"На сопках Маньчжурии" - русский национальный вальс

На сопках Маньчжурии
(Дореволюционный вар.)


Спит гаолян,
Сопки покрыты мглой...
На сопках Маньчжурии воины спят,
И русских не слышно слез...

Страшно вокруг,
Лишь ветер на сопках рыдает
Порой из-за туч выплывает луна,
Могилы солдат освещает.

Белеют кресты
Далеких героев прекрасных.
И прошлого тени кружатся вокруг,
Твердят нам о жертвах напрасных.

Средь будничной тьмы,
Житейской обыденной прозы,
Забыть до сих пор мы не можем войны,
И льются горючие слезы.

Героев тела
Давно уж в могилах истлели,
А мы им последний не отдали долг
И вечную память не спели.

Так спите ж сыны,
Вы погибли за Русь, за Отчизну.
Но верьте еще мы за вас отомстим
И справим кровавую тризну.

Плачет, плачет мать родная
Плачет молодая жена,
Плачет вся Русь, как один человек
Злой рок и судьбу кляня...


На сопках Маньчжурии
А.Машистов


Ночь подошла,
Сумрак на землю лег,
Тонут во мгле пустынные сопки,
Тучей закрыт восток.

Здесь, под землей,
Наши герои спят,
Песню над ними ветер поет и
Звезды с небес глядят.

То не залп с полей долетел -
Это гром вдали прогремел. 2 раза
И опять кругом все так спокойно,
Все молчит в тишине ночной.

Спите, бойцы, спите спокойным сном,
Пусть вам приснятся нивы родные,
Отчий далекий дом.

Пусть погибли вы в боях с врагами,
Подвиг ваш к борьбе нас зовет,
Кровью народной омытое знамя
Мы понесем вперед.

Мы пойдем навстречу новой жизни,
Сбросим бремя рабских оков.
И не забудут народ и отчизна
Доблесть своих сынов.

Спите, бойцы, слава навеки вам!
Нашу отчизну, край наш родимый
Не покорить врагам!

Ночь, тишина, лишь гаолян шумит.
Спите, герои, память о вас
Родина-мать хранит!


На сопках Маньчжурии
П.Шубин


Меркнет костер,
Сопки покрыл туман.
Легкие звуки старого вальса
Тихо ведет баян.

С музыкой в лад,
Припомнил герой-солдат
Росы, березы, русые косы,
Девичий милый взгляд.

Там, где ждут сегодня нас,
На лугу в вечерний час,
С самой строгою недотрогою
Танцевали мы этот вальс.

Вечера свиданий робких
Давно прошли и скрылись во тьму...
Спят под луною маньчжурские сопки
В пороховом дыму.

Мы сберегли
Славу родной земли.
В битвах жестоких мы на Востоке,
Сотни дорог прошли.

Но и в бою,
В дальнем чужом краю,
Припоминаем в светлой печали
Родину-мать свою.

Далека ах, далека
В этот миг от огонька.
В ночи хмурые из Маньчжурии
Уплывают к ней облака.

В темный простор,
Мимо ночных озер,
Легче, чем птицы, выше границы
Выше сибирских гор.

Покидая край угрюмый,
Летят за нами в радостный пусть
Все наши самые светлые думы,
Наша любовь и грусть.

Меркнет костер,
Сопки покрыл туман.
Легкие звуки старого вальса
Тихо ведет баян.

Автор вальса «На сопках Маньчжурии», русский армейский дирижер Илья Алексеевич Шатров (1879— 1952), родился 1 апреля 1879 года в семье мещанина (по другим данным - купца) города Землянека Воронежской губернии. Рос он в семье многочисленной, дружной и музыкально одаренной. С детских лет мальчик впитывал бесхитростные народные мотивы и играл на различных народных инструментах. Профессиональным музыкантом стала его двоюродная сестра Елена Михайловна Фафинова-Шатрова, певшая на сцене ГАБТ СССР (1936—1949), а затем воспитывавшая вокалистов в Доме культуры имени И.В.Курчатова.

После смерти отца в 1893 г. мать поступила на работу в Землянскую богадельню, а Илью определили через местного уездного воинского начальника воспитанником взвода трубачей в Гродненский гусарский полк в Варшаве. До этого Шатров окончил четырехклассное начальное и трехклассное уездное училища. Молодой военный музыкант быстро освоил игру на барабане, а затем и на духовых инструментах. В 1895 году по ходатайству командира полка его приняли в Варшавский музыкальный институт, который окончил в 1900 г. со званием военного капельмейстера. Существует мнение, что И. А. Шатров окончил институт в 1903 г. Текст выпускного аттестата, датированного 13 сентября 1900 г. и подписанного директором и членами педагогического совета, доказывает ошибочность этой версии. Окончив институт, Илья Шатров вернулся в родной Землянск, где оставался до 1903 г. В марте 1903 г. его назначили капельмейстером 214-го Мокшанского резервного батальона. В штат батальона Шатров был зачислен капельмейстером без классного чина.


