В Свете Луны (продолжение)

Глава 5

Последующие два выходных дня Сейлор, охваченная вдохновением, провела, работая над своими пейзажами. О своём трусливом бегстве от Шона и его комментариев она старалась не думать – теперь, когда она, оглядываясь назад, могла оценить ситуацию более трезво, её было стыдно. Она могла себе представить, каково ему было сидеть за тем маленьким столиком и, тревожась, поджидать свою спутницу, которая, как возможно подсказывал ему здравый смысл, не собиралась возвращаться. Ведь можно было поступить более цивилизованно, ругала она себя, а не вести себя так глупо и так по-детски, но, снова в деталях воссоздавая в памяти тот злополучный вечер, она не могла придумать ничего, что могло бы тогда остановить расспросы Шона и заставить его просто отвезти её домой.

С того самого момента, как она получила приглашение на благотворительный ужин, она, прекрасно это сознавая, плясала под дудку Шона. Позволила ему уговорить себя на эту остановку в кафе, отвечала на вопросы, которые были ей неприятны, и, лишь вырвавшись из той давящей на неё обстановки, сделав то, что Шон, скажи она ему о своём намерении, непременно кинулся бы уговаривать её не делать, она почувствовала себя по-настоящему свободной. Вот как раз об этом она и не жалела. Это было слишком хорошее и крайне редко испытываемое человеком ощущение, чтобы умалять его пустыми сожалениями.
Шон, обуреваемый смертельной обидой не неё, как справедливо полагала Сейлор, ни разу за эти два дня не позвонил, и это было даже к лучшему, ведь ей было бы неприятно объяснять ему причины своего такого неожиданного бегства.


Шона действительно захлёстывала обида. В пятницу вечером он вернулся домой в растрёпанных чувствах, после того, как выбежав через несколько минут следом за Сейлор из кафе и, ищущим взглядом окинув близлежащие улицы, он краем глаза успел заметить её нечёткий профиль на заднем сиденье медленно проезжающего мимо такси. Он не знал, почему он, стоило ей отойти, вдруг забеспокоился, но что-то подсказало ему оправиться за ней, поэтому он, повинуясь интуиции, кинулся искать её на улице. В глубине души он полагал, что ему ясна причина её побега, но даже это, в сочетании с возникшим где-то в подсознании чувством вины, не могло развеять обиду.


В воскресенье, проработав почти весь день на берегу, Сейлор не спеша вышагивала по улице между двумя рядами белых как на подбор домов, думала о том, что в такую благодатную погоду, глупо было бы провести вечер в четырёх стенах. Солнце уже клонилось к западу, и невыносимая жара, днём загнавшая большинство обитателей Санни Бэй в спасительную прохладу оснащённых кондиционерами комнат, постепенно начинала спадать. Сначала Сейлор подумала о том, чтобы, прихватив с собой Мэделин, отправиться на долгую прогулку по вечернему городу, но перспектива подвергнуться очередному допросу сестры, которого она всё это время так старательно избегала, пришлась ей не по вкусу, и она отмела эту идею. Тут вдруг на память ей пришли слова Ливии: «Мы играем в волейбол по воскресеньям. Приходи посмотреть», и она, забросив домой свои художественные принадлежности и наскоро переодевшись, отправилась на Уайт Бич.

Ливию Сейлор заметила ещё издали, её стянутые на затылке длинные чёрные волосы раскачивались из стороны в сторону при каждом её движении. Остановившись на значительном расстоянии, Сейлор наблюдала за игрой. Кроме Ливии, в ней участвовали ещё пять человек, но, ни один из них не двигался с такой кошачьей грацией, как она. Сейлор с замиранием следила за тем, как Ливия сильным ударом руки посылает мяч в полёт, как являя собой образец полной сосредоточенности, готовится отбить чью-то подачу. Она настолько увлеклась этим зрелищем, что забыла обо всём. Она даже не знала, сколько времени она простояла на одном месте, до тех пор, пока Ливия, полуобернувшись и рассеянно скользнув взглядом по пляжу, не обнаружила её присутствия. Удивление, затем едва заметная улыбка промелькнули на её раскрасневшемся лице, после чего она, быстро бросив что-то друзьям и продублировав сказанное взмахом руки, не спеша направилась в сторону Сейлор.

– Привет, – кокетливо промурлыкала она. – Не думала, что ты правда придёшь.

– Мне уйти? – подхватив её тон, спросила Сейлор и искоса бросила на неё смеющийся взгляд.

Ливия сделала вид, что всерьёз задумалась над ответом, затем медленно произнесла, из всех сил стараясь сдержать улыбку:

– Нет, думаю тебе лучше остаться.

После чего, они обе, не в состоянии больше сдерживаться, рассмеялись, чувствуя себя немного неловко в первые мгновения встречи.

– Правда, я рада, что ты пришла, – радушно добавила Ливия, когда смех утих, и тут же, жестом указав на компанию своих приятелей, терпеливо ожидавших её возвращения, спросила: – Не хочешь присоединиться?

Сейлор замахала руками:

– Нет, что ты. Я ведь только всё испорчу. Я же говорила тебе, я и спорт вещи несовместимые.

Ливия, склонив голову, окинула её взглядом, в котором смешалось удивление и насмешка. Она словно недоумевала по поводу того, как можно настолько сомневаться в своих силах и бояться попробовать что-нибудь новое, ведь саму Ливию ничто не страшило, она не считала, что вообще стоит тратить время на беспокойство о возможных неудачах. Чувствуя, что уговорить Сейлор ей не удастся, она приняла решение.

– Если у тебя такие проблемы с волейболом, тогда может быть нам стоит совершить прогулку по пляжу, – предложила она и, подняв вверх указательный палец и выразительно глядя на Сейлор, подчеркнула. – Долгую.

Сейлор была приятно удивлена, как оказалось, не одна она сохранила в памяти их с Ливией разговор в машине. Ливия, перехватив её восхищенный взгляд, усмехнулась:

– Я помню, – игриво бросила она и резко развернувшись, шагнула в сторону поджидавших её приятелей, но обнаружив, что Сейлор за ней не последовала, она вернулась и, безо всякого предупреждения схватив девушку за руку, потащила её за собой.

– Знакомьтесь все, это – Сейлор, – представила она её трём парням и двум девушкам.

Когда пять пар глаз изучающее уставились на неё, Сейлор почувствовала себя так, словно её выставили не всеобщее обозрение в витрине магазина. Она немного неуклюже повела плечами и тут же ощутила, как на них, видимо в попытке немного её приободрить, небрежно опустилась рука Ливии.

