В Свете Луны

Глава 1

Мэделин Рид ждала этого звонка, поэтому едва он раздался, она кинулась вниз, чуть не наступив на собственную кошку. Мэделин думала лишь об одном – только бы никто не снял трубку раньше, чем она добежит до телефона. Оказавшись на нижней ступени лестницы, она на всякий случай предупредительно крикнула: «Это меня!» и, в два прыжка преодолев расстояние, отделявшее её от журнального столика со стоящим на нём телефоном, порывисто схватила трубку.

– Алло? – Мэделин постаралась придать своему голосу взрослую интонацию, что оказалось не так уж просто – после такой пробежки ей требовалось время, чтобы хотя бы восстановить дыхание.

– Мэделин? – послышался вопрос с другого конца провода. Двадцатипятилетняя Коринна, задавшая этот вопрос, улыбнулась. Она знала, что её собеседнице было всего пятнадцать лет, и её попытка заставить свой голос звучать солиднее позабавили Коринну.

Ранее в тот же день Коринна, работавшая секретарём в косметическом салоне, разговорилась со своей начальницей, приятной миниатюрной женщиной в возрасте около пятидесяти лет. Не так уж часто у той выпадала свободная минута, но в тот день две клиентки отменили запись, и Карла Рид в самый разгар рабочего дня получила неожиданный подарок в виде двух свободных часов, коротать которые она отправилась в приёмную.
Коринна была рада компании. Весёлая и общительная девушка, она иногда начинала скучать в окружении многочисленных бумаг, контрактов и телефона. Карла ей нравилась, более ухоженной и довольной жизнью женщины ей видеть не доводилось. Поболтать с ней было одно удовольствие, особенно если разговор протекал за чашкой крепкого ароматного кофе, который так хорошо удавался Коринне.

Карла настолько располагала к себе, что с ней просто невозможно было не поделиться подробностями личной жизни, что Коринна и сделала, в деталях расписав ей своего нового приятеля.

– Он замечательный! Такой заботливый так чудесно читает стихи, – мечтательно нараспев говорила Коринна. – А еще он так любит детей. Сейдж его просто обожает!

При упоминании имени дочери Коринны Карла улыбнулась – не далее как две недели назад она имела удовольствие лично познакомиться с этой очаровательной особой четырех лет от роду. Мелкие золотистые кудряшки и открытый, доверчивый взгляд глаз, цвета предрассветного неба, оставили в памяти женщины неизгладимое впечатление.

– Вот только я не знаю, как мне быть сегодня вечером, – продолжала Коринна. – Саймон пригласил меня в ресторан, а Шон, вот ведь неудачное совпадение, уехал по делам до следующего понедельника. Совершенно не представляю себе с кем оставить Сейдж.

Карла знала, что Коринна живет со своим старшим братом в его доме, а также то, что брат её – довольно неплохой адвокат.

– Может быть, Мэделин согласиться остаться с Сейдж? – предположила Карла. – Она постоянно изводит нас разговорами о том, что ей нужно больше карманных денег. Что скажешь?

Лицо Коринны осветила радостная улыбка.

- Если она не имеет ничего против, то это было бы чудесно!

Карла, не теряя времени, позвонила своей младшей дочери, которая пришла в восторг, при одном упоминании слова «работа».


Худенькая и невысокая Мэделин была самим воплощением женственности. Мешковатые джинсы, бесформенные свитера – это всё было не для неё. Она несколько свысока поглядывала на своих сверстниц, грешивших любовью к подобным вещам. «Зачем делать этот мир ещё более уродливым?», – философски вопрошала девочка, набросившись на очередную свою жертву, замеченную в тяге к ношению джинсов непомерных размеров. Мэделин не скрывала своего желания поскорее стать взрослой и уверяла всех, что в свои пятнадцать с половиной ощущает себя на все тридцать.

Вот почему когда Коринна позвонила ей, чтобы обсудить в какое время Мэделин следует прийти и, что самое главное, сколько ей заплатят за работу, девочка была на седьмом небе от счастья. Если у неё появятся деньги, рассуждала она, у неё появится возможность брать уроки актёрского мастерства. Нет, у неё не было ни малейшего желания посвятить свою жизнь сцене, но, полагала Мэделин, хорошо поставленный голос и умение держать внимание аудитории нельзя назвать лишними. К тому же, они могли бы прибавить ей очков в глазах окружающих.

Мэделин прекрасно осознавала, насколько она зависима от общественного мнения, но, казалось, совершенно ничего не могла с этим поделать. Ей нравилось, когда ей восхищались, когда краем уха ей удавалось уловить, пусть и незначительную, но искреннюю, восторженную реплику в свой адрес. Являясь самым младшим членом семьи из четырёх человек, Мэделин считалась всеобщей любимицей, и, разбалованная в раннем детстве повышенным к ней вниманием, она, вступив в подростковый возраст, требовала его ещё больше.


В восьмом часу вечера Мэделин спустилась в гостиную облачённая в такой наряд, словно она собиралась, по крайней мере, на бал, а не присматривать за четырёхлетним ребёнком. Легкое летнее платье из воздушной, струящейся ткани цвета морской волны делало её похожей на принцессу, а длинные, до середины спины, прямые темные волосы, чуть приподнятые на затылке замысловатой, в тон платью, заколкой, дополняли романтический облик.
Сейлор, старшая сестра Мэделин, насмешливо подняла бровь, увидев девочку. Она была уверена, её сестра слишком много времени уделяет своему внешнему виду, а сегодня она и вовсе слегка перегнула палку.