Небольшой экскурс в историю. В полках и отдельных батальонах российской армии до революции существовали музыкантские команды, иногда значительные – до 50-60 солдат и унтер-офицеров. Начальниками команд, как правило, были полковые адъютанты (офицеры), а капельмейстерами (дирижерами) – военные чиновники, которые имели соответствующие статские классные чины. В обязанности капельмейстера входило обучение полковых музыкантов, барабанщиков и горнистов, дирижирование оркестром. Кроме капельмейстера в полку служили и другие чиновники: врачи, казначей, делопроизводитель, квартирмистр. Они носили обмундирование офицерского образца, но с отличными от офицерских знаками различия, шитьем, нашивками, галунами и т.п. Чиновники, не имеющие классных чинов, носили обмундирование без погон, шитья и галунов, а саблю без темляка.

К началу русско-японской войны по объявлении мобилизации 1 июня 1904 г. Мокшанский батальон развернулся в полевые пехотные полки - 214-й Мокшанский (54-й дивизии) и 282-й Черноярский (71-й дивизии). В 214-м Мокшанском полку числилось: 6 штаб-офицеров, 43 обер-офицера, 404 унтер-офицера, 3548 рядовых, 11 конных ординарцев и 61 музыкант.
Летом 1904 г. завершилось комплектование частей, а 30 июня в Златоуст прибыл император Николай II в сопровождении наследника престола великого князя Михаила и многочисленной свиты. Оркестр под руководством капельмейстера Ильи Шатрова играл на параде перед государем. Николай II напутствовал воинов и благословил полки на ратные подвиги в боях с японцами на сопках Маньчжурии.
4 июля 1904 г. Златоуст торжественно проводил Мокшанский полк на войну. Около месяца ехали мокшанцы по Транссибирской магистрали до Маньчжурии. 31 июля они прибыли в Мукден. Полк занял позиции на левом фланге русской армии - под Ляояном на Далинском перевале, - который успешно оборонял во время ляоянских боев. Позже воины с Урала участвовали в сентябрьских сражениях на реке Шахэ.Видимо капельмейстер Шатров проявил в них не только музыкальную одаренность, так как уже в конце лета 1904 года за «отлично усердную службу при военной обстановке» был награжден серебряной медалью «За усердие» для ношения на Анненской ленте.

Мукденское сражение в феврале 1905 г. прославило имя Мокшанского полка.
18 февраля полк вступил в сражение с атакующими силами японской армии. Они не позволили японцам окружить русские войска и прикрывали отступление армии. Итог войны для 214-го Мокшанского полка оказался печальным: он потерял убитыми и ранеными 2339 человек -свыше половины личного состава, полк принял свой последний бой под Мукденом. Мокшанцы одиннадцать суток не выходили из боев, удерживая свои позиции. На двенадцатый день японцы окружили полк. Силы оборонявшихся были на исходе, заканчивались боеприпасы. В этот критический момент в тылу у русских заиграл полковой оркестр, которым дирижировал капельмейстер Илья Алексеевич Шатров. Сменяли друг друга марши. Музыка придавала солдатам силы. В последнюю атаку командир полка полковник Петр Побыванец поднял солдат под развернутым знаменем под звуки марша. Впереди полкового оркестра, дирижируя саблей, шел капельмейстер Шатров. Значительно поредевший полк пробился из окружения, вынеся погибшего в штыковой атаке командира. Мужество военных музыкантов оценили по достоинству. За героизм в боях воины-мокшанцы были представлены к наградам и знакам отличия: нагрудным - для офицеров, для нижних чинов - на головные уборы с надписью "За отличие в русско-японской войне 1904-1905 гг.". Семеро музыкантов полкового оркестра награждены знаками Военного ордена, а оркестр получил высоко ценившиеся в русской армии Георгиевские серебряные трубы. Не остался неотмеченным и военный капельмейстер. Боевые заслуги Ильи Алексеевича Шатрова также были отмечены. Приказом командующего 1-й Маньчжурской армии от 2 апреля 1905 г. "за отлично-усердную службу при военной обстановке" его наградили серебряной медалью с надписью "За усердие" для ношения на груди на Анненской ленте. 24 октября того же года капельмейстер Илья Шатров удостоен серебряной медали "За отлично-усердную службу и особые труды", однако это было нарушением правил награждения: дважды вручена одна и та же медаль. Поэтому новым приказом капельмейстеру Мокшанского полка последнюю серебряную медаль заменили на золотую. Вскоре И. А. Шатров получил первый чин по табели о рангах - коллежского регистратора(соответствовал чину прапорщик), - и мог претендовать на орден. 20 января 1906 г. последовал приказ: "Капельмейстера 214-го Мокшанского полка Илью Шатрова взамен пожалованной… золотой медали с надписью "За усердие" для ношения на груди на Станиславской ленте… награждаю за разновременные отличия против японцев орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами". Таким образом, он стал вторым капельмейстером в русской армии, удостоенным столь высокой награды.