– Это Криста, Джесс, Оливер, Марк и Брэд, – на одном дыхании выдала она имена своих друзей, а затем, обращаясь уже к ним, сказала: – Продолжайте без меня. У меня перемена планов.

Она с улыбкой покосилась на Сейлор. Девушка, которую Ливия представила как Джесс нахмурила брови и с нескрываемым раздражением возразила:

– Нам будет не хватать одного человека, – и она одарила Сейлор таким взглядом, что та решила про себя, что не стала бы пытаться примкнуть у этой компании, даже если бы была ярой любительницей волейбола.

Ливия в ответ на такую недружелюбную реплику, скривила губы и сказала:

– Не смеши меня, Джесс. На пляже куча людей, вы легко найдёте мне замену. К тому же, я думаю, мне пора завязывать с волейболом и серьёзно рассмотреть перспективу замены его пешими прогулками.


Когда Ливия и Сейлор отошли на несколько шагов, и Джесс не могла их услышать, Сейлор мрачно произнесла:

– Теперь они меня ненавидят.

– А тебе есть до этого дело? – улыбнулась Ливия.

– Думаю, нет, – Сейлор подхватила её тон, просто не могла этому противиться – приподнятое настроение Ливии было таким заразительным, она просто искрилась весельем.

– Мне тоже, – Ливия на миг взяла ладонь Сейлор в свою и крепко её сжала, затем медленно выпустила, а Сейлор после этого ещё долго хранила на своей коже ощущение её мимолётного прикосновения.

– Почему ты не принесла свои картины, чтобы мне показать? – спросила Ливия, меняя тему и переходя на более сдержанный тон.

Сейлор, к своему удивлению, почувствовала, как заливается краской, и потому, когда она отвечала, голос её звучал нетвёрдо:

– Ты меня не просила.

Ливия остановилась и, развернувшись, оказалась лицом к лицу с Сейлор, и так близко, что последняя инстинктивно отступила на шаг, выставив вперёд ладонь, чтобы не натолкнуться на свою спутницу. Ливия, словно не заметив этого, наклонилась к Сейлор ещё ближе и с легким упрёком в голосе сказала:

– Обо всём-то тебя нужно просить, – затем вдруг внезапно оживившись добавила: – Что если я попрошу тебя прямо сейчас?

– Гм, – Сейлор замялась, но тут ей в голову пришла идея.

– Я собираюсь начать писать бухту в вечернее время в конце следующей недели. Если захочешь взглянуть на мою работу, ты можешь найти меня на берегу.

– Будь уверена, я так и сделаю, – неожиданно посерьёзнев, пообещала Ливия. – А ты не против того, чтобы кто-то наблюдал за тем, как ты пишешь?

– Нет, – беззаботно откликнулась Сейлор. – Я так увлекаюсь, что этого даже не замечаю.


Они ещё долго бродили по пляжу, скинув обувь и наслаждаясь ощущением теплого прикосновения нагретого солнцем песка к их ногам. Морской бриз раздувал волосы девушек, оставляя в них естественный беспорядок, а сами они подставляли навстречу его благостной прохладе свои разгорячённые лица. Начинался прилив и несколько случайных волн подкатились так близко и так быстро, что Сейлор, повинуясь инстинкту, торопливо отскочила назад.

– Эй, – рассмеялась Ливия. – Девушки, которые пишут море, не должны бояться воды. Идём.

Она, схватив Сейлор за обе ладони, потянула её за собой в самый прибой. Сейлор, осторожно ступая, пошла за ней. Было удивительно приятно шлёпать босыми ногами по мокрому песку и ощущать как ступни то и дело накрывает слабая волна. Сейлор вспомнила, как в детстве она могла часами резвиться в прибое, не думая ни о чём, кроме этих ласковых теплых волн, по которым так весело было бегать с друзьями.

Солнце уже почти полностью закатилось за горизонт, и Сейлор с радостью отметила, что чистое небо, впервые за долгое время, не замутило ни одно облачко. Кое-где уже слабо замерцали, постепенно набирая силу, далёкие звёзды.

– Кажется, я начну работать раньше, чем думала, – пробормотала она себе под нос, размышляя вслух.

Ливия, услышав её, тихо спросила:

– Ты о чём?

Вместо ответа Сейлор рукой указала на небо, где на самом горизонте быстро догорал закат. Ливия понимающе кивнула, она тоже отметила для себя этот первый вечер без какого-либо намёка на дождь, и от одной этой мысли на душе её стало совсем легко. Ничего удивительного, после месяца дождливых ночей, первый ясный вечер и должен казаться особенным. Но каждый раз, все предыдущие годы Ливия упускала этот переход из виду, позволяла прекрасным мгновениям пройти мимо, не коснувшись её. Но в этот раз, к собственному удивлению, она поняла, что не просто обратила на него внимание, но и почувствовала, как душу её наполняет благодать, а особая магия первого летнего вечера охватывает всё её существо. К глазам её внезапно подступили слёзы, и Ливия быстрым движением руки смахнула их с ресниц.

– В чём дело? – с искренним участием спросила Сейлор, тронув её за руку.

– Ни в чём, – из-за слёз голос Ливия казался немного сдавленным, но абсолютно счастливым. – Просто вокруг всё так красиво, что меня переполняют эмоции.

Сейлор понимающе улыбнулась. Она могла понять это состояние, её саму иногда захлёстывали эмоции и по гораздо менее волнующему поводу. Она снова, подняв голову, обвела взглядом ярко синее небо, оставив Ливию гадать, действительно ли на неё так подействовало окружающее её великолепие, или это всё-таки Сейлор и её присутствие были тому причиной.


На обратном пути девушки всё больше молчали, обе по-своему сожалея о том, что прогулка с каждым их шагом медленно подходила к концу. Говорить не хотелось, но молчание не было ни тягостным, ни пустым. Сейлор не могла вспомнить, когда ей в последний раз было так хорошо просто молча брести рядом с кем-то, кто, она каким-то шестым чувством угадывала это, понимает её без слов. Где-то на середине пути у неё вдруг возникло странное желание взять Ливию за руку, почувствовать её тёплую ладонь, прикосновение которой она ещё помнила, в своей, но она подавила в себе это желание, чувствуя себя неловко от того, что оно вообще возникло.

