Владимир Николаевич СОКОЛОВ (1928)

ПЕРВЫЙ СНЕГ
Хоть глазами памяти
Вновь тебя увижу.
Хоть во сне, непрошено,
Подойду поближе.

В переулке узеньком
Повстречаю снова.
Да опять, как некогда,
Не скажу ни слова.

Были беды школьные,
Детские печали.
Были танцы бальные
В физкультурном зале.

Были сборы, лагери,
И мечты, и шалость.
Много снегом стаяло,
Много и осталось.

С первой парты девочка,
Как тебя забуду?!
Что бы ты ни делала,
Становилось чудом.

Станешь перед картою —
Не урок, а сказка.
Мне волшебной палочкой
Кажется указка.

Ты бежишь. И лестница
Отвечает пеньем,
Будто мчишь по клавишам,
А не по ступеням.

Я копил слова свои,
Собирал улыбки
И на русском письменном
Допускал ошибки.

Я молчал на чтении
В роковой печали.
И моих родителей
В школу вызывали.

Я решил забыть тебя,
Выносил решенье,
Полное великого
Самоотреченья.

Я его затверживал,
Взгляд косил на стены.
Только не выдерживал
С третьей перемены.

Помнишь детский утренник
Для четвёртых классов?
Как на нём от ревности
Не было мне спасу.

Как сидела в сумраке
От меня налево
На последнем действии
“Снежной королевы”.

Как потом на улице:
Снег летит, робея,
Смелый от отчаянья,
Подхожу к тебе я.

Снег морозный сыплется,
Руки обжигает,
Но коснувшись щёк моих,
Моментально тает.

Искорками инея
Вспыхивают косы.
Очи удивляются,
Задают вопросы.

Только что отвечу им,
Как всё расскажу я?
Снег сгребаю валенком,
Слов не нахожу я.

Ах, не смог бы, чувствую,
Сочинить ответ свой,
Если б и оставили
На второе детство.

Если б и заставили,
Объяснить не в силе.
Ничего подобного
Мы не проходили.

В переулке кажется
Под пургой наметенной
Шубка горностаевой,
А берет — короной.

И бежишь ты в прошлое,
Не простясь со мною,
Королева снежная,
Сердце ледяное...

УЕХАЛА
Всё телефоны на углу на каждом.
Но что мне делать и кого винить —
Ни по какому номеру пока что
Никто не может нас соединить.

А я брожу по переулкам. Помнишь?
Там наше детство до сих пор живёт.
Оно ко мне торопится на помощь,
Свою весёлую подмогу шлёт.

И вот во тьму по облачному краю
Луна монетой катится... И я
Тебя у гулких далей вызываю,
У расстояний требую тебя.

Но мне в ответ сквозь чёрный мокрый воздух
Со станции да с пристаней реки —
Лишь краткие сигналы паровозов
Да пароходов долгие гудки.

* * *
На остановке автобусной
В чёрном осеннем пальто...
Не понимаю я — что бы с ней
Связывало? Да ничто.

Так почему же по городу
Осенью, а не весной
Еду в обратную сторону
Я у неё за спиной.

Так отчего же, встревоженный
Чувствуя косвенно взгляд,
На остановке непрошеной
Я выхожу наугад.

И в молодой неизвестности,
В лиственный канув обвал,
Долго шатаюсь по местности,
Где никогда не бывал.

КОСМИЧЕСКОЕ
Ты не слышишь меня и не чуешь,
Но, ночами и днями томясь,
Я ведь знаю,
что ты существуешь,
Просто плохо налажена связь.

Недоступное нашему время —
То ль поток, то ли тонкая нить
Между теми полями и теми —
Не старается соединить.

Я не знаю, какие в науке
Достиженья безмерные есть,
Есть простёртые в вечности руки,
Сердце,
сердцу подавшее весть.

Пусть, в минуту свою заключённый,
Я сгорю в ожиданье дотла,
Через лет световых миллионы
Будет встреча: “Я был”,
“Я была”.

* * *
Жду тебя,
Ты городом идёшь,
А ведь должен я к тебе идти.
За окном —
качающийся дождь
На твоём заведомом пути.

Я ведь знаю, что и так тяжёл
Этот скользкий путь по февралю.
Надо сделать так,
чтоб дождь не шёл,
Потому что я тебя люблю.

Я ведь тоже знал и позабыл,
Но надеюсь, что не навсегда,
Слово, что поэт произносил,
И кончался ливень без следа.