В сентябре 1905 г. война с Японией завершилась. Мокшанский полк еще восемь месяцев находился в Маньчжурии. В мае 1906 г. Илью Шатрова демобилизовали в Златоуст. Война оставила глубокий след в его душе. Он был впечатлен и потрясен страданиями, гибелью товарищей. Летом 1906 года в г.Златоусте Шатров создал первую редакцию своего вальса. Он приобрел пианино и занимался музицированием, сочинением военной музыки и музыкальной лирики. Был вхож в местный музыкальный кружок, который собирался на квартире священника привокзальной церкви, большого любителя музыки Лавра Фенелонова. Об этом позже поведала Евгения Чертополохова, которая была одной из первых, слышавших вальс «На сопках Маньчжурии» в авторском исполнении. Шатров посвятил вальс своим погибшим друзьям и создал первую версию "На сопках Маньчжурии", название которой было "Мокшанский полк на сопках Маньчжурии". Неизвестно, где была написана музыка. Очевидно, что это не одномоментный процесс. Идея нового произведения зародилась у И. А. Шатрова на фронте, а первая редакция вальса появилась летом 1906 г., когда капельмейстер находился в Златоусте. В сентябре того же года его полк перевели в Самару. Здесь произошло знакомство капельмейстера с педагогом и композитором Оскаром Филипповичем Кнаубом (1866-1920). Он помог И. А. Шатрову завершить работу над вальсом, а затем издать ноты. В Самаре в 1907 г. появилось первое нотное издание вальса "На сопках Маньчжурии".
Вскоре этот вальс стал известен не только в России, но и за ее пределами. В пору написания вальса Илье Алексеевичу Шатрову было 27 лет.

В Самаре и состоялось первое исполнение вальса полковым оркестром. Это произошло в саду городской усадьбы (Струковском саду). Однако самарская публика вальса не приняла - провинциалы молча разошлись, не утруждая себя аплодисментами.

29 апреля 1908 года газета "Городской вестник" по этому поводу писала: "В Струковском саду с 24 апреля играет оркестр квартирующего в Самаре мокшанского полка, под управлением капельмейстера Шатрова, который по-видимому задался целью устранить из играемых оркестром музыкальных произведений бравурных пьес, с непременным участием громыхающего турецкого барабана и трескотней медных тарелок. Публика, приученная к бравурному строю всевозможных попурри, молча встретила игру оркестра, хотя разыгрываемые пьесы были разработаны довольно солидно и добросовестно."

Однако уже через год вальс был тепло оценен и принят публикой: тиражи нот (а с 1910 года и граммофонных пластинок) значительно превзошли тиражи других модных вальсов. Популярность его была чрезвычайно высока. Только за первые три года после написания вальс переиздавался 82 раза. Граммофонные пластинки с написанной Шатровым музыкой выпускались огромными тиражами. За границей этот вальс даже назвали «национальным русским вальсом». До революции было создано значительное количество вариантов текста вальса, но признание получили стихи, написанные писателем и поэтом Степаном Гавриловичем Петровым, больше известным под псевдонимом Скиталец:

Тихо вокруг, сопки покрыты мглой,

Вот из-за туч блеснула луна,

Могилы хранят покой.

Белеют кресты – это герои спят.

Прошлого тени кружат давно,

О жертвах боёв твердят.

Тихо вокруг, ветер туман унёс,

На сопках Маньчжурии воины спят

И русских не слышат слёз.

Плачет, плачет мать родная,

Плачет молодая жена,

Плачут все, как один человек,

Злой рок и судьбу кляня!…

Пусть гаолян вам навевает сны,

Спите герои русской земли,

Отчизны родные сыны.

Вы пали за Русь, погибли вы за Отчизну,

Поверьте, мы за вас отомстим

И справим кровавую тризну.