Ливия в это время также прислушивалась к своим ощущениям. Ей казалось, что она знает Сейлор уже давно, настолько давно, что уже не испытывает никакой неловкости в общении с ней. Незаметно в памяти её всплыла услышанная где-то фраза «Хороший друг – тот, с которым приятно не только поговорить, но и вместе помолчать». Сейлор, подумала она, кажется, прекрасно подходит под это определение. Прощаясь с ней на том же самом месте, где они несколько часов назад встретились во второй раз, Ливия тихим голосом произнесла:

– Я найду тебя на берегу.


Вернувшись домой, в свою небольшую, но уютную квартиру в центре города, Ливия обнаружила на автоответчике сообщение от своей матери. Услышав родной, слегка встревоженный голос, Ливия не смогла сдержать улыбку. Мать всегда за неё беспокоилась, и пыталась участвовать в каждом событии в жизни своей единственной и горячо любимой дочери, не принимая в расчет тот факт, что Ливия уже давно жила отдельно от неё, была вполне взрослой и самостоятельной. Сама Кристина Мэлоун жила в пригороде, в том же старом доме у озера, где прошло детство Ливии, доме, о котором Ливия всегда вспоминала с огромной теплотой. Сразу же после того как Ливия отправилась изучать Италию, к Кристине переехала её престарелая мать Джованна, бабушка Ливии, которая, несмотря на возраст, энергично взялась за обустройство дома в соответствии со своими представлениями о том, как следует вести хозяйство.

Мать и бабушка были единственными, кого Ливия могла назвать своей семьёй. Эти две сильные мужественные итальянки полностью посвятили свою жизнь тому, чтобы воспитать её, сделали всё возможное, чтобы их дочь и внучка ничего не упустила в этой жизни, за что Ливия не уставала их в душе благодарить. Благодаря их стараниям девочка относительно легко воспринимала свой статус единственного ребёнка из неполной семьи. Отец присутствовал в её жизни лишь в качестве человека-праздника. Пока она была маленькой, раз в несколько месяцев он вдруг возникал из ниоткуда с горой всевозможных подарков и обязательным походом в самый дорогой кинотеатр, а затем также внезапно исчезал, оставив за собой шлейф некоей таинственности и загадочности.

Так продолжалось до тех пор, пока Ливия не достигла того сложного возраста, когда мысль о том, что у её отца уже давно есть другая семья, ради которой он когда-то и оставил их с матерью, стала иметь гораздо больший вес, чем все подарки, коими он пытался компенсировать своё незначительное участие в жизни дочери. Последующие годы обид переросли в полное отчуждение, и лишь после того, как Ливия, повзрослев, осознала, что мир нельзя строго разделить на чёрное и белое, что нет идеально хороших и безнадёжно плохих людей, она, насколько это было возможно, постаралась восстановить нормальные отношения с человеком, который, как ни крути, всё-таки дал начало её жизни.

В этом деле ей немало помог её сводный брат Майк. Всё в итоге сложилось неплохо, и Ливии было чем гордиться, но в тот вечер, слушая материно сообщение, Ливия думала вовсе не об отце, она мысленно воспроизводила обрывки их с Сейлор неспешных разговоров, пытаясь снова ощутить ту невероятную легкость и беззаботность, сопровождавшую их прогулку. Отдельные слова продолжали звучать в её голове и когда она набирала номер матери.

– Слушаю, – раздался такой милый сердцу голос, в котором – сказывался поздний час – звучали нотки усталости.

– Привет, мам, – с теплотой произнесла Ливия.

– А, это ты, дорогая, – усталость мгновенно испарилась, голос зазвучал довольно бодро. – Где ты была весь вечер? Я всё пыталась тебе дозвониться, но в итоге мне пришлось оставить тебе сообщение на этой ужасной машине.

Ливия, услышав такое определение автоответчику, не смогла удержаться от смеха. Она знала, её мать терпеть не могла большинство этих «бесполезных технических штучек» как она любила их именовать, а предложение оставить сообщение после сигнала доводило её до состояния, граничащего с паникой. Она перед собственной свадьбой тридцать лет назад волновалась гораздо меньше, чем перед таким минутным диалогом с бесстрастной машиной.

– Я оценила твоё мужество, – ободряюще сказала Ливия. – А в ответ на твой вопрос скажу, что меня просто не было дома. Я только что вернулась.

– Так у тебя было свидание? – с воодушевлением и надеждой в голосе спросила Кристина.

– Нет, – смешным голосом протянула Ливия. – Просто гуляла с подругой.

Уловив в воцарившейся после её ответа тишине слабый вздох матери, Ливия поспешила добавить:

– Знаешь, мне было так весело сегодня вечером.

– Это радует, но мне бы хотелось, чтобы ты подумала о чём-то большем, чем просто развлечение, – знакомым наставительным тоном произнесла мать.

– Я знаю, мам, – тихо и даже немного грустно ответила ей Ливия за мгновенье до того, как они обе, пожелав друг другу спокойной ночи, повесили трубки.

Несколько минут Ливия молча крутила телефон в руках, обдумываю слова матери, а затем, решительно шагнула к лежавшему на полочке в углу телефонному справочнику.


Стоило Сейлор, вернувшись с пляжа, переступить порог родного дома, как Мэделин пригвоздила её к месту, всего лишь бросив небрежно:

– Это ты? Тебе, кстати, только что звонил Шон.

– Он звонил? – этот вопрос был единственным, что смогла произнести ошеломлённая Сейлор.

Она не рискнула рассказать родным о том, во что вылилось их с Шоном первое и единственное свидание. При каждом воспоминании о нём, ей хотелось забиться в какой-нибудь тёмный угол и больше не показываться никому на глаза, по крайней мере, до тех пор, пока её глупый побег не сотрётся из памяти всех, кто о нём хоть что-нибудь знал. Поэтому Сейлор испытала некое подобие шока при одной мысли о том, что Шон мог позвонить в их дом и невзначай упомянуть о том злополучном вечере, тем самым расширив круг осведомлённых.

Мэделин, заметив перемену в лице сестры, обеспокоенно сдвинула брови и поспешила её успокоить:

– Нет, я пошутила. Расслабься, у тебя сейчас было такое лицо, словно ты вот-вот упадёшь в обморок.

Сейлор повела плечами, с облегчением стряхнув с себя оцепенение. У этой девчонки довольно странный способ шутить, уже не в первый раз подумала она. Она давно уже подозревала, что будь у неё нервы чуть менее крепкими, шуточки её младшей сестры уже давно довели бы её до сумасшедшего дома.

– Где это ты ходишь так поздно? – начала один из своих допросов Мэделин. – Мама с отцом уже легли спать, а тебя всё нет.