– Кого ты собираешься поразить таким нарядом? – смеясь, спросила Сейлор.

– Никого! – мгновенно ощетинилась Мэделин. – Это мой первый день на первой работе. Я имею право хорошо выглядеть.

Она не торопясь прошествовала к двери, бросив на сестру вопросительный взгляд. Та, притворно вздохнув, потянулась за ключами от машины, затем встала и последовала за Мэделин. Именно ей вменили в обязанность отвезти это маленькое чудовище в дом Коринны.
По дороге, занявшей всего пятнадцать минут, Сейлор несколько раз ловила взгляд сестры в зеркале заднего обзора. Сколько же можно любоваться собой, недоумевала она, однако вслух не произнесла ни слова – знала, что любая её реплика по этому поводу будет воспринята в штыки. Конечно же, Сейлор считала свою сестру красавицей. Сколько раз она, будущая художница, рисовала портрет Мэделин, а та не уставала каждый раз придумывать новые и новые образы. Потому и портреты выходили немного сказочными – то с них насмешливо смотрела шалунья фея, то задумчиво взирала загадочная королева эльфов или юная принцесса с печатью вселенской скорби на хорошеньком личике. Мэделин была неподражаема, но иногда именно это и раздражало в ней Сейлор – её сестра определённо, ни в чём не знала меры.
– Ты только посмотри! Что за богачи здесь живут! – раздался возглас с заднего сиденья, едва только Сейлор остановила машину напротив старой постройки дома из тёмно-серого камня, который скорее напоминал какой-нибудь шотландский замок, чем дом, пусть даже дом начала прошлого столетия. Это была самая старая часть городка под названием Санни Бэй, почти самая его окраина, которая являла собой уже почти незаметное, но такое уютное обрамление более современному центру города, буквально дышащее комфортом и покоем.
Сейлор знала, что в этом районе жили, в большинстве своём, состоятельные семьи, даже более того, богатые до неприличия, однако отвечая на восторженную реплику сестры, она придала своему голосу нарочито небрежно-безразличный тон:

– Всего лишь мамина знакомая со своим ребёнком и её брат.

– Брат… – задумчиво протянула Мэделин. – Что ещё за брат?

– Откуда мне знать, – насмешливо произнесла Сейлор. – Кажется он адвокат или политик, а может ни то, ни другое.
Когда Мэделин приходила в голову какая-нибудь идея, её собеседник мог легко определить это по изменившемуся выражению её лица, и идеи её зачастую бывали совершенно бредовыми. Потому, едва взглянув на притихшую сестру, Сейлор тут же спросила:

– В чём дело?

– Ни в чём, – медленно, словно неохотно отрываясь от своих мыслей, проговорила Мэделин, и сразу же отвела глаза.

Сейлор пожала плечами, зная свою младшую сестру, она была уверена, что ещё до конца вечера та сама ей всё выложит, все свои мысли. Будучи экстравертом, девочка ничего не могла держать в себе, по крайней мере, дольше, чем пару часов.


Высадив Мэделин из машины, Сейлор отправилась домой. Неторопливо направляя машину всё дальше и дальше от исторической части города, она незаметно избавилась от воспоминаний о нём. Постепенно мысли двадцатидвухлетней девушки вернулись к картине, над которой она работала последние две недели. Это был проект, на создание которого её вдохновил её университетский преподаватель живописи, случайно обронив мысль о том, что было бы чудесно, если бы кто-нибудь из его студентов занялся изображением бухты Санни, которая собственно и дала название раскинувшемуся по её берегам городку, в каждом времени суток. И теперь Сейлор всё своё свободное время просиживала с мольбертом на берегу. Две части проекта были практически готовы – бухта Санни ранним утром, укрытая вуалью легкого тумана, в чуть розовеющем небе ещё видны угасающие серебристые звезды, на темных волнах покачивается чья-то старая лодка; и она же в разгар жаркого майского дня, когда солнце уже высоко, и вода отливает серебром, на берегу полно отдыхающих и яхтсменов. Сейлор всё никак не могла выбрать подходящий момент, чтобы начать писать бухту в вечернее время. Она ждала такой погоды, когда на небе ни облачка, а вода спокойна, лишь иногда по ней пробегают белые барашки волн. Писать закат в бухте Сейлор хотелось именно таким, но в конце мая в Санни Бэй такой погоды можно было не ждать – в это время года на город обрушивались многочисленные дожди и грозы, и каждый вечер небо над бухтой неизменно покрывалось облаками…, и Сейлор терпеливо ждала начала лета.

В отличие от своей сестры, Сейлор была скорее интровертом, все свои эмоции и чувства хранила глубоко внутри, лишь изредка позволяя самым близким ей людям заглянуть ей в душу, и потому казалась окружающим несколько замкнутой и молчаливой. Ещё в раннем возрасте Сейлор открыла для себя живопись, которая представлялась ей прекрасным способом выразить всё богатство и разнообразие чувств, сокрытых под внешней оболочкой спокойствия и даже некоторой отрешённости. Работы Сейлор отличались глубиной и, в то же время, невероятной легкостью, словно художница и не прикладывала никаких усилий, создавая их.
Внешне Сейлор тоже отличалась от Мэделин. Если стиль младшей сестры представлял собой образец гипертрофированной женственности, то старшая предпочитала смешение стилей с одним лишь условием, чтобы ей было максимально комфортно. Если бы нужно было описать Сейлор одним словом, большинство выбрали бы слово «нежная». Длинные темные слегка вьющиеся волосы обрамляли её лицо, по форме напоминающее сердечко, которое постоянно освещала такая милая улыбка, что весь облик девушки, казалось, был пропитан каким-то особенным внутренним светом.