А теперь, немотствуя порой,
По прошествии немалых лет,
Не могу над милой головой
Разогнать дождинки —
слова нет.

Я ведь знаю, что твои мечты
И мои — на родственном пути,
Что беду чужую можешь ты
Невзначай руками развести.

Много слов я знаю наизусть,
Но одно забытое влечёт.
Умоляю, чтобы эту грусть
Ты на свой не принимала счёт.

ОДИНОЧЕСТВО
Тепло в моём домес, свободно и чисто.
И сахар и чай у меня, и вино.
Но что-то никто в мою дверь не стучится,
Лишь падает небо в большое окно.

Большой или малый, Христос иль Иуда,
Входите. Вам, снег отряхая с плечей,
Я с ходу в прихожей поддакивать буду,
Смеяться и плакать от умных речей.

Я всем буду рад и старинно и ново.
Я всё вам отдам и душой и судьбой...
Одно только грустно — последнее слово.
Я снова оставлю его за собой.

* * *
Так был этот закат знаменит,
Что все галки — о нём, про него...
Нет, не могут стихи заменить
Ни тебя, ни меня, никого.

Ты ушла. Я остался один
С бесконечностью прожитых лет
И с одной из московских картин,
Прочно вбитой в оконный багет.

Так был этот закат знаменит,
Что все стёкла, все крыши — к нему...
Нет, не могут стихи заменить
Настоящей любви никому.

* * *
Дышала беглым холодом вода.
Осенний ветер горек был на вкус.
Неву оставив, мы сошли тогда
У самой Академии искусств.

В тени молчали пары, млели мхи.
Ветвистый сумрак сверху нависал.
И я тебе рассказывл стихи,
Которых я потом не написал.

МОЛЧАНИЕ
Ты была миром,
К которому я обращался.
С верным и милым
Навек я вчера попрощался.

Ты была манной,
Что с сердца обиды снимала.
Горько и странно
Сама ты обидою стала.

Тяжко, с одышкой
Тянулись минуты бесславно...
Был я мальчишкой
На том перекрёстке недавно.

Сердце от муки,
Ещё не изведанной, сжалось.
Но твои руки
Отвёл я — в них теплилась жалость.

Слабые пальцы
Мои... Безымянный в чернилах.
Сам удивился —
И как это был ещё в силах!

Но не с того ли
Я губы минутой ночною
Стиснул до боли
Тяжёлой мужской пятернёю.

* * *
Теперь, когда уже не повторить,
Что повторялось многократно, —
Лишь те слова осталось говорить,
Которых не возьмёшь обратно.

И лишь с самим собой наедине,
Бывает, взмолишься беззвучно:
Остановись. Забудь. Вернись ко мне.
Мы начинали неразлучно.

* * *
Мне зима залепила в стекло снежком,
Чтобы выглянул я скорей,
И за дерево спряталась. Снег пешком
Шёл до самых твоих дверей.

Подошёл я, колеблясь, застыл в окне,
Чтобы глянула хоть чуть-чуть.
Это клочья записки твоей ко мне.
Это я за углом топчусь.

Мне зима залепила в стекло снежком,
Чтобы выглянул я скорей,
И за дерево спряталась. Снег пешком
Шёл до самых твоих дверей.

Мне зима залепила в стекло снежком,
Чтобы выглянул я скорей,
Это ты позвала. Это я пешком
Шёл до самых твоих дверей.

* * *
В том переулке, где я ждал тебя,
Смеялись дети у оград зелёных.
Кипели клёны, листьми рябя,
Рябило солнце пятнами на клёнах.

Вились пылинки в окнах по лучу...
Но ты о полдне этом не узнаешь.
Я рассказать о нём не захочу,
А ты услышать вряд ли пожелаешь.

В том переулке дети подросли,
Из школ пришли, и солнцу так же рады.
И звонкие их голоса вдали,
И свежая трава из-под ограды.

* * *
И позабыть о мутном небе,
И в жарких травах луговых
Лежать, покусывая стебель
У загорелых ног твоих.
И так нечаянно промокнуть
Под самым каверзным дождём,
Таким, что не успеешь охнуть,
А весь уже до нитки в нём.
И не обидеться ни капли
На эти радужные капли
На волосах, и на бровях,
И на сомкнувшихся ресницах,
И на ромашках, и на птицах,
Качающихся на ветвях...
И эту тишину лесную
Потом минуту или две
Нести сквозь бурю городскую,
Как бабочку на рукаве.