не понимаю – значит, не принимаю – а это и есть первый признак элементарного, вездесущего дурачества, коим все мы, в той или иной степени, в одно или другое время, грешим.
 
Вообще, надо сказать, что глупость распространена намного шире, выше и глубже, чем нам всем по-детски наивно и ошибочно представляется. Без банальной глупости и умственной ограниченности ни у одного государства мира не было бы нормальной армии. Потому что добровольно выполнять чьи-то гегемонические, квази патриотические a la «интернациональный долг» и любые другие приказы какого-нибудь, пусть и более умного, и даже, как будет признано позже за кремлевским банкетным столом, гениального стратега, с мыслью «Умереть за родину - ваш почетный долг» - разве не есть эверест глупости? Чем «глупее» армия и те, кто в ней служат – тем она сильнее, сплоченнее, самоотверженнее, «удобнее» государству, где каждый подобен японскому камикадце, готовому умереть за своего императора, не задавая вопросов, и это, действительно, так (просьба не путать с образованной и квалифицированной армией). То есть, как сказал А. Бурьяк, другой создатель менее знаменитого, но не менее значимого труда о Ее Величестве Глупости: «Дураки - опора государства. Дураки - достояние нации. Родина любит своих дураков».
 
«Не война ли --  рассадник и источник всех достохвальных деяний, так называемого героизма? А между тем,  что может быть глупее, чем вступать по  каким  бы то ни было причинам в состязание,  во  время  которого каждая  из  сторон  обязательно  испытывает гораздо больше  неудобств, нежели приобретает  выгод? О  тех, которые  будут убиты,  не стоит -- как говорили когда-то о  мегарцах -- и распространяться.
Но я спрашиваю вас: когда два войска, закованные в железо, стоят одно против
другого и "Хриплым рокотом труб оглашается воздух", какой  толк  от этих  мудрецов,  истомленных  учением,  с  разжиженной, холодной  кровью  в  жилах?  Здесь  потребны  силачи,  здоровяки, у  которых побольше  отваги  и  поменьше  ума» («Похвала глупости». Эразм Роттердамский).  
 
Мне лично довелось служить в армии, и я на собственном опыте убедился, что, несмотря на советскую многолетнюю и ярую риторику «Служба в армии – почетный долг каждого мужчины»,  «В армии становятся настоящими мужчинами», «В армии получают профессию и путевку в жизнь» и тому подобное узаконенное промывание мозгов желторотых юнцов и их добродетельных и законопослушных родителей, из своего бестолкового пребывания в наших доблестных войсках, я не вынес ничего, кроме печального опыта. Единственное успокоение: печальный опыт – лучший опыт.  
 
Кто, скажите, если не умственно ограниченный индивид, или идейный зелот, готов добровольно убивать, насиловать, пытать  - а это и есть три составляющие войны, - а позже победоносно вышагивать во всей красе обязательных военных атрибутов по улицам и площадям, во имя какой-то высшей идеи, называемой государственной целостностью, защитой государственных интересов, помощью братским народам, а на деле, без лжедобродетельной личины, является попросту преследованием эгоистических государственных интересов?
 
Возьмем, к примеру, так называемый патриотический и гуманистический героизм. Один герой, которому политруки по указке партии предварительно здорово промыли мозги, с коктейлем Молотова или трехлинейкой бросился на танк, другой вошел в полыхающий синим пламенем дом, чтобы спасти ребенка, третий дал стране угля в пять раз больше нормы. В первом случае, горючая смесь и винтовочные патроны не причинили большого вреда бронированной машине, а герой был раздавлен гусеницами. Во втором, ребенка в доме не оказалось, а наш герой получил ожоги второй степени. В третьем, пресса раструбила о герое, чтобы получить еще больше бесплатных героев-дураков, самому герою дали почетную грамоту и премию в размере месячного оклада. Вопрос, если бы все три героя знали о том, что их ждет, стали бы они геройствовать? Скорее нет, чем да, хотя найдутся и такие, которые вопреки здравому смыслу и безо всякой пользы для себя и для общества готовы падать на амбразуры, ложиться под танки, рубить за счет своего здоровья уголь.
 
За всеми приведенными примерами стоит иррационализм. То есть, глупость «Бойтесь первого движения души. Обычно оно самое благородное и неразумное» - Тамерлан (а уж он то разбирался в героизме).
 