Родители дали ей имя Сейлор, поскольку родилась она спустя неделю, после того, как они поселились в Санни Бэй. Это имя казалось им символичным, и невероятно подходило их стройной, нежной и ласковой девочке. Сама она любила море с рождения, а плавать научилась раньше, чем ходить.


Когда Мэделин позвонила в дверь, ей открыла Коринна Роджерс в полном боевом облачении, готовая поразить своего Саймона в самое сердце.

– Ты, должно быть, Мэделин? – спросила она, затем отступила на шаг, давая своей гостье возможность войти в дом. Мэделин изо всех сил старалась не пялиться на все это шикарные вещи в гостиной, но как бы она не пыталась скрыть свой восторг, она всё равно была похожа на ребёнка в рождественское утро. Коринна, заметив округлившиеся глаза Мэделин, усмехнулась и сказала:

– Чувствуй себя как дома.

– Вряд ли у меня получится. Я к такому не привыкла. У нас дома не так… – Мэделин на мгновение замолчала, подыскивая подходящее слово, затем тихим голосом закончила фразу: – Просторно.

– Понимаю, – снова усмехнулась Коринна. – Когда Шон, мой брат, купил этот дом и предложил мне переехать к нему, я целых полгода ходила вот с такими же огромными глазами как у тебя.

– Купил этот дом! – воскликнула девочка. – А я думала, он вам по наследству достался или вроде того. Мисс Роджерс, он ведь, наверное, кучу денег стоит! Простите, – добавила она, вдруг осознав, что её восклицание могли счесть за бестактность.

– Ничего, – улыбнулась её собеседница. – И пожалуйста, зови меня Коринна. Да, стоил он немало, но у моего брата были кое-какие сбережения. Он никогда не тратил так много, как я, – и Коринна подмигнула Мэделин.
Затем она тронула девочку за руку.

– Пойдём, познакомлю тебя с Сейдж.

Сейдж сидела в кресле у камина в огромной парадной столовой и увлечённо что-то выводила на листе бумаги.

– Малышка, – обратилась к ней Коринна. – Это Мэделин, она присмотрит за тобой сегодня вечером.

Сейдж подняла свои огромные, в пол лица, синие глаза и осторожно посмотрела на Мэделин.

– Привет, – улыбнулась та.

Сейдж, снова опустив взгляд на свой рисунок, едва заметно кивнула головой.

– Детка, поздоровайся с Мэделин, – ласково попросила Коринна, проведя рукой по непослушным кудряшкам дочери.

– Привет, – раздался в ответ тихий голосок, и Сейдж снова взглянула на Мэделин, теперь уже с робкой улыбкой.

– Она стесняется, – сказала Коринна и снова взъерошила волосы Сейдж. Затем она пересела комнату, чтобы взять блокнот со стола. Она протянула его девочке со словами:

– Вот здесь несколько рекомендаций, по поводу того, чем можно заняться с Сейдж и когда отправить её спать.
Мэделин нервно облизнула губы, на лице её отразилось замешательство. Коринна сочла своим долгом успокоить её, произнеся:

– Ты не волнуйся, Мэдди, Сейдж – очень спокойная, тихая девочка. С ней не будет никаких проблем.
Мэделин неуверенно улыбнулась, а после простонала:

– Только не Мэдди, пожалуйста…

– Хорошо, – Коринна удивленно подняла бровь. – Тебе не нравится?

– Нет, – нахмурившись, отозвалась девочка. – Звучит как-то глупо.

– А, по-моему, довольно мило, – заметила Коринна.

Они не успели это как следует обсудить, поскольку в этот самый момент дом наполнила трель дверного звонка, и Коринна, слегка волнуясь, направилась к входной двери.
Мэделин из столовой расслышала обмен приветствиями и взаимными комплиментами, сопровождавшийся тихим смехом. Наверное, это так здорово, знать, что ты идешь на свидание с человеком, которого любишь, которым восхищаешься, подумала она. Стоя посреди столовой, она чувствовала себя неловко, не зная, стоит ли ей выйти в гостиную или лучше оставаться на месте.
Эту дилемму решила Коринна, вернувшись в столовую в сопровождении высокого брюнета при полном параде. Сейдж мигом слетела с кресла и обхватила мужчину за ноги.

– Саймон! – взвизгнула она и прижалась к нему всем телом.

– Эй, привет, принцесса! – Саймон подхватил Сейдж на руки, чем вызвал у неё бурю радостных эмоций.

Когда Коринна представила Саймону Мэделин, он лишь вежливо улыбнулся ей, а затем снова переключил всё своё внимание на Сейдж.

Коринна тихонько подтолкнула его в бок локтём и кивком указала на дверь.

– Нам пора.

– Прости, принцесса, нам с твоей мамой нужно идти, – сказал Саймон, опуская девочку на пол. – Вот так, беги.

– А когда ты ещё к нам придёшь? – спросила Сейдж, завладевая его рукой.

– Очень скоро, – Саймон присел на корточки, наклонился к Сейдж и с заговорщическим видом шепнул ей. – Мы будем с тобой играть.

