Кризис возраста

Павел, тридцатипятилетний сосед среднестатистической наружности, редко бывал дома. Он крутился в своем автосервисе, как шестеренка в вечном двигателе. Был он директором, однако, редко вспоминал об этом обстоятельстве: не брезговал принять заказ вместо приболевшего администратора, съездить за необходимыми запчастями, поковыряться вместе с автослесарями под капотом какого-нибудь допотопного рыдвана. Кто-то из наемных работников искренне любил своего начальника, и изо всех сил старались «не подкачать». Имелись и те, кто считал хозяина лопухом, выполняли заказы спустя рукава, «проворачивали» свои делишки за спиной Павла.
Можно с уверенностью утверждать, что жил Павел мыслями о машинах, благодаря поломкам в машинах, а иногда непосредственно в своей машине. Потому как оставаться ночевать под одной крышей с супругой и дочуркой порой не представлялось возможным.
Нинель (только так мы и называли его супружницу) вместе с отпрыском женского рода Анжеликой, шестнадцатилетней дивой, являли собой саму неприступность, высокомерие и стервозность в одном флаконе. Для нас же, соседей, они ассоциировались с двумя расстроенными балалайками.
- Ну и где тебя носит до девяти вечера?! – начинала свою «партию» Нинель. – Моя «Реношка» барахлит! Пришлось такси вызывать! Ждала у подъезда! Как приблуда какая!
- Мне на завтра бабки нужны! Где я их возьму?! – мгновенно подхватывала вторая балалайка.
- Конец года (месяца, недели, осени, лета)! За салон не плочено, за фитнесс не плочено!
Здравствуй, дорогой муж и папа…
Соседи сочувствовали мужику и не выносили «его баб». А самого Павла иначе, как бедный Павлик, не называли. Звучало это примерно так же, как «бедный Йорик»…

- Хорошо ведь жили, когда поженились! Хоть и с родителями… Она торговый техникум заканчивала, я – на автослесаря, - рассказывал мне как-то Павел, сидя во дворе на лавочке.
Я гуляла с собакой, а он, было видно, выпил, и ноги никак не несли его домой.
- Анжелка родилась, хорошенькая была! Потом, казалось, жить еще лучше стали… Я зарабатывать начал. Не сразу, конечно. Купили «трешку» в этом же доме, родители наши помогли, чем могли. А потом… А что же случилось потом?.. Какая-то трещина…

А потом Нинель ушла с работы, «чтобы ребенка воспитывать». Ребенок рос, но еще быстрее росли потребности обеих дам. «Приличный» колледж, отдых за границей, дача, машина, фитнесы-солярии. А Павел вел себя «не комильфо». Ездил на своей «десяточке», сам ее мыл, полировал, подтягивал-подкручивал механизмы отечественного производства. Стыд просто!

Тот день весь дом запомнит надолго. Я хорошо слышала начало очередного спектакля: дом далеко не элитный, чуть повысишь голос – за стенкой каждое слово услышат.
- Явился! Где Рождество отмечать будем? Париж, понятно, тебе не по карману! Хорошо, хоть, Сидоренки к себе в особняк приглашают! Мы ведь и позвать-то никого к себе не можем – со стыда помру, когда в нашу халупу люди порядошные заявятся! – это заводилась, распаляя себя, Нинель.
- Во, валите! А я тут с нашими оторвусь! Ни к каким Сидоренкам не попрусь – это отстой полный! – заявила дочура.
Павел молчал, обстановка накалялась, визги двух расстроенных инструментов становились все громче.
Вдруг произошло невероятное.
- Молчать! И слушать меня! Значит, так. Отмечаем Рождество у моих стариков. Обе поможете приготовить, что там надо… Дальше. Машину твою продаем: надо рабочим зарплату заплатить, налоги. Бухгалтера рассчитываю, ты, Нинка, на ее место сядешь. А вместо фитнеса – хочешь, к мужикам в гараж иди, потаскаешь железки пару недель – пуза с ж… как ни бывало!
- Что-о-о?! Это ты мне?!
- Не нравится – забирай дочуру и мотай к своей маме! Пойдешь снова на рынок торговать!
- Что случилось, пап? – от неожиданности заговорив нормальным языком и тоном, спросила дочь.
- Кризис в стране, слышали, может? Клиентов нет, денег тоже. Кризис, - пояснил спокойно Павел.
- Может, у тебя кризис? Кризис переходного возраста? – с издевкой спросила Нинель.
- Может, - согласился он. – И слава Богу!

Я тоже почему-то подумала: слава Богу. Может, теперь у них все наладится?