– Я полагала, что я уже совершеннолетняя, – проворчала себе под нос Сейлор, а затем, зная, что от вопросов Мэделин не скроешься за подобными фразами, постаралась ответить как можно более расплывчато. – Я ходила на Уайт Бич.

– Это далеко, – прокомментировала её сестра. – И что ты там делала?

– Гуляла, – сначала Сейлор хотела ограничиться только этим ответом, но затем, сама не зная для чего, добавила: – С Ливией.

– Кто такая эта Ливия? – пытаясь подавить зевок, поинтересовалась Мэделин.

– Моя новая знакомая.

– Лучше бы ты снова встретилась с Шоном, – мечтательно пропела Мэделин и, развернувшись, медленно побрела наверх, в свою комнату.

Сейлор, задержавшись внизу лишь для того, чтобы запереть дверь, молча последовала за сестрой. Громом прозвучавший среди царившей в доме тишины неожиданный телефонный звонок заставил её замереть на полпути. Гадая, кто бы это мог быть, Сейлор приблизилась к аппарату и торопливо подняла трубку.

– Алло, – осторожно произнесла она, заклиная про себя, чтобы это оказался кто угодно, только не Шон, ведь после того как Мэделин в шутку сообщила о его звонке, Сейлор всерьёз рассматривала такую неприятную для неё перспективу.

– Сейлор, это ты? – раздался голос, который Сейлор сразу узнала, что было не удивительно, ведь она слушала его весь вечер.

– Да, это я, – с нескрываемым облегчением в голосе произнесла она.

– Ты, кажется, ожидала услышать кого-то другого, – засмеялась Ливия.

– Может быть, и я рада, что ожидание не оправдалось. Ты что-то хотела?

Ливия, устало прислонившись спиной к стене и закрыв глаза, вслушивалась в голос Сейлор, поэтому на вопрос ответила, чуть помедлив:

– Да, пожелать тебе приятных снов.

Сейлор почувствовала, как её губы, помимо её воли, растягиваются в широкой улыбке и она, быстро покинув гостиную, скользнула на кухню – не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из домашних спустился вниз и увидел её счастливую физиономию, ведь после такого, ей вряд ли удастся избежать последующей за этим лавины вопросов и полунамёков.

– Тогда мне остаётся сделать то же самое, – стараясь, чтобы голос её звучал нейтрально, сказала она, но Ливия всё равно расслышала в нём нотки плохо скрываемой радости.

– Кстати, откуда у тебя мой номер телефона? – вдруг сменила тему Сейлор.

Ну, – начала Ливия. – Во-первых, я знаю твой адрес, во-вторых, у меня есть телефонный справочник…

– Понятно, я, кажется, забыла, что мы живём в двадцать первом веке, – протянула Сейлор и немного нервно рассмеялась.

– Зато я об этом помню и теперь я даже знаю твою фамилию, – подхватив смех Сейлор, выдала Ливия.

– А я твою не знаю! – воскликнула Сейлор с притворной обидой в голосе. – Это нечестно! Ты знаешь обо мне всё, а я о тебе ничего, кроме того, что ты будущий психолог и ты просто обожаешь волейбол.

А ещё у тебя самый красивый смех, от которого по мне каждый раз пробегают какие-то странные волны, и мне становится трудно дышать, подумала Сейлор, но вслух, разумеется, этого не сказала.

– Я это исправлю, – игривым тоном пообещала Ливия и поспешила повесить трубку, оставив Сейлор в состоянии ещё большего, чем прежде, замешательства.


Глава 6


На следующий день, как только Сейлор вернулась домой после занятий в университете, полная творческих планов на ближайший вечер, который, как она наивно полагала, был в полном её распоряжении, Мэделин тут же спустила её с небес на землю, торжественно сообщив, что она снова нужна Коринне, а кроме Сейлор отвезти её к Роджерсам снова некому. Приведя за какую-то пару минут сотню неоспоримых аргументов, она довольно быстро уговорила сестру внести изменения в свои планы, дабы втиснуть в них два пятнадцатиминутных путешествия в дышащую стариной историческую часть города.

Всю дорогу до дома, от одного упоминания о котором, ей теперь хотелось переселиться куда-нибудь подальше, желательно на марс, Сейлор мрачно подсчитывала месяцы, оставшиеся до того счастливого дня, когда Мэделин сможет наконец получить свои собственные водительские права. Выходило так, что ждать оставалось ещё целых десять месяцев, и сей факт никак не прибавлял Сейлор оптимизма. Мэделин же в это самое время думала о том, как хорошо было бы, если бы Шон оказался в этот вечер дома, поэтому она нисколько не удивилась когда, едва Сейлор свернула на подъездную дорожку, дверь огромного каменного особняка открылась и из-за неё показалась уже знакомая мужская фигура. Шон решительно направился к машине и, небрежным жестом поприветствовав уже выскочившую наружу Мэделин, со всей свойственной ему галантностью распахнул дверцу со стороны водителя.

– Сейлор не могли бы мы поговорить? – сдержанно, тихим голосом спросил он.

Сейлор почувствовала себя так, как будто попала в западню, на плечи словно опустился какой-то непосильный груз, от которого ей стало трудно дышать. Подавив в себе желание хлопнуть дверцей и немедленно рвануть с места, лишь бы вырваться на свободу, она с выражением вежливого внимания на лице вышла из машины и встала на довольно приличном расстоянии от Шона. Шон сделал один неуверенный шаг в её направлении, как вдруг заметил Мэделин, она застыла совсем рядом и с нескрываемым интересом разглядывала его и свою сестру. Шон почувствовал себя глупо, ему не хотелось начинать разговор при свидетелях, но и перспектива молча ждать пока девочка вспомнит о хороших манерах его не вдохновляла. Наконец, на помощь ему пришла Коринна – рассеянно выглянув в окно, она случайно стала свидетельницей этой сцены.

– Мэделин, я тебя жду, – позвала она, приоткрыв входную дверь.

Девочка вздрогнула от неожиданности и, резко развернувшись, помчалась к дому.

– Дай ты им поговорить спокойно, – Коринна чуть приобняла её за плечи, когда они обе оказались внутри. – Мой брат просто без ума от Сейлор.

– Она тоже, – не подумав, брякнула Мэделин, но тут вдруг в ней проснулся голос совести, и она честно призналась. – Хотя, на самом деле, я не знаю.


Сейлор, не двигаясь, стояла и смотрела куда-то мимо Шона, во взгляде её можно было прочесть усталость, раздражение и даже некоторую обречённость. Чем дольше молчал Шон, тем больше возрастало в ней раздражение, ведь она знала, что бы он ни сказал и ни сделал, всё это будет лишь потерей времени, его и её.