Коринна приобняла Саймона за плечи и извиняющимся тоном произнесла:

– Нам правда уже пора, – и, увидев, как он встаёт, повернулась к Мэделин со словами: – Ты справишься. В десять мы вернёмся, обещаю.

Когда за Коринной и её спутником закрылась дверь, Сейдж, казалось, приуныла. Мэделин в нерешительности стояла рядом с девочкой, не зная, что делать, чем её развлечь. Опыт её общения с маленькими детьми был до смешного мал, поэтому перспектива провести несколько часов с чужим ребёнком, даже таким очаровательным, как Сейдж, заставляла её немного нервничать. Понимая, что нужно всё-таки наладить хоть какой-то контакт с малышкой, Мэделин наклонилась к ней и задала первый вопрос, который пришёл ей в голову:

– Покажешь мне, что ты нарисовала?

Личико Сейдж просияло, улыбка развеяла пелену уныния, и она засеменила к креслу за оставленным там рисунком.

– Это я, а это мама, дядя Шон и Саймон, – обстоятельно объясняла она, водя маленьким пухлым пальчиком по листку бумаги с неясными каракулями.

– Красиво, – изобразила восхищение Мэделин, ничего другого она не могла придумать. – Может быть, ты станешь художницей, когда вырастешь?

Сейдж подняла на неё вопросительный взгляд.

– Моя сестра художница, – продолжала Мэделин. – Как-нибудь мы покажем ей твой рисунок, если захочешь.
Сейдж радостно кивнула, а затем, опустив глаза, неуверенно произнесла:

– А можно, ты всегда будешь моей няней?


Когда Коринна и Саймон вернулись, Сейдж уже мирно спала в своей уютной кроватке под сливочно-белым воздушным балдахином. Мэделин, удостоверившись, что ребёнок спит, включила телевизор в гостиной. Едва раздался звук открываемой двери, она вскочила на ноги, лихорадочно пытаясь найти глазами пульт.

Коринна, светясь от счастья, что красноречиво говорило о том, что свидание прошла даже лучше, чем она предполагала, предвкушая его, улыбнулась девочке и сделала успокаивающий знак рукой, означающий «всё в порядке».

– Простите, – извиняющимся тоном произнесла Мэделин, при этом у неё был вид провинившегося ребёнка. – Я не знала, можно ли мне…

– Конечно можно, – перебила её Коринна. – Никто и не ожидал, что ты будешь просто сидеть весь вечер, уставившись в пустоту.

Она сделала большие глаза, затем, смеясь, повернулась к Саймону.

– Пойду, проверю как там Сейдж. Оставайся на месте.
Она игриво провела пальцем по его подбородку, а затем, резко развернувшись, направилась к ведущей наверх лестнице, оставив после себя шлейф каких-то неимоверно дорогих духов.

Мэделин с наслаждением вдохнула ускользающий аромат. Блаженство, отразившееся на её лице, позабавило Саймона. Теперь, когда рядом не было очаровашки Сейдж, он мог как следует рассмотреть Мэделин. Забавная девчонка, размышлял он, хочет казаться старше, чем есть на самом деле, но теряется в любой незнакомой ситуации.

– Тебя кто-нибудь забирает? – спросил он, когда ему показалось, что пауза слишком затянулась.

– О Господи! – спохватилась Мэделин. – Я ведь должна была позвонить папе, чтобы он за мной приехал.
Начисто забыв про хорошие манеры, она кинулась к телефону.

– Позвони и скажи, пусть он не беспокоится, я тебя подвезу. Я ведь всё равно еду домой, – бросил Саймон в спину, удаляющейся девочке. Она порывисто обернулась, удивлённо посмотрела на него.

– Вы серьёзно?

Он покивал головой и по-дружески улыбнулся ей.

– Хорошо, – Мэделин схватила телефон и принялась набирать номер.


Поездка по расцвеченным огнями улицам ночного города, да ещё и в одной машине с галантным незнакомцем настроила Мэделин на романтический лад. Всю дорогу она мечтательно смотрела в окно, воображая, что возвращается не с работы, а с потрясающего свидания, и рядом за рулем великолепного, дорогого автомобиля сидит её прекрасный принц.

Она настолько размечталась, что Саймону пришлось дважды её окликнуть, когда он притормозил у дома Ридов.

– Ты так глубоко о чём-то задумалась или просто устала? – насмешливо спросил он.

– Устала, – солгала Мэделин и, хлопнув дверцей машины, побрела к дому. В голове её продолжали мелькать отрывочные мысли о том, что если всего лишь мечтая о свидании, она чувствует себя так замечательно, то, что же будет, когда мечта воплотится в реальность. Когда-нибудь, думала она, не сейчас. Я пока к этому не готова, а вот Сейлор…


Глава 2

В воскресенье Сейлор проснулась рано, ещё до рассвета – она собиралась провести утро на берегу, работая над своей картиной. Она неспешно собирала свои краски и другие художественные принадлежности, стараясь ничего не забыть. Очень уж неприятно было бы возвращаться, проделав долгий путь, за какой-нибудь, впопыхах оставленной дома, кистью. Сейлор не пользовалась машиной, отправляясь писать бухту, прогулка пешком как нельзя лучше настраивала её на рабочий лад, а полученные по пути впечатления, пусть и незначительные, только подстёгивали её творческий запал.