И даже если бы все три приведенных примера принесли видимую пользу – танк был взорван, ребенок спасен, углем обогрели замерзающих – но если бы первый герой представил во всех красках что с ним будет, как огромная железная машина будет выдавливать из него его внутренности, расплющивать его ноги, руки и тело, если бы второй был знаком с ожоговой медициной и понимал, что первые три месяца он не сможет существовать без морфина, а остаток жизни от его расплавленного лица будут шарахаться добропорядочные граждане, не ведающие о его героизме, а видящие только его внешнее уродство, и если бы третий стаханов осознавал, что от постоянной вибрации отбойного молотка он преждевременно заработает профессиональное заболевание, надорвет спину и загадит угольной пылью свои легкие, на чье лечение его премии никак не хватит, а его героизм станет всего лишь еще одной карьерной ступенькой для начальника шахты, то здравый рассудок и инстинкт самосохранения всячески удержали бы будущих героев от саморазрушения.
 
Разумный человек, со свершением подвигов не торопится. Если хотите, умный – трус, в обывательском понимании слова. А глупец – храбрец. Разумному и рассудительному вообще не понятно, почему нужно совершать эти самые жертвенные подвиги ценою своей жизни и жизней других на благо других, зачастую не самых добропорядочных и замечательных представителей рода человеческого, когда можно просто, сохраняя жизнь, здоровье и достоинство, уверенно идти к поставленным целям и принести много больше пользы стране, людям, себе, оставаясь живым и здоровым.
 
Для чего, например, нужно было возводить Санкт-Петербург, эту Северную Пальмиру, предварительно удобрив ее болота костьми десятков тысяч несчастных, а не просто работать много и прилежно, сохраняя жизни крестьян, обеспечив их положенным харчем и заработанной деньгой? Может, для будущих поколений дармоедов, которые, свесив животы и щелкая фотоаппаратами, будут вальяжно бродить по Эрмитажу и Невскому и восхищаться подвижничеством своих несчастных предков?  Или что до всемирной славы и величия Наполеона I двум миллионам здоровых и крепких мужчин – каждому седьмому тогдашней Франции  - чьи жизни были принесены ему в угоду? И не является ли прекрасной парадигмой глупости наше отождествление этого тирана и душегубца с эталоном правителя, полководца и мужчины, которому мы по ослиному упрямо трубим полные восхищения дифирамбы, снимаем о нем глупые фильмы или называем коньяк в его честь? «Идут бараны, бьют в барабаны, а барабаны из кожи баранов».
 
Или кому нужны сейчас пирамиды в Гизе, Великая китайская стена или Акрополь – эти подвиги зодчества и чудеса света, на строительстве которых были угроблены тысячи человеческих жизней?
 
Какую пользу принесли себе и обществу так называемы воины-интернационалисты, совершавшие свои героические подвиги под Кандагаром и Гератом? Сколько их было, плохо обученных мальчишек, брошенных в горные ущелья Афганистана выполнять свой «интернациональный долг» (термин то какой придумали для убийства)? Брошенных в прямом и переносном смысле – государством, партией, командирами. Они то не виноваты, им нужно было выживать, и не было у них другого выхода, но какую такую пользу они и все мы смогли извлечь из этой войны? Во имя чего и кого?
 
Умник может хоть немного заглянуть вперед и часто увидеть тщетность, извращенность совершаемого или проблемы, которые его героический поступок может повлечь за собой. Глупец же импульсивен, сиеминутен и вперед заглядывает редко. Как только будущий «герой» задумывается «А для чего вообще это надо?», как тут же вся благородная и окруженная ореолом святости видимость жертвенного подвижничества начинает напоминать мерцающий мираж, а от проницательного взгляда, под конец, она и вовсе может исчезнуть.  
 