Некоторые издания вальса сопровождались авторскими ремарками к музыкальным фразам: «Грустно» или «Разговор осиротелых женщин», «Разговор солдат». А за ремарку «Гнев солдат» кавалера ордена Станислава вызывали в полицейский участок.

Благодаря помощи О.Кнауба Шатров выпускает свой второй вальс — «Дачные грезы», тема которого была навеяна автору его увлечением семнадцатилетней девушкой Александрой Шихобаловой. К 1911 года тираж этого вальса был успешно распродан.

И вальс «На сопках Маньчжурии», отразивший настроения тяжелого военного времени, и «Дачные грезы», продолжавшие традиции русского бытового вальса и воплощавшие мирную идиллическую картину, уступали, быть может, модным в те времена вальсам О. Кнауба в техническом мастерстве, «гладкости» формы. Но, в отличие от вальсов Кнауба, вальсам Шатрова была свойственна ярко народная характерная мелодика. Это и делало их приметными, запоминающимися.

1910 год стал драматическим для капельмейстера. Мокшанский полк был расформирован. Умерла любимая. Рушились одна за другой романтические надежды на будущее. Все это сказалось в сочинении И. Шатрова «Осень настала» (опубликован 1911 г.) на слова Я.Пригожего.

Шумный успех первых сочинений показал начинающему композитору, что у популярности есть и оборотная, менее приятная, сторона. Ему пришлось столкнуться с тем, что в наши дни принято называть "пиратством" в отношении его интеллектуальной собственности. Случилась и попытка привлечь И.Шатрова к суду. 18 декабря 1910 года газета "Голос Самары" отреагировала на это событие издевательским фельетончиком, подписанным псевдонимом "Игла". Надо сказать, что подлинную фамилию его автора (иногда это бывает возможно по псевдониму) установить до настоящего времени не удалось. Текс фельетона приводится без ремарок:

Маленький фельетон "Благодарю, не ожидал!"

То было давно...
Вскоре по окончании русско-японской войны.
Летом я часто ходил в Струковский сад и наслаждался там дивными чарующими звуками нового вальса.
Дирижировал оркестром сам автор.
- "На сопках Маньчжурии"
Этот вальс стал популярнейшим в городе, а имя автора его, г.Шатрова, не сходило с уст досужего обывателя.
- Сколько чувства! - говорили взрослые.
- Так может писать только тот, кто сам изведал все ужасы военного похода, кто осязал, так сказать, трагическия для русского народа сопки.
- Ах, душка, г.Шатров! Какой талант, какая проникновенность!
Бывало слышишь возгласы увлекающихся гимназисток.
И автор великолепного вальса не знал отбоя от поклонников его таланта.
Всегда веселым, бодрым жизнерадостным видели его в Самаре.
С тех пор многое изменилось в судьбе маэстро...
И вы поймете мое разочарование, будете "огорошены", когда преподнесу вам нижеследующую заметку, позаимствованную мною из житомирской газеты "Волынь":

"В Москву выехал капельмейстер казанского кавалерийского полка С.В.Григорьев для восстановления своих авторских прав на популярный вальс - "На сопках Маньчжурии". Плагиатором является некий г.Шатров, привлеченный г.Григорьевым к уголовной ответственности. Дело находится в зачаточной стадии у судебного следователя".
- ?!
Благодарю, не ожидал!
И так, возникает, если заметка эта верна, спор о "вальсе".
Вальс наш - или не наш!


Что же бросается в глаза при прочтении этого пасквиля? В первую очередь то, что и сам фельетон и заметка в житомирской газете носили явно заказной, провокационный в отношении И.Шатрова характер. Форма изложения приведенных данных, пафос, которым все это преподносилось говорит о том, что его автор (авторы) ставил своей целью любой ценой деморализовать композитора, ударить его по самым больным местам, не задумываясь о нравственной стороне вопроса. Фактическая же часть, занимающая примерно одну восьмую часть всего текста, более чем спорна. Во первых, указывается что дело находится в "зачаточной" стадии, то есть ни о какой собранной доказательной базе в отношении И.Шатрова речи вестись не может. В этой связи режет слух вдумчивого читателя фраза "плагиатором является некий г.Шатров"... А как же пресловутая презумпция невиновности, согласно которой только суд, в ходе слушания, может признать человека виновным в чем-либо?

Во-вторых, самое интересное - для восстановления своих авторских прав Григорьев выезжает в Москву. А почему, собственно, в Москву? Почему нельзя восстановить справедливость в Казанском, Житомирском, Самарском или еще каком-нибудь суде, который находится значительно ближе к заявителю?

