Вечер у бабушки

Я должна идти ночевать к бабушке – отцу в ночь на работу. Ему не нравится, когда остаюсь одна: говорит, что не в состоянии руководить людьми, пока «такие выдумщицы одни дома ночью без присмотра находятся». Не имею ничего против – у бабушки с дедом интересно, совершенно по-особенному.

У магазина останавливаемся:
- Тебя довезти?
- Нет, папка, не надо! Ты поезжай, сама добегу.

Идти вовсе недалеко, но за магазином начинается место, пожалуй, единственное, наводящее на меня ужас. Небольшой пустырь, на котором стоит сгоревший дом. Рассказывают, что раньше здесь располагался телеграф, но давно, еще до моего рождения, в него угодила молния, и дом сгорел. На высоком фундаменте остался лишь остов с черными проемами окон. Сама не понимаю, почему мне здесь так страшно, особенно вечером. Именно поэтому иду одна – учусь не боятся. Стараясь не бежать, сдерживаю шаг, смотрю прямо перед собой; сердце стучит в ушах, ноги не слушаются, мне чудятся какие-то странные звуки, но я упорно продолжаю идти. В конце пустыря останавливаюсь, но, так и не решаясь оглянуться, бегу к дому.

Я нарочно не приношу сюда свои игрушки, - новых впечатлений хватает и без них. Вот вещи, с которыми я занимаюсь: кипа открыток с чудесными картинками, множество спичечных коробков и синий кувшин, заполненный пуговицами.

Честно говоря, пуговицы – это мои «сокровища».Благодаря различным формам и расцветкам, они совершенно покоряют воображение. В каких только играх они не участвуют! О пуговицах же сочиняются самые интересные сказки, которые потом я рассказываю бабушке. Она – моя самая благодарная слушательница.

Они такие разные – бабушка и дед. Дед – большой, угрюмый, неразговорчивый. С войны вернулся без правой руки, но и с одной работа у него спорится, все делает по хозяйству сам, да еще и другим помогает. Бабушка – маленькая, проворная, неутомимая, постоянно чем-то занята, и все так ловко у нее выходит!

В зале стоит сервант, который называется «горка». Наверное, потому что в нем, действительно, «гора» посуды. За дверцами стоит ваза с розами. Они – искусственные, но кажутся мне очень красивыми. Мечтаю подержать их в руках, но бабушка, которая дорожит ими, однажды сказала мне, что стоит только уколоться шипами, как сразу забудешь всех, кого любишь. Считаю это настолько жутким, что не решаюсь даже приоткрыть дверцу, хожу вокруг, как «лисичка-сестричка», разглядывая цветы сквозь стекло.

Еще обожаю сидеть под большим круглым столом, который накрыт желтой скатертью с тяжелой густой бахромой. Почему-то, там приходит чувство успокоения и безопасности. Правда деду не особенно это нравится…

Можно сказать, что это - «дом-сад», - так много здесь комнатных цветов. Они повсюду: на подоконниках, специальных скамеечках, в подвесных горшочках, в больших емкостях на полу. Дед говорит, что у бабушки скоро и печка зацветет. Очень жду этого, каждый раз , воображая, какими будут цветы. Сегодня мне представляются большие светло – синие колокольчики и ярко-желтые купальницы.

На печи бабушка хранит мое самое любимое лакомство – сушеные ягоды. Зимой варит из них компоты и кисели, а я ем просто так. Важно не разжевывать сразу, а держать во рту, как леденец. Закроешь глаза и представляешь земляничную полянку или кусты малины со столь спелыми ягодами, что стоит чуть дотронуться, как они дождем сыпятся тебе на спину. Меня не часто балуют ими, поэтому я была вынуждена пойти на хитрость – проделала небольшие дырочки в полотняных мешках и вынимаю ягоды по одной. Надеюсь, бабушка не скоро это заметит…

Управившись по хозяйству, бабушка принимается за вязание. Присаживаюсь рядом: мне нравится смотреть, как из пряжи появляются аккуратные петельки, складывающиеся в ряды узоров. Дед ложится с газетой на диван.

- Ну, давай, Танюша, расскажи что-нибудь, - просит бабушка.

Дед насмешливо хмыкает. Не обращая на него внимания, начинаю тихонько рассказывать только что придуманную сказку о потерявшемся в лесу барашке. Слова льются сами собой, на спицах постепенно прибавляется вязание. Вдруг клубок, лежащий на бабушкиных коленях, «прыгает» и катится к печке. Встаю, чтобы поднять его и вдруг замечаю, что дед внимательно слушает мое повествование. На минуту становится неловко, но, справившись с собой, продолжаю. Когда замолкаю, дед замечает:
- Вот ведь, мать, обычно бабки внукам сказки сказывают, а у нас – наоборот!
- Так уж очень складно у нее выходит, - отвечает бабушка.
- Заметил уже. А барашек-то - вылитый наш Яшка.

Довольно смеюсь: ведь именно о Яшке и сочинялось…

Яшка родился вместе с сестричкой Лушкой в апреле, но, в отличие от нее, был очень слабым, не мог самостоятельно кушать. Мы с бабушкой кормили его из пипетки и маленькой ложечки, позже он научился сосать сам. Потом подрос и стал большим озорником. Дед, поглядывая на его фокусы, только головой качал:
- Подумай-ка, чуть выходили, а он вон чего вытворяет!

Ложимся спать. Бабушка укрывает меня одеялом, сшитым из множества лоскутков.
Под ним всегда снятся сказочно прекрасные сны. Прижимаясь к руке бабушки, шепчу:
- Спокойной ночи! Возьмешь меня завтра на пруд – белье полоскать?
- Возьму, конечно. Спи…

Через несколько минут слышу, как дед говорит ей:
- Хорошие у нас внуки, правда, мать?
- Правда… Матери ей не хватает, вот что. Кроха она еще…
- Теперь уж ничего не поделаешь! Помочь мы им должны… Все выросли и она вырастет, лишь бы человеком хорошим стала!

Засыпая, я думала: « А как это – стать хорошим человеком? Что нужно сделать для этого?»