Далее, многие так называемые подвиги и примеры героизма и подвижничества, так же как и любые события вообще, на самом деле таковыми не являются, или являются не в той степени, в которой предстают перед нами, а являются в реальности лишь плодом воображения свидетелей такого примера героизма, известной любовью журналистов и всякого рода писак привирать и утрировать, заданием партии и правительства. Это общеизвестная наша любовь к мифам. Об этом в занимательной форме пишет, пожалуй, самый известный сатирик Д.Свифт в своих приключениях Гулливера (книга, которая является замечательным образцом сатиры и которую мы, увы, знаем лишь по адаптированному варианту «Путешествие Гулливера в страну лилипутов»). В одном из своих невероятных приключений Гулливер встречается с разного рода замечательными людьми прошлого: «Я попросил показать мне Александра Великого во главе его армии, тотчас после битвы под Арбелой. Александр был приглашен в мою комнату. Я с трудом разбирал его речь, а он, со своей стороны плохо понимал меня. Он поклялся мне, что не был отравлен, а умер от лихорадки благодаря неумеренному пьянству. Затем я увидел Ганнибала во время его перехода через Альпы, который объявил мне, что у него в лагере не было ни капли уксуса. Я также увидел Цезаря и Брута. При виде Брута я проникся глубоким благоговением: в каждой его черте нетрудно было увидеть самую совершенную добродетель, величайшее беспристрастие и твердость духа, преданнейшую любовь к родине и благожелательность к людям. С большим удовольствием я убедился, что эти оба человека находятся в отличных отношениях друг с другом, а Цезарь откровенно признался мне, что величайшие подвиги, совершенные им в течение жизни, далеко не могут сравниться со славой того, кто отнял у него жизнь». Далее: «Особенно сильное отвращение я почувствовал к новой истории. На самом деле, тщательно рассмотрев людей, которые в течение прошедшего столетия пользовались громкой славой, я понял, в каком заблуждении держат мир продажные писаки, приписывающие величайшие подвиги трусам, мудрые советы дуракам, искренность льстецам, римскую доблесть изменникам отечества, целомудрие содомитам, правдивость доносчикам. Я узнал, сколько невинных превосходных людей было приговорено к смерти или изгнанию, сколько подлецов возводилось на высокие должности, сколько великих поступков на самом деле являлись подлостью и преступлением». То есть, не все золото, что блестит, не все – подвиг, каким кажется.
 
Вспоминается печальный случай во время Великой Отечественной войны, рассказанный одним ветераном. «Перед атакой, у одного из бойцов прихватило живот. Да так прихватило, что мочи нет. Куда деваться? Не в окопе же нужду справлять, перед товарищами. Ну, и полез боец вперед, то есть, прям под пули. Ему кричат «Куда, дурёха! Убьют ведь!». А он примостился под горкой. Ну, немец, конечно, движение заметил. Ну, и бабахнул. Бойца прямым попаданием и убило. Кое-как отволокли его назад, штаны надели. Писарь у командира спрашивает: «Как записывать?» Тот матюгнулся и говорит: «Пиши пал смертью храбрых». Потом, говорят, после наступления, еще, как и других, к медали представили. Вот такой вот героизм».
 
И другой случай, когда неопытный боец чеку из гранаты вынул и стоит среди таких же ротозеев – от страха что делать не знает. Его командир гранату то выхватил, да только и успел, что ее телом своим прикрыть. Офицера в клочья, салаги все живы. Ну, замяли тот случай, конечно, безо всякого геройства, медалей там и званий.
 
Вспомните тысячи чернобыльских ликвидаторов, которые собой, как живым щитом мешали радиоактивной заразе распространиться дальше. Рядовые и офицеры, медики и пожарники, гражданские и военные. Практически никто из них не знал, что их ожидает. Никто не думал, что многие будут заживо гнить и распадаться на куски. Что многие облысеют и станут бесплодны. Что у них будут проблемы со щитовидной железой, слухом, зрением, сном и аппетитом. Родина и партия не удосужились им сообщить об этом, принеся их в жертву, а потом многих кинув на произвол судьбы, заставив кровью выбивать средства на лечение, само существование, хотя эти самые родина и партия должны были еще при жизни поставить им памятник и молиться на них. Но представьте себе, много ли нашлось бы героев, если бы каждый из этих жертвенных агнцев знал, что их ожидает в будущем? Если бы каждый из них мог хоть немного заглянуть вперед и увидеть, как от них уходят жены, как буквально на глазах гниет их плоть, а их родина, ради которой они пожертвовали собой, отказывается им платить пенсии? Если бы каждый из них узнал по чьей вине и из-за какой халатности вся трагедия произошла, и что те, кто был виновником аварии, получив очередные ордена и сменив одни кресла на другие, более уютные, теперь в кулачек посмеиваются над ними? Если бы сами герои знали, что уже через полгода после аварии в чернобыльскую зону начнут возвращаться те, ради которых они рисковали жизнью, а некоторые и не подумают уезжать? И многие из тех, ради кого эти жертвы приносились, даже не задумаются о своих спасителях и не оценят их героизма. Думаю, что число героев заметно поубавилось бы, хотя бы в силу такой естественной вещи как разумное самосохранение. Это инстинкт. А инстинкты не бывают хорошими и плохими, они просто есть, как есть сама природа. Отсюда и простой вывод: часто героизм основывается на незнании, неведении и невладении информацией. И чем достовернее и всеобъемлющее информация, тем слабее императив к неоправданному, глупому и часто не нужному самопожертвованию. Жертвовать собой можно и нужно тогда, когда нет сомнения в правильности и необходимости такого поступка. Или хотя бы тогда, когда есть хотя бы какая-то уверенность в пользе такого самопожертвования. Когда твоим близким грозит очевидная опасность, и ты в силах предотвратить трагедию, спасти их. Другим словами, героизм должен быть оправдан.    
 
