Седые ангелы. Истории.

Дорогие,Джулианочки!
Поздравляю Вас с Наступающим Новым 2011 годом и Рождеством!!
Пусть наступающий Новый год подарит Вам много счастья, любви, удачи и благополучия! Здоровья Вам и хорошего настроения!!!
Берегите себя и своих близких!!!
Хочу подарить Вам последнюю в этом году историю.



Седые ангелы.


Рождественский вечер выдался красивый, как на немецкой открытке, с большими белыми снежинками, легким морозцем, сияющими гирляндами на улицах и тем дивным запахом хвои, который и летом наводит на мысли о празднике. Через несколько часов должна была наступить та самая «тихая ночь, святая ночь», о которой в песенке поется. И все, даже безнадежные атеисты, невольно ждали чуда.
Все — кроме двух человек. Эти считали, что чудеса в их жизни кончились. Впрочем, одно еще могло бы случиться, если им удастся побеседовать без скандала. Они подошли к кафе с двух сторон — молодая женщина, одетая нарядно и даже богато, и мужчина, чуть постарше, одетый обыкновенно. Встретившись у самых дверей, они даже не улыбнулись друг другу, только кивнули.

— Ты пунктуальна, — сказал мужчина.

— Ты тоже, — ответила женщина.

И они вошли в кафе, которое выбрали когда-то за то, что музыка там не гремела над ухом, а тихонько мурлыкала и журчала.

Заказали две чашки кофе.

— Ну, поговорим, — начала Светлана.

— Давно пора, — согласился Валерий.

— Я встречалась с маклерами, и все в один голос твердят: нашу квартиру дороже, чем за сорок тысяч, сейчас не продать. За тридцать восемь берутся, за тридцать пять может уйти в течение пары месяцев. А вообще советуют ее сейчас не продавать, а сдавать. До лучших времен.

— Я узнавал насчет машины, — вступил Валерий. — Если ее подлатать, то тысяч восемь за нее взять можно. Только сейчас мертвый сезон, многие вообще осенью продают транспорт, чтобы весной взять что-нибудь новенькое. С машиной, в общем, полная засада.

— Плохо. Нелепо иметь квартиру и не жить в ней, а деньги она все равно жрет! — вдруг воскликнула Светлана.

— Кто тебе мешает в ней жить?

— Не хочу! Мне на нее смотреть тошно!

— Поверь, мне тоже. Хотя я думал, что ты бы могла там остаться, а мне выплатить половину стоимости…

— Что?

— А я бы выплатил тебе половину стоимости машины, и не пришлось бы тратить деньги еще и на маклеров.

— Какой ты умный! Четыре тысячи тебе даст твоя драгоценная мамочка! А мне кто даст двадцать тысяч?

— Шестнадцать — это минус четыре за машину. И мы в расчете. Ты остаешься с квартирой, я с машиной.

— Видеть не хочу эту квартиру! Говорили же мне, какой смысл официально выходить замуж, все равно ведь разводиться, а развод — сплошной геморрой!

На это Валерий ничего не ответил. А что тут скажешь? Напомнишь, что они друг без друга минуты пробыть не могли. А потом начался быт, и сперва они честно пытались приспособиться, не замечать того, что жена не в состоянии сварить овсянку, а муж вынести мусор. Они долго не ссорились, держались — потом прорвало. И вот дошло до дележки имущества.

Но ответ на сердитые Светланины слова все же был — совсем рядом раздался беззаботный женский смех. Так должны хохотать только очень красивые и счастливые женщины.

Валерий обернулся. Через столик от них сидели двое — старичок и старушка. Оба седенькие, в тех годах, когда материальный мир становится все более хрупким и призрачным, а душа уже почти на пороге Вечности. Обернулась и Светлана и заметила: старушка была красиво причесана, в ушах у нее сияли серьги, губы она подкрасила помадой, щеки подрумянила. Так собираются на свидание, подумала Светлана и вдруг поняла: это и в самом деле свидание…

Старушкина рука лежала на столе — протянутая вперед чуть больше, чем полагается по правилам хорошего тона. А старичок, сидевший напротив, накрыл ее своей ладонью. Он тихонько рассказывал что-то веселое и смешно морщился при этом. И Светлана, и Валерий глядели на эту пару, боясь признаться себе, что оба, молодые, красивые, сексуальные, на многое способные, испытывают невероятную зависть к старикам, которые пришли рождественским вечером в кафе всего лишь подержаться за руки. У них явно не осталось житейских хлопот, кроме забот о здоровье.

— Хочешь глинтвейна? — вдруг спросил Валерий.

— Да, — ответила Светлана. — Но я сама себе возьму поесть, не успела пообедать.

— Как знаешь. А что касается квартиры, надо позвонить Малышеву. Он все время каких-то иностранцев принимает. Может, лучше селить их на частной квартире, чем в отелях.

