Сны Донских гор - 2

Наш путь лежит через разоренные хутора: Верхний Филимонов, Хлебный, Картули и т.д. С урочища, где некогда стоял хутор Подгорский, идем по склону меловой горы, по самому краю займища к месту древнего православного скита. Не доходя до скита, за крайними деревьями находится знаменитый
«Белый колодец». Вода этого колодца почиталась казаками как святая, и, обладающая целебными свойствами.
Когда-то колодец был выложен камнями на 15-метровую глубину, но без ухода несколько лет назад он завалился. Однако вода пробила себе выход неподалеку. Мы снова обложили камнем это место, и каждый раз, оказываясь в этих местах, расчищаем родник от лесного мусора. И вот перед нами открывается тесное ущелье.

Здесь в меловой горе, под выступом, напоминающей сфинкса, находился вход в пещерный скит. Теперь вход в него сильно сел, и монолитная плита полутораметровой толщины перекрывает вход. В то же время нам удалось собрать немало сведений среди старожилов об этом ските. Этим летом мы встретились с уроженцем хутора Подгорский Кононенко Борисом Александровичем. Он помнил со слов отца, что во время гражданской войны, в пещерном скиту жили хорошие люди, прятали и от белых и от красных. «Ни красные, ни белые их не трогали. В скиту в свое время было 17 монахов. К ним приходили люди, которых нужно было вылечить, и они месяц жили у них в этих пещерах. Монахи держали овец и занимались рыбалкой... Потом монахи ушли в Каменнобродский монастырь». Некоторые старожилы помнят еще последнего монаха. Например, жительница хутора Хмелевской Завгороднева Мария Семеновна вспоминала: «Вот где сейчас турбаза, на другой стороне Дона, на меловых горах, жили монахи. Жили давно, моя бабушка к ним еще девочкой ходила. Хата у них была из камня сложена. Рядом в горе пещера большая. В пещере они жили, припасы хранили, была там у них церква устроена. Они и дальше пещеру расчищали. Старики говорят, давно до монахов, в пещере разбойники жили. Когда мы из эвакуации вернулись, монах остался один. Потом и он ушел. Перед этим к нему приезжали две монахини. Он закрыл входы в пещеры и с ними ушел. Сейчас, говорят, только хата осталась, да колодец, который святым звали. Вода из него по году не пропадала».
Из-за большого объема материала нам пришлось разбить работу на несколько этапов, последняя экспедиция получилась в «сокращенном» варианте, на этот раз удалось поехать только Косте. В этот раз маршрут проходил через бывший хутор Нижний Филимонов на место, где ранее стоял хутор Караицкий. Плато, открытое всем ветрам, особо пронизывающим в ноябре, навевало особое необъяснимое чувство. Вспоминалось древнее казачье название Задонья - «Дикое поле» - оно и есть дикое поле. Но только теперь, когда сошел травяной покров, открывались, камни старых фундаментов, хорошо читались провалы бывших погребов и подполов на местах старых хуторов. Именно эти следы, и предстояло зафиксировать, а потом нанести на карту. Вот и бывший хутор Караицкий. Белые глыбы самородных камней, которые казаки использовали под фундаменты, хорошо выделялись, среди пожухшей травы, иногда прекрасно читались следы целых усадеб. Как на любом прежде обжитом, но теперь заброшенном месте, не оставляло давящее чувство чьих-то незримых глаз. «Тут ведь люди жили, тоже родители». - так говорят старые казаки, вспоминая всех ушедших, на таких местах. Несколько панорамных фотографий под конец, и надо уж идти к Дону, в поиске места для стоянки. Поставив базу, и разведя костерок, я отправился на берег за водой для ужина. А когда поднялся, аж замер на мгновение от удивления - у костра стоит старик. Не было меня всего минуту – полторы, внутри аж шевельнулось что-то. Предложил чайку гостю, интересуюсь, как мол тут оказался? «Да, так – говорит собеседник – хожу, грибы собираю, вспоминаю…».
- А что вспоминаешь, батя?
- Да я местный, родился на Караицком.
Выпив, по кружечке чая, потом по другой, мы вели беседу, о прошлом этого места, когда этот достаточно крепкий хутор, насчитывал несколько десятков дворов. Старый полковник Григорий Григорьевич Буровцев многое помнил, как по истории хутора Караицкого, так и по урочищам, которые нас интересовали.
«О хуторах Подгорском и Караицком слышал, что они старше станицы Трехостровской, а сама станица Трехостровская была основана переселенными после Булавинского восстания казаками с Хопра и с Верхнего Дона. Оба хутора потом вошли в юрт этой станицы. Хутор Караичев назван так по своему основателю - крещеному татарину по прозванию Кара (Черный). Хутор был довольно большой. А хутор Подгорский был основан беглым, откуда-то из-под Москвы, звали его Афанасием. Изначально этот хутор так и назывался - Афанасьев, но так, как хутор находился под меловой горой, то хутор прозвали Подгорский, и Афанасьевы потомки взяли себе эту фамилию. В хуторе было до 30 дворов. Помню, сады были большие по балкам».