Другой случай. Отдыхая на море, недавно поженившиеся мужчина и женщина попали в воронку, то есть стали тонуть. Рассказывает она: «Мы оба оказались под водой, в водовороте, который неистово нас кружил. Я была чуть ниже его, и чтобы выплыть, стала хвататься за него. За ноги, руки, за тело. Но он, вместо того, чтобы спасать меня, старался выплыть сам. Мы оба спаслись, но теперь я думаю о разводе, так как не уверена в этом человеке. Он повел себя как трус». Рассказывает он: «Да, действительно я пытался спасти прежде всего себя, чтобы потом спасти её. Когда находишься под водой и готов умереть, не задумываешься что и как нужно делать. Инстинкт самосохранения решает за тебя. Это в кино герой самоотверженно сначала спасает всех остальных, а потом думает о себе. В жизни все оказалось иначе. Когда я оказался на поверхности и набрал воздуха, я нырнул за женой и помог выплыть ей». Комментирует психолог: «Действительно, оказавшись в критической ситуации, часто времени на размышление нет. И часто природа, невзирая на этику и нормы поведения, сама решает что и как делать, чтобы сохранить жизнь. Инстинкт самосохранения самый сильный из всех имеющихся у человека инстинктов. Поэтому обвинять человека в том, что он сначала спасал себя, а потом свою жену – неразумно. И потом, спася себя, он помог и вам выплыть на поверхность. Было бы лучше, если бы он неразумно позволил утонуть и себе, и вам?»
 
Часто на войне и не только, для того, чтобы создать условия для подвига, нужно всячески напортачить, испоганить ситуацию и поставить людей в такие отвратительные условия, в которых «есть место подвигу». Ведь когда все нормально, так, как и должно быть, места подвигу нет. Дома не горят, полководцы и стратеги наступления не прос(ыпают), самолеты из-за распроданных запчастей не падают. Подвиг не нужен. То есть, подвиг это исправление ошибок одних другими. Есть ошибка – есть подвиг. Нет ошибки – нет подвига.
 
У идущего со штыком в атаку штрафбатника не было выбора, кроме, как совершить подвиг. И он его совершал.
 
Иногда сам герой является тем же, кто сделал все, чтобы «подвиг жил». Это не обязательно один и тот же человек. Это может быть группа лиц, объединенная профессиональным или другим интересом. Например, военные. Или медики. Одни военные создали такие условия, чтобы рядовому отбили почки, изнасиловали древком знамени, пырнули ножом, другие «доблестно» его защитили, комиссовали, виновных привлекли к ответственности, а себе повесили еще одну звездочку на погон. Или одни медики сделали все, чтобы сложилась ситуация, в которой родился пятимесячный недоношенный ребенок, развился туберкулез, больной впал в кому. Другие же совершили подвиг, спасая недоношенного ребенка, залечивая туберкулез, годами поддерживая пациента в коме.
 
Одна моя знакомая молилась на своего мужа за то, что тот, когда у них родился нездоровый ребенок, не оставил ее. Она на все закрывала глаза – и на то, что он наркоман, и что игрок, и на все остальное. На восхищение его «подвигом» у нее ума хватало, а на то, чтобы пораскинуть мозгами, что ребенок появился на свет нездоровым по причине героиновой зависимости супруга, у нее как-то не получалось. Красивая была женщина. Но дура редкая. Хотя, возможно, это была высшая степень мудрости, которая часто граничит с полным дурачеством.
 
Другой случай. В отсутствие родителей трое ребят играли со спичками. Возник пожар. Пока полыхали занавески, тот, что постарше спокойно вывел брата и сестру на улицу. Постепенно занялся весь дом. Соседи заметили огонь, вызвали пожарных. Пожарные ехали сорок минут. Пока приехали, потушили, от дома остался только фундамент. Приехавшая журналистка тут же настрочила статейку в газету «Героический поступок малыша», в которой сообщалось, что у десятилетнего «малыша» хватило смекалки и смелости спасти брата и сестру, что он не побоялся огня и прочую лабуду. Короче, расписала, как это часто принято у писак ее цеха. Спрашивается «А что тут героического?». В чем подвиг? Сам поджег дом. Пока дом только загорался, спокойненько вывел брата и сестру на улицу (мог бы и документы с вещичками прихватить). Пожарные ехали целый час, а когда приехали, и пока неторопливые соседи зарево заметили, у всех сложилось впечатление, что они, дескать, видели героя с нимбом над головой, выносящего на руках детей из горящей избы.