— Ага! У нас только американских миллионеров принимать! Я сколько раз просила тебя приклеить кафель в ванной?

— Завтра же сделаю. А ты бы могла поменять шторы.

— А ты выколоти ковры, не пропылесось, а выколоти.

— Их можно вытоптать на снегу — лучше всякой химчистки. Когда я был маленький, мы с дедом бабкин большой ковер вытаптывали.

— Это как?

— Кладут ворсом на чистый снег и ходят по нему. Потом оттаскивают, — а на снегу остается большой черный прямоугольник…

Бабулька опять засмеялась, Валерий со Светланой опять повернулись. Теперь уж ее рука лежала на руке старичка. Валерий подумал: какая удивительно беззаботная улыбка. А Светлана: я с этой нервотрепкой до бабулькиных лет точно не доживу…

— Можно не только Малышеву позвонить, — сказала она. — Можно в Москву Якобсону. Он, кажется, дочку замуж выдает — вот и приехали бы сюда пожить на медовый месяц…

— Классная мысль — квартира на медовый месяц! — обрадовался он. — Можно шторы там светлые повесить, сердечки какие-нибудь, постельное белье соответствующее!..

— Белье я видела в «Стокмане», но дорогущее…

И тут в кафе появились трое — два парня-близнеца, высокие и плечистые, с ними хорошенькая девушка. Эта компания направилась прямо к старичкам. Девушка села рядом с бабулькой, парни остались стоять.

Голоса у них были громкие, старички отвечали тоже довольно громко, и Светлана с Валерием слышали весь разговор.

— Что, дед, понравилось тут? — спросил парень.

— Глинтвейн не тот, — отвечал старичок. — Совсем неправильный.

— Рыжий прав, — подтвердила бабулька. — Будем искать настоящий. А пирожные те самые…

—- Нет, Рыжая, пирожные тогда были меньше и с шоколадной шапочкой, — возразил старичок.

— Ты, Рыжий, все забыл! Шапочки не было, творожный крем был легче и пышнее. Сахарной пудры не было!

— Была! Она у тебя на щеках осталась…

— Бабуль, ты довольна? — спросила девушка. — Мама нервничает, говорит: мясо перестоит, закуски заветрятся. Сказала везти вас домой, невзирая на сопротивление.

— Всех позвали? — строго спросила бабулька. — Посуды хватило?

— Всех!

— Думал ли ты тогда, Рыжий, что у нас за рождественским столом соберутся трое детей, семеро внуков и четыре правнука? Да — и зятья, и невестки!.. А?..

— Я думал только об одном, Рыжая, чтобы тебе понравился и глинтвейн, и пирожные… ну, и я сам, конечно…

Здоровенный внук помог бабушке выйти из-за стола.

— Я сама! — вдруг заявила бабулька. И, оттолкнув второго внука, зашла за спину своему старичку. Оказалось, что он сидит не на стуле, а в инвалидном кресле.

Бабулька подтолкнула и покатила кресло, с привычной ловкостью лавируя между столиками. Старички и молодежь вышли, и в кафе будто потемнело.

Оказалось, не только Валерий со Светланой — другие посетители тоже смотрели им вслед и невольно улыбались.

— Трое детей, семеро внуков и четыре правнука, — повторила официантка. — Вот это, я понимаю, семья…

— Вот это, я понимаю, любовь, — добавил пожилой мужчина, ужинавший в одиночестве.

— Будьте добры, глинтвейн, салат с креветками... Ты ведь всегда берешь с креветками?.. — осекся Валерий.

— Да. А ты будешь глинтвейн?

— Буду, конечно.

Но когда принесли стаканы, Валерий попробовал первым и недовольно хмыкнул.

— Дед прав: что-то тут с глинтвейном не так.

— Не пойдешь же ты сейчас искать правильный.

— А это мысль…

— Что, прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

— Думаешь?

— Но ведь где-то он есть? Или как эти дед с бабкой, откладывать поиски на пятьдесят лет?

Этот странный разговор был, если вдуматься, вовсе не о глинтвейне. И Валерий, и Светлана, просто боялись сказать друг другу «давай помиримся!». Они одновременно поняли, что счастье и любовь возможны - и они будут долгими, вплоть до той поры, когда выразить чувство можно будет лишь прикосновением пальцев. И не все ли равно, что кто-то не умеет варить овсянку или выносить мусор? У Рыжего с Рыжей тоже не все было гладко, — а вот ведь любят друг друга, и даже инвалидное кресло им не помеха. Главное - видеть цель.

И эту цель Светлана с Валерием в рождественский вечер увидели —будто кто-то поднял занавес и показал им кусочек их собственного будущего. Ведь у обоих волосы, ее длинные и его - коротко стриженные, были с очень даже заметной рыжинкой…

Дана Витт.