Наконец, Шон заговорил, немного подавшись вперёд, чтобы при значительном расстоянии между ним и Сейлор создать иллюзию приватной беседы.

– Мне хотелось бы попросить у тебя прощения за тот вечер, – начал он.

– Не стоит, Шон, – чувствуя себя не в своей тарелке, отозвалась Сейлор. Она-то полагала, что просить прощения, учитывая все обстоятельства, следовало всё-таки ей.

– Стоит, – настойчиво, с нажимом в голосе, перебил её Шон. – Не нужно было мне тащить тебя на этот ужин и, тем более начинать тот глупый допрос.

– Всё в порядке, – лояльно ответила ему Сейлор, надеясь, что теперь вопрос исчерпан, и разговор можно счесть завершённом.

Однако Шон так не считал.

– Ты необыкновенная девушка, Сейлор, – с жаром произнёс он. – А я не сразу разглядел это в тебе.

Сейлор посмотрела на него как на сумасшедшего. Что это на него нашло, гадала она, что такого необыкновенного он мог в ней разглядеть, когда они знакомы всего ничего.
Шон, тем временем, продолжал, даже не заметив её поражённого взгляда:

– Ты хочешь чего-то менее официального, менее торжественного? Тогда мы могли бы сходить на пляж, покататься на лодке. Дай мне ещё один шанс Сейлор. Это всё, что мне нужно.

– Я не думаю, что это правильно, – глядя ему прямо в глаза, честно открыла свои мысли Сейлор, слегка погасив его энтузиазм.

– Не говори так. Я обещаю, ты ни о чём не пожалеешь. Только позволь мне загладить мою вину, – голос Шона стал почти умоляющим.

Сейлор этого не любила. Она моментально улавливала малейшую попытку оказать на неё давление, и каждый раз всё в неё восставало против этого.

–Нет, Шон, – твёрдо сказала она, стараясь не отвести глаз. – Не проси меня делать то, что мне делать не хочется.

– Но ты ведь… – начал было Шон, но Сейлор жестом остановила его новую тираду.

– Не нужно. Что бы ты ни сказал, я отвечу «нет».
С этими словами она решительно шагнула назад под укрытие просторного салона своей машины и, несмотря на слабые попытки Шона остановить её, быстро отъехала прочь от дома.


Весь обратный путь Сейлор пыталась сделать всё возможное, что успокоить нервы, ведь ей было хорошо известно, что начинать писать мирный морской пейзаж в таком взвинченном состоянии не стоит, всё равно получится совсем не то, что она задумала. Несмотря на соблазн выплеснуть все негативные эмоции на холст, она была полна решимости этого не делать. Ей, чтобы начать работу, необходимо было проникнуться духом вселенского спокойствия, печать которого лежала на объекте её художественного интереса, и, прибывая в нервном напряжении, она справедливо полагала, что для этого ей может потребоваться огромное количество времени. Сейлор решила не терять больше ни секунды. Она резко затормозила у своего дома и, неожиданно громко хлопнув дверцей машины, направилась к входной двери. Ей хотелось как можно быстрее оказаться на берегу, поэтому она, потратив всего лишь пару минут на то, чтобы собрать все необходимые её для работы вещи, птицей слетела вниз и намеривалась уже выйти из дома, когда её настиг брошенный ей в спину вопрос матери:

– С тобой всё в порядке, дорогая?

Плечи Сейлор вдруг поникли, она медленно обернулась и неуверенно произнесла:

– Всё нормально, – затем добавила: – Или будет нормально, когда я возьмусь за кисти.

Карла решительно похлопала рукой по свободному месту на диване рядом с собой.

– Сядь на минутку, Сей. Да, ты уже взрослая и вряд ли нуждаешься в моих советах, но иногда полезно просто выговориться, высказать вслух всё, что тебя гнетёт, вместо того, чтобы прятаться за фразами вроде «всё нормально», – предложила она и одной рукой обняла дочь за плечи, когда та села рядом.

– С чего ты взяла, что меня что-то гнетёт? – как можно мягче спросила Сейлор.

– Ты забываешь, что я твоя мать и знаю тебя так давно, что способна уловить на твоём лице малейшие признаки беспокойства, – пояснила Карла. – Так в чём дело?

– Ни в чём. Просто сегодня, стараниями Мэдди, мне пришлось встретиться с Шоном, и он завёл разговор о том, что хочет снова со мной встретиться, конечно же, не обращая внимания на мои слова о том, что мне этого не хочется, – Сейлор старалась, чтобы её голос звучал спокойно, без эмоций.

– Он тебе не понравился? – осторожно спросила Карла.

– Да не в этом дело, мам. Он пытается на меня давить, – вздохнув, ответила Сейлор.

Карла заглянув ей в лицо, голосом полным искреннего участия и беспокойства произнесла:

– Ты же знаешь, что каждому человеку даётся свободная воля, и если ты не хочешь чего-то делать, ты ни в коем случае не должна себя заставлять. Если ты чувствуешь, что Шон – это не твоё, оставь все переживания по его поводу, просто иди дальше и ищи свой путь. Никто не имеет права оказывать на тебя давление.

Дослушав мать до конца, Сейлор моментально, стоило Карле произнести последнее слово, рывком соскочила с места.

– Спасибо, мам. Мне действительно стало легче, – скороговоркой выпалила она, мечтая лишь о том, чтобы как можно быстрее, пока солнце ещё висит над морем, попасть на берег и, наскоро установив мольберт, погрузиться в свой любимый мир художественных образов.

Однако, оказавшись за дверью, она вдруг почувствовала, что слова матери на самом деле принесли ей некоторое облегчение, позволили ей вздохнуть свободнее. Жадно втянув в себя бодрящий, наполненный непередаваемой смесью запахов моря и травы, воздух, Сейлор с наслаждением расправила плечи и, широко улыбнувшись, зашагала в направлении бухты. Улыбка её была скорее натянутой, чем действительно радостной, но, как искренне полагала Сейлор, какой бы ни была эта улыбка, это всё равно было лучше хмурого выражения лица с печатью глубокой усталости.


Едва ступив на берег, Сейлор мысленно похвалила себя за то, что выбрала просто превосходный день для того, чтобы начать писать свой вечерний пейзаж. Небо было идеально чистым, море настолько спокойным, что, если бы не прилив, на воде и вовсе не было бы заметно никакого движения. Огромный алый круг солнца стоял над самым горизонтом, расцвечивая небесный свод и зеркально чистую гладь воды всевозможными оттенками красного и желтого.