Полностью экипированная для того, чтобы отправиться на берег, она осторожно выскользнула из своей комнаты, стараясь никого не разбудить случайным стуком закрывающейся двери, и нос к носу столкнулась с Мэделин, которая точно также неслышно закрывала дверь своей спальни, расположенной напротив комнаты Сейлор. Вид у неё при этом был совершенно заспанный.

– Ты уже уходишь? – хриплым со сна голосом спросила Мэделин.

Сейлор вместо ответа потрясла своей сумкой огромных размеров.

– Я хотела сегодня пойти с тобой, – зевнув, пробормотала её сестра и вопросительно уставилась на Сейлор. Та медленно кивнула, погруженная в свои мысли, затем бросила:

– Ты можешь присоединиться ко мне позже, – и, уже удаляясь в сторону лестницы, вдруг обернулась и, сделав на миг серьёзное лицо, подражая тону их матери, добавила: – Да, и не забудь захватить с собой завтрак.

Она озорно улыбнулась и, поймав ответную улыбку Мэделин, легко сбежала вниз.


Как ни желала Сейлор скорее приняться за работу, шла она, не торопясь, нарочно, чтобы в полной мере насладиться обволакивающим ощущением легкости бытия, которое она испытывала лишь в ранние часы, когда в ещё не прогретом солнцем, влажном после ночного дождя воздухе витают особенные утренние ароматы: мокрой от росы листвы, ещё не просохшей земли, смешиваясь с запахом, без которого Сейлор просто не могла представить себе Санни Бэй, запахом свежего морского бриза.
Уже оказавшись на берегу, Сейлор несколько минут просто стояла, вглядываясь вдаль, где до самой линии горизонта простиралась темная водная гладь, чуть тронутая ласковыми прикосновениями первых солнечных лучей, и всем своим существом ощущая всю силу и мощь овевающего её морского ветра. Ей казалось, что ветер вдыхает силу и в неё, и она чувствовала свое единение с ним, со всей природой, и откуда-то, из самой глубины её души поднималась и наполняла собой каждую клеточку её тела необъяснимая радость, безудержная и безрассудная в своей первозданной чистоте.

Нехотя стряхнув с себя это ощущение, Сейлор отошла на несколько шагов к тому место, где она привыкла работать, и принялась устанавливать мольберт, то и дело окидываю бухту взглядом опытного художника. Если бы она не торопилась начать работу до того как развеется утренняя дымка и день вступит в свои права, Сейлор могла бы ещё долго стоять на берегу, глядя на воду и размышляя о чём-то, известном лишь ей одной, доступном лишь её пониманию. Это был ритуал, без которого она никогда не начинала писать. Тонкой натуре девушки требовалось, прежде чем приступать к делу, пропустить всё через себя, впитать в себя этот торжественный морской пейзаж, чтобы затем в последующие часы выплеснуть всё это на холст.


Мэделин появилась на берегу только тогда, когда Сейлор, проработав два часа без перерыва, решила дать себе минутный отдых, понаблюдать за снующими над водой чайками. Когда в её поле зрения попала знакомая фигура сестры в каком-то новом, летящего силуэта белом сарафане, она вдруг ощутила острый приступ голода, которого не чувствовала всё то время, пока творила. Небольшая плетёная корзинка в руке Мэделин мгновенно подняла ей дух. Сейлор с улыбкой шагнула навстречу девочке.

– Можно мне взглянуть? – это было первое, что выпалила Мэделин, стоило ей поравняться с сестрой, а затем, не дожидаясь ответа, опустила корзинку на траву и направилась прямиком к мольберту.

– Потрясающе, – восхищённо выдохнула она. – Ты скоро её закончишь?

– Ещё несколько дней и она будет готова, – живо откликнулась Сейлор, занятая изучением содержимого корзинки.

– Ты только и думаешь, что о еде, Сей, – шутя, пожурила сестру Мэделин, глядя на то, как та разворачивает сэндвич с тунцом.

– Такая интенсивная работа провоцирует чувство голода, – стараясь сохранять серьёзный вид, прокомментировала Сейлор и откусила кусок.


Покончив с завтраком, сёстры уселись на большом плоском камне, с незапамятных времён лежащем на берегу, молча разглядывая бухту. Мэделин крутила в руках сорванную неподалёку травинку, солнце, поднявшееся уже довольно высоко, приятно согревало её печи, покрытые легким золотистым загаром. Сейлор больше не думала о своей картине, освещение изменилось, и пейзаж стал совершенно иным. Теперь её внимание привлекли показавшиеся на горизонте яхты. Сначала похожие на нечёткие штрихи и точки, разбросанные по необъятной водной глади, приближаясь, они на глазах росли, обретая причудливые формы всех цветов и размеров. Ещё немного, и на смену утреннему безмолвию придёт шумное оживление, наполненное громкими выкриками, плеском воды, гремящей из динамиков музыкой. Шума всегда было много, потому Сейлор, наблюдавшей за всей этой суетой со стороны, в те полуденные часы, когда она работала над своим дневным пейзажем, так не хватало звенящей тишины раннего утра.


Первая яхта, вошедшая в бухту, была совсем новая, ослепительно белая. Луч солнца, скользнувший по её белоснежному борту, заставил Сейлор зажмуриться, настолько ярким был ударивший в глаза свет. Она слегка отодвинулась на край камня, переменив положение, прикрыла ладонью глаза и с безразличным видом продолжила наблюдать за яхтой.

