Милая матушка, тихая праведница.

Знаю, что не надо, а все равно плачу. Не могу слез удержать – и все. У мамы на могилке не плачу, а на ее - плачу. И в келье ее тоже. Может, потому что времени еще мало прошло? Не знаю, но слезы опять наворачиваются.


И ведь не была ее духовным чадом, не так уж и часто виделись. Так, заходила иногда, между делом, когда бывала на монастырских службах. И всегда она рада была видеть, всегда находила, что сказать. Да я и не одна такая у нее была. Ходили к ней многие – за советом, молитвой…


Когда увидела ее в схиме, не удивилась – знала, она этого достойна.

Всегда умиротворенная и радостная, даже когда плохо себя чувствовала. Рак у нее был. Болела, страдала, но не жаловалась. Я еще думала для нее кровь сдать, как некоторые делали. Не успела…
Многим обязана ей. Она меня с мамой примирила. «Не смей о маме плохо говорить, вы вместе перед Богом на Страшном Суде предстанете. Как ты ей в глаза смотреть будешь? Я за нее молюсь, и ты молись.» Стала я молиться, и теперь мы с мамой ближе, чем были при ее жизни. Хотя и дальше.


Как-то помню, стою я на литургии, о почему-то подумалось, что вот, приду однажды, а матушки нет. И так грустно стало. Решила чаще ее проведывать. Размечталась…


И вот, октябрьским днем, пришла я опять в монастырь. На службу в ближнем соборе проспали – решили на позднюю литургию в монастырь пойти. Зашли в лавку за свечами, я мужу говорю, чтобы купил свечей, а я к матушке Ревекке зайду, поздороваюсь. Тут подходит моя знакомая, случайно наш разговор услышавшая. «Что – матушка Ревекка?» - спрашивает. «Я только вчера от дочки приехала, ничего не знаю». На мой недоуменный вопрос, а что же может быть с матушкой, услышала, что на панихиде только что поминали новопреставленную схимонахиню Ревекку. Не желая этому верить, пошла к ней в келию. В приемной увидела другую монахиню, не ее послушницу Марию, как обычно. Все еще не отдавая себе отчета, спрашиваю «Матушка Ревекка у себя?» - «А вы разве не знаете?..» - «Правда!» - «Да вы не плачьте, ей теперь хорошо, она с Господом! Хотите, могилку ее покажу?»


В небольшом склепе – скромная могилка с крестом,- и море цветов – духовные чада приносят. Так необычно, непривычно. А я все плачу. «Давно?»-спрашиваю. «Да вот, сегодня как раз девять дней». Пошла на службу, нашла мужа, рассказала, пошли вместе к могилке, а там – уже священники, на панихиду приглашают. Конечно, помолились с ними. Легче стало, утешилась. Но все равно, скучаю, не верится. Хотела на 40 дней попасть – опять не вышло. Только сегодня опять зашла к ней – и опять плачу, не могу не плакать.


Прочла воспоминания о ней в монастырском вестнике. Многого и не знала о ней – только то, что у нее четверо детей было, что работала много. А то, что цветы живые любила – этого и не знала. Читала, вспоминала, и опять плакала. И печаль вроде светлая, знаю, что человек святой матушка была – тихая праведница – и хорошо ей там, о нас теперь еще больше молится.


И опять воспоминания, воспоминания… лето, Петров пост, сидим во дворе, у ее келейки, а рядом, на небольшом огородике ее келейница-послушница суетится. «Мария, что ты там делаешь? Вырви кабачков на рагу и в трапезную отнеси! Да не большие рви, крупные на семена оставляй!». Голос обычно тихий, добрый, а сейчас нарочито строгий, - а глаза сияют любовью и на устах улыбка. Такой и осталась у меня перед глазами – старенькая, уже немного сутулая от тяжелой работы, с улыбкой на лице и с сияющими любовью глазами.

Царствие вам небесное, милая матушка!


И опять плачу…