Сейлор, ошеломлённая великолепием такого заката, долго не могла оторвать глаз от тонущей в буйстве красок линии горизонта. Ей, не раз наблюдавшей подобную красоту, никогда не бывало достаточно этих проникающих в самую глубь её души впечатлений, её взгляд, казалось, не мог насытиться открывающимся ему совершенным представлением в этом театре заката, под управлением самой природы, и каждый раз Сейлор испытывала странное чувство, сродни сожалению, когда последние лучи солнца, плавно скользнув по воде, рассеивались, уступая место таинственному мерцанию сумерек.

Наконец, наскоро устроившись на своём привычном месте, Сейлор уверенно провела карандашом первую едва заметную линию на холсте, обозначив границу, за которой заканчивалось море и начинался небосвод, одним лёгким движением руки наметила клонящийся к горизонту солнечный диск, обозначила размытую приливом полоску берега.

Она уже принялась открывать краски, когда голос, к которому она немного успела привыкнуть, тихо произнёс за её спиной:

– Я знала, что найду тебя здесь сегодня.

Сейлор, вздрогнув от неожиданности, резко обернулась и взглядом натолкнулась на стоящую в нескольких шагах от неё Ливию. Та, небрежно засунув руки в карманы джинсов и склонив голову на бок, одарила Сейлор широкой радостной улыбкой. Сейлор слабо улыбнулась ей в ответ. Своим столь неожиданным появлением Ливия снова что-то всколыхнула в её душе, как в тот день, когда она внезапно предстала глазам Сейлор в торговом центре. Ливия, приветливо кивнув Сейлор, молча преодолела разделявшее их расстояние и так же, не произнеся ни слова, протянула ей сложенный вдвое листок бумаги. Сейлор подняла на неё недоумевающий взгляд и, неуверенно коснувшись листка рукой, спросила:

– Что это?

– Я хочу восстановить справедливость, – смеясь, ответила Ливия. – Здесь мой адрес, номер телефона и, самое главное, моя фамилия. Теперь ты знаешь обо мне ровно столько, сколько я о тебе.

Сейлор осторожно развернула листок, быстро пробежала глазами несколько строчек, написанных чётким красивым почерком.

– Мэлоун, – прочитала она вслух фамилию Ливии. – А я думала, ты итальянка.

– Это фамилия отца, – пояснила Ливия. – Даже не смотря на развод, маме никогда не приходило в голову вернуться к своей девичьей фамилии, соответственно и в документах касающихся меня она ничего менять не стала.

– Сейлор в ответ понимающе кивнула головой и снова вернулась к своим краскам. Ливия, отступив на шаг, придирчиво оглядела только начатую работу Сейлор и тут же с сарказмом заметила:

– Ты не так уж далеко продвинулась с этим пейзажем.

– Я не так давно начала, – в тон ей отозвалась Сейлор.

– Тогда я правильно сделала, что взяла с собой пару учебников, – сделала вывод Ливия. – Пока ты будешь писать, я, чтобы тебе не мешать, буду готовиться к завтрашнему экзамену. Не могу же я уйти ни с чем, даже не узнав, что ты как художница из себя представляешь.
И она с независимым видом, не обращая внимания на притворно презрительный взгляд Сейлор, выудив из своей большой белой пляжной сумки два увесистых фолианта, устроилась на любимом плоском камне Сейлор и, даже не задумываясь об этом, оказалась точно в центре изображаемого той пейзажа. Сейлор, укрывшись за мольбертом, исподтишка её рассматривала, ведь Ливия, погружённая в чтение, сама того не подозревая, приняла весьма эффектную позу, вытянув свои стройные ноги и откинув назад копну раздуваемых ветром чёрных волос, чем так и просилась на картину, поэтому Сейлор ни сколько не удивилась, поймав себя на желании внести небольшое дополнение в уже намеченный пейзаж, разбив необъятное пространство изображением прекрасной женской фигуры, неподвижно сидящей на камне. Отложив на время кисть в сторону, Сейлор снова взялась за карандаш.

Она наслаждалась каждым мгновением, изображая Ливию, стараясь как можно более точно передать каждую её отдельную чёрточку, ухватить беспечное состояние модели, которая даже не подозревает о том, что её рисуют.


Дочитав очередную страницу до конца, Ливия с шумом захлопнула книгу и с наслаждением потянулась, вытянув руки высоко над головой, словно в попытке дотянуться до, уже начавшего темнеть, неба.

– Всё, на сегодня достаточно, – с нескрываемым облегчением в голосе громко озвучила она своё решение и, быстро поднявшись, сделала несколько нетвёрдых шагов в сторону Сейлор – её ноги затекли от продолжительного сидения, от чего она их почти не чувствовала.
Сейлор, наблюдая за ней, не смогла сдержать смех.

– Не вижу ничего смешного, – стараясь сохранять серьёзный вид, отреагировала Ливия. – Я посмотрю на тебя, когда ты выберешься из-за своего мольберта.

Сейлор, вдруг обнаружив в себе какой-то новый, ранее не знакомый ей азарт и желая доказать, что для неё долгое время неподвижно просидеть на одном месте дело привычное, и это не причиняет ей никаких неудобств, тут же выпорхнула из-за мольберта и на совершенно ватных ногах направилась навстречу насмешливому взгляду бросившей ей вызов Ливии. Не замечая ничего вокруг, кроме этого притягивающего её своей дерзостью взгляда, она напрочь забыла о том, что когда ты с трудом чувствуешь свои нижние конечности, смотреть под ноги – это не простое пожелание, а строгое правило. Подвёл её небольшой круглый обточенный морем камень, один из множества таких же, разбросанных по берегу бухты в живописном беспорядке. Зацепив его ногой, Сейлор покачнулась и, неловко взмахнув руками в слабой попытке сохранить равновесие, очутилась в надёжных руках Ливии. Обе, не в состоянии больше сдерживаться, зашлись безудержным смехом, смутно подозревая, что причина его кроется не только в нелепости их глупого состязания, но ещё и в той беспричинный радости, которую они обе испытывали, находясь рядом друг с другом.

Ливия первой приняла серьёзный вид, когда смеяться больше не было сил и, осторожно проведя пальцами по нижним векам, чтобы смахнуть выступившие от продолжительного смеха слёзы, отстранилась от Сейлор и направилась к одиноко стоящему в стороне мольберту. На её лице появилось задумчивое выражение, стоило ей бросить взгляд на холст. Сейлор чуть издали внимательно наблюдала за переменами в лице Ливии – задумчивость сменилась заинтересованностью, затем, в свою очередь, её лицо осветила лукавая улыбка.