Первые несколько секунд на палубе не было заметно никакого движения, затем раздались голоса, и у поручней появились трое: двое мужчин и девушка с длинными, до пояса, густыми и чёрными как смоль волосами. Эти волосы непроизвольно приковывали к ней внимание. Девушка небрежно перекинула их через одно плечо и, заливисто смеясь над чем-то, прислонилась спиной к поручням. Все трое оживлённо беседовали, бурно жестикулируя, особенно старался один парень, ежесекундно что-то или кого-то изображая и явно пытаясь привлечь к себе внимание. Взгляд эффектной брюнетки был прикован именно к нему, а на её миловидном лице играла лёгкая улыбка.

Сейлор не могла отвести взгляд от незнакомки, в её облике, в самой её манере держаться было что-то магнетическое. Выражение её необычайно подвижного лица постоянно менялось, не изменялось лишь направление её взгляда – он всё также следовал за любыми перемещениями шумного весельчака.
Эта троица настолько поглотила всё внимание Сейлор, что она не слышала и не замечала ничего вокруг, и поэтому вздрогнула от неожиданности, когда Мэделин провела по её щеке своей травинкой. Она медленно и неохотно возвращалась к реальности, а сестра тем временем уже трясла её за плечи.

– Сей, ты что заснула? – спросила она, наклонив голову и заглянув девушке в лицо.

– Нет, – сердито отозвалась Сейлор. Она с удивлением поймала себя на том, что злиться на сестру только за то, что та вырвала её из задумчивости.

Мэделин, казалось, не заметила её ворчливого тона.

– Я два раза спросила тебя, не собираешься ли ты пойти домой, а ты даже головы не повернула. О чём так глубоко задумалась?

– Ни о чём. Извини, – отозвалась Сейлор. – Так что ты хотела спросить?

Мэделин приложила ладонь к её лбу и задала встречный вопрос:

– Ты, случайно, не перегрелась на солнце? – затем театрально закатив глаза, добавила: – Повторяю в последний раз: ты домой идёшь?

– Да, конечно, сейчас.

Сейлор торопливо вскочила с камня, оглядываясь в поисках своей сумки, и в последний раз, украдкой, боясь, как бы не заметила сестра, бросила быстрый взгляд на яхту. Палуба была пуста, трое незнакомцев куда-то исчезли. Сейлор сама удивилась тому, как сильно это её разочаровало, и, обреченно вздохнув, направилась к своему мольберту.


Дома сестёр встретила пронзительная тишина. Пустоту прохладной гостиной наполняли лишь кое-где пробивавшиеся сквозь жалюзи лучи жаркого солнца.

– Где все? – спросила Сейлор, протиснувшись в дверь со своей ношей. Её голос в безмолвной гостиной звучал чересчур громко.

– Мама с папой собирались пройтись после завтрака. Наверное, ещё не вернулись, – отозвалась Мэделин, закрывая дверь и одновременно украдкой разглядывая себя в зеркале, висевшем на стене справа от двери.
Убедившись, что выглядит она превосходно и, для большей уверенности, пригладив взлохмаченные морским ветром волосы, девочка с важным видом прошлась по комнате: чуть тронула кончиками пальцев лист стоящего в углу фикуса, прижалась к нему щекой, ощутив его приятную прохладу на своей разгорячённой коже. Мэделин любила цветы, когда была совсем маленькой, то называла их своими лучшими друзьями, а когда подросла, полюбила возиться с ними. Могла весь день провести за этим занятием. Её доставляло огромное, ни с чем несравнимое удовольствие наблюдать за тем, как слабый нежный росток, посаженный и взлелеянный её собственными руками, постепенно, день за днём наливался силой и, меняясь на глазах, превращался в крепкое, здоровое и удивительно красивое в своей неповторимости растение.
Записку на журнальном столике Мэделин заметила не сразу, но стремглав кинулась к ней, как только та зацепила её взгляд. Записка предназначалась ей.

«Мэделин,
Пока тебя не было, звонила Коринна Роджерс. Она спрашивала, не присмотришь ли ты за Сейдж во вторник вечером. Перезвони ей, пожалуйста.
Целую,
Мама»

Мэделин два раза пробежала глазами записку, она не могла не ощущать гордость за саму себя и свою собственную важность. Ещё бы, ведь к ней обращались за помощью, и не по какому-то пустяковому поводу, нет, ведь только от неё зависело, сможет ли Коринна освободить для себя вечер вторника. Конечно, где-то на задворках сознания у Мэделин мелькнула мысль о том, что она сильно переоценивает собственную значимость, но девочка постаралась заглушить эту мысль и сосредоточилась на том, чтобы её голос звучал по-деловому, когда она будет звонить Коринне. Она миллионы раз слышала, каким тоном её мать разговаривает со своими клиентками и прекрасно научилась копировать её интонацию.

На другом конце провода трубку взяли только после седьмого гудка, когда Мэделин уже всерьёз рассматривала перспективу повторить попытку позже.

– Коринна Роджерс слушает.

Реплика прозвучала так неожиданно, что девочка на мгновение растерялась и ей понадобилась целая секунда, чтобы снова собраться с мыслями.

– Это Мэделин Рид, – наконец выдала она. От её настроя на деловой тон не осталось и следа, голос звучал скорее несколько испуганно.

Коринна, сделав вид, что не заметила замешательства девочки, радушно произнесла:

– Мэделин. Рада, что ты позвонила.