«А про балку Тюрьма, деды говорили, что еще тогда была глубокая, и татары там пленных держали, а потом казаки…»
Легендарная балка Тюрьма находится не так уж далеко от Трехостровской - километрах в семи. Хотелось взглянуть на место, с древних времен вплетенное в историю казачества. Вместе с егерем парка «Донской», Александром мы поднялись на верхнее плато – «Венцы». «Вот и приехали» - мой проводник остановил машину неподалеку от лесочка. - «Если хочешь спуститься, то лучше пробовать отсюда, да веревку захвати». Судя по небольшим размерам лесочка, трудно было бы догадаться, что там может находиться глубокая балка, но стоило углубиться в лес, как под ногами разверзся провал. Черная яма провала, была так глубока, что с трудом просматривалось дно. Стены балки были столь круты, что я понял - веревка лишней не будет. 30-метровая бухта веревки полностью легла по склону, но дна не достигла – не хватало каких-то метров пяти, поэтому, дойдя до конца веревки, я просто спрыгнул в балку. Она полностью оправдывала свое название – «Тюрьма» - без веревки отсюда выбраться почти невозможно, солнечный свет почти не достигал дна. Опавшие осенние листья полностью скрывали землю, столетьями впитывавшую кровь своих жертв. Здесь томились узники, захваченные татарами, во время набегов на южные пределы Руси, потом сами ногайцы, попавшие в плен к казакам. На ее дне смешалась кровь и красных и белых, расстрелянных на ее отвесном краю в гражданскую войну. Пора выбираться. Моросил мелкий ноябрьский дождик, меловая крошка и глина скользили под ногами, так что пришлось потрудиться, что бы добраться до веревки. Александр, куривший возле машины, с любопытством покосился на меня, перемазанного глиной. «Ну и какие дальше планы?» Оставалось только возвращаться в Трехостровскую, приводить себя в нормальный вид, что бы продолжить работу. Теперь новая задача: я должен найти человека, который способен дать ответы на многие вопросы. Не раз он выручал меня, и наша первая встреча до сих пор памятна мне.
Я тогда еще занимался поиском. И во время одной из разведывательных экспедиций шел к хутору Нижнегерасимовскому. Тут мне навстречу показался совершенно седой казак с овцой на плечах. Меня поразила легкость, с которой он справлялся со своей ношей. Подойдя ближе, я еще раз удивился довольно молодому лицу встречного, абсолютно не вязавшегося с совершенно седой бородой и головой. Поравнявшись, встречный заметил мой заинтересованный взгляд: «Здорово, сынок, курить не будет?» - приветствовал он меня. Мы остановились покурить.
- Не тяжело, отец?
- Да, что уж. Слабенькая она, идет больно медленно, так уж для нас обоих шибче будет.
Старик поинтересовался у меня с ехидной усмешкой:
- Что, турист, что-ли?
- Да, нет, отец. Я поисковик, вот смотрю, где позиции, захоронения. Летом работать будем. Может, подскажешь, что знаешь?
- Ну, дело нужное, от чего ж не рассказать.
Дед явно был настроен поговорить, и я достал свою фляжку. Чистый неразбавленный продукт, пришелся по душе старику, и через треть фляжки мы достигли полного взаимопонимания. По мере убывания содержимого, моя карта покрывалась значками, по подсказке собеседника. Еще через треть фляжки дед Демид сказал, что ему пора уж идти, и пригласил заходить. Он легко взвалил овцу на плечи, и продолжил свой путь. Колоритный старик мне запомнился, и, бывая в Задонье, я не раз заходил к нему за советом.
В этот раз, я также по привычке, зашел к нему. «Хорошо, что застал, приветствовал меня дед Демид – а то я в Питер на зимовку собрался, ну давай заходи, поговорим, да пока чайку попьем». За чаем, я принялся за расспросы:
- По хуторам-то: Много хуторов позакрывалось. Много в войну погорело, а какие во время укрупнения закрылось, оно ведь как – школа закрылась, газа нет – и люди уходят. Бирючки, Перепольный, Родионов, - в войну погорели, я уж тут ничего не скажу, меня родители увезли. Вот в бывшем хуторе Акатове, знаю, памятник стоит, хвост самолета, там наши летчики переправу бомбили, одного подбили, он спасся, да на хутор пришел, да кто-то его немцам выдал, они его расстреляли. Вот потом ему памятник поставили» (Егеря потом мне сказали, что ехать фотографировать памятник бесполезно какие-то … этим летом его на металлолом его сдали). Речь зашла об одном из интереснейших мест Задонья: «А вот на острове, что теперь Качалинский, раньше городок стоял, казаки с него на Волгу ходили, и сейчас там следы валов найти можно, да копают там все время – клады ищут. Говорят, что Разин поклал в кувшины золото и закопал на этом острове, под вербою. Мол, верба была крива посередке, а около нее много густых верб. А находили ли, что – не знаю…»