– Итак, – с вызовом произнесла Ливия.

– Итак, что? – изобразив полное непонимание, откликнулась Сейлор и, загадочно улыбаясь, приблизилась к Ливии. – Тебе что-то не нравится?

– Я думала, ты рисуешь пейзаж, – голос Ливии стал вкрадчивым, она словно прощупывала почву уверенности Сейлор, проверяя, как далеко может зайти.

– Это и есть пейзаж, – как можно беспечнее ответила ей Сейлор и перевела взгляд со своей картины на расстилавшуюся перед ней водную гладь.

– Насколько я вижу, пейзажу ты уделила гораздо меньше внимания, чем моему портрету, – проведя рукой над едва заметными на белизне холста бледными мазками в той части работы, где по плану должно было быть изображено закатное небо, прокомментировала Ливия.

– Над пейзажем мне ещё долго работать, – сохраняя невозмутимый вид, пояснила Сейлор. – Освещение быстро меняется, поэтому время моё достаточно ограничено. Не суди о том, в чём не разбираешься. К тому же, это не портрет, просто.… Ну что я могла сделать, если ты попала в моё поле зрения? Я всегда изображаю реалистичные пейзажи, ничего из того, что я вижу перед собой, не будет проигнорировано.

Ливия в ответ окинула её смеющимся взглядом.

– Да ладно тебе. Признайся, тебе ведь больше хотелось рисовать меня, чем всю эту окружающую и, заметь, прекрасно оттеняющую мой романтический облик, красоту, – потребовала она.

– Возможно и так, – туманно ответила Сейлор и, прищурив глаза, добавила: – Да, и ещё, у меня для тебя новость. Тебе придётся прийти позировать мне ещё несколько раз. Мне ведь нужно, чтобы всё в этой картине выглядело законченным, а не только природа.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – изобразив глубокую задумчивость, протянула Ливия.

Отходя, она рассеянно провела пальцем по открытому плечу Сейлор, слегка приподняв несколько её крупных темных локонов, и прошептала:

– Тебе придётся очень долго меня упрашивать.


После того, как все краски были собраны и упакованы, мольберт и небольшой складной стул Сейлор уложены в её огромную сумку, Ливия, предварительно взвесив на руке весь этот груз, вызвалась проводить Сейлор до дома, дабы разделить с ней тяжесть её неподъёмной, по меркам Ливии, ноши. Сейлор, поспорив лишь для приличия, с радостью переложила половину своих вещей в сумку Ливии и с облегчением ощутила значительное уменьшение веса своей.

Как только они свернули на узкую грунтовую дорогу, уводившую их прочь от оконечности бухты, Ливия, взяв, наконец, серьёзный тон, негромко произнесла, обращаясь к Сейлор:

– Мне действительно нравится то, что ты делаешь. Ты просто неимоверно талантлива.

Сейлор, смутившись и опустив глаза, смогла в ответ пробормотать лишь банальное спасибо.

– Я бы очень хотела взглянуть на остальные твои картины, – продолжала Ливия. – Ни что не говорит о художнике лучше, чем его творения.

Сейлор, мысленно что-то прикинув, предложила:

– Раз уж ты всё равно провожаешь меня до дома, ты могла бы зайти ненадолго и увидеть всё, что так тебя интересует.

– Уже поздно, – с сомнением в голосе возразила ей Ливия.

– Ты уверена, что это удобно?

– Конечно. Никому нет дела до того кто и во сколько ко мне приходит.

Ливия, обхватив себя руками за плечи, прибавила шагу, а затем, немного обогнав Сейлор, остановилась.

– Если так, то я зайду, – обернувшись и пытаясь перекричать усилившийся ветер, дала она своё согласие.

Весь оставшийся путь до дома Ридов девушки проделали молча. Каждая молчала о своём, периодически бросая полные невысказанных вопросов взгляды на другую. В местах, где дорога была особенно узкой, высокие сочные стебли травы, клонясь от ветра, с едва различимым глухим звуком шлёпали их по ногам, вечерняя прохлада, сменившая полуденную жару, заставляла их то и дело зябко поёживаться. Сейлор обычно ходила этой дорогой одна, лишь иногда с Мэделин, и никогда с кем-то, кого она едва знала, и это наполняло привычное возвращение домой совершенно новыми, доселе незнакомыми ей впечатлениями. Ей очень хотелось знать, чувствует ли Ливия то единение с природой, которое всегда испытывала Сейлор, вышагивая под сенью нестройных рядов окаймлявших старую дорогу деревьев, но спрашивать она не стала, не решаясь нарушить их общее молчание.


Приближаясь к дому, Сейлор заметила то, что заставило отметку на шкале её настроения медленно поползти вниз. Нахмурив брови, она наблюдала, как её сестра выбирается из блестящей машины Шона. Сам он стоял рядом, придерживая дверцу. Присутствие рядом галантного мужчины пробудило в Мэделин невинное кокетство. Сейлор в душе усмехнулась, заметив как та, смеясь, откидывает волосы со лба и смотрит на Шона как на какое-нибудь божество. Сама Сейлор, в отличие от сестры, желала бы больше никогда с ним не встречаться. У неё даже промелькнула мысль, затаившись, дождаться пока он уедет, но Сейлор, мысленно отругав себя за эту мысль, даже не сбавила шагу, лишь постаралась держаться поближе к Ливии. С разочарованием обнаружив, что Шон её заметил и даже сделал шаг ей навстречу, растянув губы в широкой улыбке, она не осознавая что делает, на ощупь нашла руку Ливии и крепко, почти до боли сжала её, в слабой попытке найти защиту от чего-то, чему она сама не могла найти определения. Ливия недоумённо взглянула на неё, затем, переведя взгляд на улыбающегося импозантного мужчину медленно движущегося им навстречу, понимающе улыбнулась.

– Не тот ли это несчастный, которого ты так опрометчиво покинула во время твоего недавнего свидания? – в полголоса спросила она, уже зная ответ – стала бы Сейлор так нервничать, если бы это был кто-то другой, резонно предположила она.

Сама же Сейлор лишь торопливо кивнула головой в ответ. Ливия уже открыла, было, рот, чтобы задать следующий вопрос, но подошедший Шон её опередил.

– Сейлор, какой сюрприз! – воскликнул он, вплотную приблизившись к девушкам. – Вторая встреча за один такой короткий вечер! Не могу поверить в то, что мне так сказочно везёт.