– Мама оставила мне записку, – пояснила та. – Я звоню сказать, что я смогу приехать к вам и остаться с Сейдж.

– Спасибо тебе огромное, – по голосу Коринны Мэделин поняла, что она улыбается. Коринна тут же, немного смущаясь, пояснила: – Мы с Саймоном идём на концерт во вторник, а мой брат возвращается только в среду. Ты была моей последней надеждой.

Последние слова Коринны снова вдохнули в сознание Мэделин чувство собственной значимости. Она никогда не была чьей-то последней надеждой, поэтому ещё долго, после того как они с Коринной повесили трубки, с её губ не сходила довольная ухмылка.

Именно эта ухмылка и рассмешила Сейлор, когда она, уже успев принять душ и переодеться, спустилась вниз.

– Ты похожа на папу в те дни, когда ему удаётся заключить особенно выгодный контракт, – прокомментировала она, как только сестра попала в её поле зрения.

Мэделин в ответ натянула на лицо маску обиды, хотя сквозь неё всё равно пробивался лучик радости. Сейлор небрежно приобняла сестру за плечи и тихо спросила:

– Чему радуешься, Мэдди?

От такого обращения девочка поморщилась, но ответила, стараясь, чтобы голос её звучал как можно более буднично:

– Я снова сижу с ребёнком маминой секретарши во вторник.

– Ясно… – протянула Сейлор и крепче прижала сестру к себе.

– Немного денег заработаю, – мечтательно пропела Мэделин, уже подсчитывая в уме, хватит ли у неё теперь средств сделать первый взнос за летний драматический класс.

Сейлор задумчиво покачала головой и отступила от младшей сестрёнки, глазами отыскивая ключи от машины. У неё была дурная привычка бросать их, где придётся, после чего ей приходилось каждый день тратить уйму времени на то, чтобы их разыскать. Её беспокойный бегающий взгляд и сосредоточенное выражение лица не ускользнули от внимания Мэделин, та слишком хорошо знала свою сестру. Поэтому, ни о чём не спрашивая, она молча присоединилась к поискам. Перевернув все подушки на диване, она первой обнаружила пропажу.

– Вот они! Держи, – победно вскинув голову, торжественно произнесла она, и тут же торопливо спросила: – Куда ты собралась?

– Мы с Сарой и Лией идём по магазинам, – беззаботно отозвалась Сейлор, забирая свои ключи из рук Мэделин.

– Можно мне с вами? – попросила девочка, не особенно сильно рассчитывая на положительный ответ. Они с Сейлор были лучшими подругами, понимали друг друга с полуслова, но, по причине семилетней разницы в возрасте, компании у сестёр были разные, и они редко проводили время вместе вне дома. Мэделин, хоть она никогда бы в этом и не призналась, очень нравилось общаться с Сейлор и её подругами. Она с благоговением слушала их разговоры, переводя восхищенный взгляд с одной на другую, запоминая каждую интонацию, сопровождавшую то или иное слово, каждое малейшее изменение выражений их лиц, чтобы позже, в общении со своими собственными друзьями, точно, словно в зеркальном отображении, всё это повторить. Именно поэтому, Мэделин даже на долю секунды замерла от восторга, когда в ответ на её просьбу, сестра утвердительно кивнула головой, небрежно добавив к этому:

– Только быстрее. Мы должны быть у дома Лии через двадцать минут.


Не через двадцать минут, как планировалось, а только через час, заехав за одной из подруг Сейлор, они направились к торговому центру, где их должна была поджидать Сара. Как только они припарковались возле её машины, Сара, громко хлопнув дверцей, вышла и с плохо скрываемым раздражением уставилась на подруг. Ей казалось, они невероятно долго выбирались из синей Хонды Сейлор, и когда они, наконец, оказались рядом с ней, Сара, нервно поигрывая ключами с каким-то смешным блестящим брелоком на тонкой цепочке, раздражённо бросила:

– Могли бы и поторопиться. Я вас уже полчаса здесь жду.

Сейлор примирительно похлопала её по плечу и, указав пальцем на свою сестру, со смехом произнесла:

– Это всё моя Мисс Совершенство. Ей нужна вечность, чтобы просто собраться в магазин.

Мэделин напустила на себя виноватый вид, хотя, на самом деле, никакой вины за собой не чувствовала. Если другие могут позволить себе выйти из дома в том же виде, в котором они до этого по этому самому дому и расхаживали, то, что ей до этого. Что касается её, то она должна либо выглядеть на все сто, либо уж вообще никуда не ходить. Подтверждение этой своей теории она получила, когда Сара, смягчившись, окинула её взглядом, в котором читалось одобрение.


В торговом центре, как обычно это бывает в выходной день, было шумно. Огромные толпы людей расхаживали туда-сюда, кружили вокруг бессчётного количества фонтанов в главном зале, пили кофе, что-то жевали и, главное, совершали тысячи нужных и ненужных покупок. Мэделин часто задавалась вопросом о том, что заставляет людей тратить с трудом заработанные деньги на то, что, в сущности, им совершенно не нужно. Она не в состоянии была понять, как человек может быть настолько непрактичным. Сама она всегда всё заранее просчитывала, продумывала и, отправляясь по магазинам, всегда точно знала, что и по какой цене собирается приобрести. Так и в этот день, едва переступив порог торгового центра, она, оставив сестру и её подруг, направилась в отдел ювелирных украшений. Пара новых серёжек или, может быть, тонкое, почти незаметное на пальце серебряное колечко – это было всё, что ей нужно.