Беседа по обычаю деда Демида, была обстоятельной и длилась часа четыре. Слушать его было одно удовольствие.
Третий день экспедиции, закончив работу на бывшем хуторе Задоно-Авиловский, возвращаюсь, но по дороге встречаю на берегу знакомых рыбаков.
- Как ты здесь?
- Да вот собираю материал по старым казачьим поселениям, кстати, коль уж встретились, может подкинете до острова?
- Ну давай, если что, мы здесь до вечера, ты покричи, мы тебя обратно перевезем.
Качалинский, а по-старому Разинский остров мне с детства знаком, еще мальчишкой я там рыбалил не раз, гостя у деда в Иловле. Приезжали обычно на велосипеде со старой автомобильной камерой. И на камере, вместе с велосипедом переправлялись на остров. Тогда-то мне и встретился на обратном пути дед Георгий, который первый поведал мне старые казачьи легенды про остров. Этим летом мы были уже здесь, отлеживая следы старых валов, нашли места, где стояли кузни, теперь осенью все остатки выступили четко из обнаженной земли. Вот следы, где некогда стояли землянки «бурдюги» и «полубурдюги», в которых в XVII – XVIII вв. жили казаки.
Было ясно, что внутри городок делился на две части: жилую и хозяйственную. В северной части рва, очевидно, располагалась пристань и укрытие для судов и лодок. Скорее всего, это городище принадлежало первоначальному Качалинскому городку, но предание стойко связало его с именем атамана Разина. Вот место, где некогда стояла церковь. Теперь здесь едва читаются следы старого фундамента. Местные жители еще в первой половине XX в. находили тут иконы. По данным старожилов, в середине XIX века на этом месте был найден крест, высотой почти в рост человека. А сколько легенд связано с этим местом… Тут я уступаю слово деду Георгию:
«Еще детьми мы лазали на острове «по церкви». Клад Разинский искали. Копали в разных местах. Разин много кладов делал, вроде один под церковью закопал, другой возле родника, а третий в кузне под наковальней. И на фундаменте этой церкви островной тоже копали, и случайно нашли вход в подвал. Начали доставать оттуда землю. Решили, что нашли разинские подвалы. Что там клад. Стены подвала были каменные, из камня, что из-за Дона, но не меловые. Пол тоже каменный. В одном месте камень на полу начал бунить. Ну, начали бить дырку, а как почти добили, кусок пола и провалился. Смотрим – а там ступени. Лаз это был. Лаз закрывался дубовым лючком, а сверху камни приделаны. Ступени тоже каменные были, немножко по ним спустились, увидели, что ход раздваивается. Тут ход начал рушиться, мы едва выскочили. Деды нас заругали, сказали, что там лазать нельзя. Говорили, что два хода было - на правую сторону и на левую сторону Дона. Говорят, что тот ход, который на левый берег выходил, выходил у нынешней водокачки».
Никаких следов подземных ходов мы не нашли, хотя и искали. Но это не значит, что их не было. Долговременное укрепленное поселение, при постоянных угрозах нападений, как ногайцев, так и царских войск, должно было иметь, и подземные сооружения. Об искусстве Донских казаков в сооружении мин, подкопов и слуховых ходов достаточно свидетельств, вот и Эвлия Челеби пишет: «Осажденные в крепости кяфиры (неверные), подобно пробивающему горы фархаду зарылись в землю и устроили там свою ставку, они укрылись, таким образом, от нашего пушечного огня и обеспечили неприступность крепости. С какой бы стороны к ним не подбирались с подкопом и миной, казаки как кроты, отыскивали подкопы и за ночь забрасывали вырытую из подкопов землю обратно. Наконец, их знатоки минного дела прибегали ко всяким ухищрениям, и сами устраивали подкопы. В искусстве делать подкопы, они проявили гораздо больше умения, чем земляные мыши. Они даже показали мастерство проведения подкопов под водой реки Дон, используя для этого просмоленные, облитые варом лодки…».
Вечером рыбаки забросили меня в Трехостровскую к автобусу. В моем рюкзаке отснятые пленки, воспоминания старожилов – все это скоро будет обработано. Но это только начало – путь бесконечен. Хотелось бы, что бы память об этих местах продолжала жить.

Прошло четыре года. Мы по-прежнему крутимся в этих местах, то самовскрылась карстовая пещера, то обнаружена "каменная баба" - идол полловцев. Но скит, по-прежнему скрыт в глубинах гор. Однако наши рассказы об этом месте вызывают пристальный интерес монахов. И, наконец, один старообрядческий молодой инок - плотник, кстати, по профессии, сделал первый шаг. Договорился с дирекцией парка, и взялся возрождать скит, используя для этого старую разрушенную кошару.


Он рассчистил снова "Белый колодец", посадил свыше 200 сосенок, потихонечку отстраивает скит.

Начало:
"Сны Донских гор" http://www.myjulia.ru/post/27963/