Сейлор во все глаза уставилась на него. «Он что, издевается?», – пронеслось у неё в голове, – «После того, что я ему сказала, он ведёт себя так, словно мы расстались лучшими друзьями». Шон, тем временем, протянув руку к её сумке, любезно предложил:

– Позволь, я тебе помогу.

– Не нужно, спасибо, – нисколько не пытаясь скрыть своё недовольство столь неожиданной и нежеланной встречей практически у дверей собственного дома, ответила Сейлор.

– Мне уже помогли. Очень.

Ливия не могла не улыбнуться, услышав последние слова Сейлор. Шон ранее смотревший лишь на Сейлор, наконец, заметив и её, вежливым тоном поинтересовался:

– Сейлор, ты нас не познакомишь?

– Ливия, это – Шон Роджерс. Шон, это – Ливия Мэлоун, моя подруга, – быстро проговорила Сейлор, в надежде поскорее отделаться от досаждавшей ей назойливости Шона.

Ливию позабавило едва уловимое изменение тона, с которым Сейлор представила сначала Шона, а затем её, голос, поначалу звучавший совершенно бесстрастно, при упоминании её имени немного потеплел, в нём зазвучали нотки какой-то безрассудной радости. Ливия, сама не зная почему, вдруг ощутила странное чувство удовлетворения от услышанного и, благодарно взглянув на стоящую совсем рядом с ней Сейлор, поймала точно такой же ответный взгляд.

Шон тем временем пустился в пространные рассуждения по поводу того, как хорош был спустившийся на город вечер и как должно быть приятно пройтись в этот час по пляжу, слушая шум прибоя. Под конец своей длинной тирады он спросил:

– Так ты подумала над моим предложением, Сейлор?
Сейлор, устало прикрыв глаза, как можно более вежливо ответила:

– Шон, боюсь, ты меня не совсем понял, ведь ещё тогда, несколько часов назад я сказала, что не собираюсь больше принимать твои приглашения.

– Я помню, но я полагал, ты подумаешь об этом и, возможно, изменишь своё мнение на этот счёт.

Этот парень хоть понимает, что начинает нудить, подумала Ливия, с оттенком жалости глядя на Сейлор. Та, в свою очередь, с трудом сохраняя самообладание, всё тем же подчёркнуто вежливым тоном произнесла:

– Я подумала, и моё мнение осталось прежним.

– Позволь задать тебе только ещё один вопрос, Сейлор, – в очередной раз попросил Шон, настойчиво стараясь заглянуть ей в глаза. – Твое сердце уже кем-нибудь занято?

– Возможно, – медленно проговорила Сейлор, в тайне надеясь, что голос её звучит достаточно уверенно и, где-то в глубине сознания, испытывая удивление от того, что при ответе на этот вопрос перед её мысленным взором мелькнул образ той, что в этот момент стояла возле неё.

– Понятно, – Шон, подняв обе ладони вверх, отступил назад, давая девушкам возможность пройти.

Сейлор, чуть заметным кивком головы поманив за собой Ливию и бросив Шону слова прощания, направилась к крыльцу дома, где вытянув шею, стояла Мэделин, прислушиваясь к их с Шоном разговору. Быстро, не вдаваясь в детали, представив сестре Ливию, Сейлор, не обращая никакого внимания на все многозначительные взгляды надувшей губы девочки, вместе с подругой вошла в дом и торопливо провела её в свою комнату.


– Это было довольно жестко, – выдала свой вердикт всему произошедшему Ливия, как только они вновь оказались одни.

– Если бы ты была свидетельницей ещё и нашего первого разговора, ты бы поняла, почему я вела себя именно так, – отозвалась Сейлор, пытаясь достать с верхней полки встроенного шкафа завёрнутые в папиросную бумагу картины.

– Я и без того прекрасно тебя понимаю и, скажу больше, будь я на твоём месте, мне вряд ли хватило бы выдержки отвечать так спокойно. Со мной так: если кто-то не понял в первый раз, во второй его ждёт разговор на повышенных тонах. Итальянская кровь, ничего не поделаешь… – она внезапно замолчала, задохнувшись от восторга, когда Сейлор, наконец, развернула перед ней два полотна. – Какая прелесть! Это на самом деле всё ты сделала?

– Нет, что ты. Это я музей ограбила. Нравится мой выбор?

– Сейлор хитро прищурилась.

– Неплохой, но могла бы ещё и парочку шедевров Веласкеса прихватить, – рассмеялась Ливия, затем она вдруг перешла на серьёзный тон. – Правда, это действительно очень красиво, и так тонко всё прописано, видна каждая деталь. Например, вот эта маленькая яхта на горизонте, так и хочется оказаться прямо на ней, ощущать на лице брызги солёной воды, слушать песню ветра в парусах, или эта малышка, с безмятежным видом наблюдающая за чайкой – ты так удачно ухватила это выражение изумления на её лице.

Ливия, почувствовав, что немного увлеклась, остановилась и с улыбкой обернулась к Сейлор. Та, слегка залившись краской от такого обилия комплиментов, которых удостоилась её многодневная работа, слабо пробормотала в ответ:

– Спасибо, мне было приятно это слышать, – и, не зная, что ещё к этому добавить, молча отошла к окну.

Через секунду она почувствовала, как её на плечи опустились ладони Ливии, от чего по её спине внезапно пробежала тёплая волна, а глаза слегка увлажнились.

– Ты самая талантливая из всех, кого я знаю, – в полголоса произнесла Ливия, на миг прижавшись щекой к мягким волосам Сейлор, – Продолжай в том же духе.
Она отстранилась и хотела уже выскользнуть из комнаты, когда Сейлор, обернувшись, ловко поймала её за руку.

– Постой.

Ливия повернула к ней лицо, на котором можно было прочесть полное внимание.

– Я серьёзно говорила сегодня о том, что тебе придётся прийти ещё, чтобы позировать для картины.

– Я приду, Сейлор, обязательно. Я пришла бы, даже если бы не было никакой картины, – с жаром отозвалась Ливия, сама не понимая, отчего появился этот огонь в её голосе, но не чувствуя при этом абсолютно никакого смущения – всё было так, как должно было быть.

Сейлор потрясённо смотрела на неё во все глаза, заворожённая звуком её голоса, её магнетическим взглядом.

– Я буду тебя ждать, – через силу произнесла она, наконец, выпустив руку Ливии из своей и следуя за подругой, чтобы проводить её до выхода.