Сейлор, Лия и Сара, тем временем, отправились на охоту за новыми нарядами. Это было одним из любимых ими развлечений, от которого Сейлор, правда, начинала уже порядком уставать. Она больше не испытывала того бурного восторга, которое, бывало, охватывало её от обилия всевозможных фасонов платьев или джинсов и её каждый раз всё меньше и меньше прельщала перспектива, закрывшись в примерочной кабинке, перемерить всю эту гору одежды. Поэтому, пока её подруги с горящими от восторга глазами исследовали вешалки на наличие стоящих экземпляров, сама она равнодушно прохаживалась вдоль бесконечных рядов с предательскими мыслями о том, как хорошо было бы отсюда сбежать. Вскоре, однако, на глаза ей попалась юбка, перед которой она не смогла устоять – хлопковая, светло-серая и совсем простая, без каких-либо особенных украшений, не считая двух тонких кожаных ремешков на поясе, она смотрелась невероятно стильно, и рука Сейлор сама потянулась к вешалке.

Уже в примерочной девушка убедилась, что не ошиблась с выбором. Юбка сидела на ней просто великолепно. Время потрачено не зря, решила она и принялась было уже расстёгивать молнию, намериваясь снять юбку, когда из соседней кабинки до её слуха донеслись тихие голоса. По тому, что смогла разобрать Сейлор, было ясно, что это очередная и явно молодая покупательница обсуждает с консультантом размеры одежды, и Сейлор не обратила бы на этот разговор ни малейшего внимания, если бы в ответ на остроумную реплику консультанта не раздался тихий мелодичный смех. Что-то в нём показалось Сейлор знакомым. Девушка рассмеялась снова, и Сейлор, даже думать забыв о своей юбке, замерла, вслушиваясь в неясный разговор, пытаясь понять, где же всё-таки она слышала этот смех раньше. Вконец измучившись любопытством, она осторожно двумя пальцами отодвинула край преграждавшей вход в её кабинку тяжёлой занавески и, приблизив к образовавшейся узкой щели лицо, выглянула наружу. В ту же секунду из соседней кабинки не спеша шагнула в зал высокая брюнетка, та самая, которую всего несколько часов назад Сейлор видела в бухте. Её столь неожиданное появление произвело на Сейлор странный эффект – она почувствовала, как её словно поразил электрический разряд, сначала это чувство возникло где-то глубоко внутри неё, затем отголоски этого разряда с бешеной скоростью разбежались по всему её телу, отчего по спине её на миг пробежала дрожь, перед глазами мелькнули мелкие светящиеся точки, а в голове что-то болезненно зазвенело. Ещё не успев, ни всё как следует осознать, ни, тем более испугаться столь неожиданного эффекта, произведённого на неё внезапным появлением незнакомки, она бессознательно отступила на шаг и резко отдёрнула руку от занавески, словно та могла её обжечь.

Ничего перед собой не видя и тяжело дыша, она несколько секунд просто стояла, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями, но они беспорядочно разбегались, приводя девушку в ещё большее смятение.


Когда с покупками было покончено, все четверо отправились в кафе немного перекусить и, конечно же, обсудить свои последние приобретения. Поначалу никто не обратил внимания на сильнее обычного притихшую Сейлор, но позже то, что не так бросалось в глаза в оживлённой обстановке торгового центра и хаотичной суете парковки, вдруг ясно проявило себя в тихом полумраке полупустого кафе. Сейлор всё ещё погружённая в свои мысли, не сразу заметила обращённые на неё обеспокоенные взоры подруг и младшей сестры, а когда они всё же привлекли её внимание, она огромным усилием воли постаралась стряхнуть с себя груз своих размышлений, что далось ей не настолько просто, насколько она рассчитывала. Ощущение чего-то нового и абсолютно ей неизвестного и пугающе непонятного не спешило покидать её. Оно пронизывало всю её насквозь и своей неопределённостью и, возможно даже, роковой предопределённостью приводило в смятение всё её существо. В попытке хоть как-то отгородиться от этого чувства, она приложила ладонь тыльной стороной к своему лбу, только затем, чтобы ощутить, какой он ледяной, что было само по себе необычно в такой жаркий солнечный день.

– Сей, ты хорошо себя чувствуешь? – наконец отважилась спросить Лия. Она мягко опустила свою руку поверх лежащей на столе другой ладони Сейлор.

– Да, – встрепенулась та, опуская глаза, чтобы по неосторожности не выдать своих мыслей. – Я в порядке.

– Она, должно быть, устала, – вставила слово Мэделин. – Знали бы вы, во сколько она сегодня поднялась!

– Тогда нам, наверное, пора расходиться, – предположила Сара, всё ещё с любопытством поглядывая на Сейлор, гадая действительно ли всё дело только в предполагаемой усталости. Сейлор ответила ей долгим извиняющимся взглядом.

Уже дома, закрывшись в своей комнате и вытянувшись на кровати с подушкой на животе, она почувствовала, как всю её охватывает неудержимое желание достать свои краски и писать. Она даже приподнялась, поддавшись порыву, но затем замерла на полувздохе. Что именно она должна была писать? Копну блестящих чёрных волос, прямую как натянутая струна спину или что-нибудь абстрактное, дабы просто придать хоть какой-нибудь зрительный образ всему водовороту своих беспорядочных мыслей.