Однако, Илья Алексеевич Шатров, тот самый человек, "кто сам изведал все ужасы военного похода" был не из пугливых. Очевидно, люди пытавшиеся клеветать на него, посягнули на то, что оставалось для композитора самым святым - его светлая память о погибших боевых товарищах. И за нее он готов был воевать до конца.

Судебный процесс по делу И.Шатрова, в контексте разгоревшейся в то время борьбы за соблюдение авторских прав звукозаписывающими фирмами, вошел в историю грамзаписи как переломный процесс, который положил начало тому, что граммофонные фирмы стали на деле считаться с интересами авторов музыкальных произведений. Имеются все основания полагать, что в действительности, господин Григорьев был не более, чем подставной фигурой, роль которой сводилась к тому, чтобы устранить И.Шатрова со сцены действий, как заинтересованное лицо. В самом деле, если окажется, что Шатров не автор, то он и не может иметь никаких прав, следовательно предмет судебного разбирательства автоматически утрачивает смысл. Иск, очевидно, Григорьева был встречным, поэтому тот и отправился в Москву, где в 1910 году уже рассматривались многие дела о правах на авторство, в том числе и иски самого Шатрова. Понимая юридическую несостоятельность встречного обвинения, его разработчики рассчитывали больше на внешний эффект, на кривотолки обывателей, это была, своего рода, психическая атака.

Безнаказанность производителей граммофонных пластинок была обусловлена отсутствием в России закона об авторском праве. В свете этого иски авторов судами не удовлетворялись. Их податели не имели даже права на моральное удовлетворение, не говоря уже о материальной компенсации. Закон об авторском праве был принят 20 марта 1911 года. И почти сразу газета "Волжское слово" № 1254 за 1911 год публикует маленькую заметку: "Автор вальса "На сопках Маньчжурии", г. Шатров возбудил иски против граммофонных фирм и музыкальных издателей, изготовлявших пластинки и ноты этого вальса без разрешения автора, вопреки закона об авторском праве". Суть этой заметки заключалось в ее последней фразе. После всего изложенного становится также очевидно, что победа в судебных делах, фигуранты которых не гнушались клеветы и подлогов, являлась для И.Шатрова делом чести.


После Октябрьской революции Илья Алексеевич вступил в Красную Армию, служил в военных оркестрах во многих городах. В общей сложности он участвовал в четырех войнах. В Гражданскую он был капельмейстером красной кавалерийской бригады. Примерно с 20-х годов по 1935 он служил в Павлоградском гарнизоне. В 1935-1938 гг. Шатров руководил оркестром Тамбовского кавалерийского училища, затем уволился в запас и с 1938 г. до Великой Отечественной войны работал в Тамбове. В годы войны капельмейстер руководил оркестром танкового полка гвардейской механизированной дивизии. И вновь музыка И. А. Шатрова звучала на фронте и звала солдат на подвиги.
Новый пик популярности вальса пришелся на годы Великой Отечественной войны, когда его исполнял Иван Козловский и включали в свои репертуары многие фронтовые концертные бригады.
За участие в Великой Отечественной войне Илья Алексеевич был награжден орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу" и "За боевую доблесть.

В 1945 г. появилось последнее произведение композитора - "Голубая ночь над Порт-Артуром", в котором использовал мелодию «Дачных грез», но оно не получило известности.
С 1947 г. Илья Шатров руководил военным оркестром 100-го полка 31-й гвардейской механизированной дивизии в Закавказском военном округе. Здесь ему присвоили звание майора. Начальник штаба полка в представлении отмечал: "На практической работе показал себя добросовестным, честным, исполнительным и энергичным офицером… Музыкальный взвод, находящийся в подчинении тов. Шатрова в ряде лет, по своей сыгранности и культуре исполнения репертуаров имеет ведущее место… Являясь автором вальса "На сопках Маньчжурии", владеет заслуженным авторитетом не только среди военнослужащих, а и всего народа Советского Союза" (май 1951). Знаменитый музыкант был уже стар, поэтому в 1951 г. он вернулся в Тамбов, где до конца жизни преподавал в Тамбовском суворовском училище. Композитор и создатель "русского национального вальса" скончался 2 мая 1952 г. и похоронен на тамбовском Воздвиженском кладбище. Над могилой - плита из белого мрамора с надписью золотом: "Гвардии майор, композитор Илья Алексеевич Шатров. Творец вальса "На сопках Маньчжурии". Установлены мемориальные доски на здании нынешнего Тамбовского военного авиационно-инженерного института, на домике, в котором жил Илья Шатров.

И так, вальс облетел весь мир. По своей популярности вальс «На сопках Маньчжурии» долгое время практически не имел себе равных, за границей его даже называли «русским национальным вальсом», а соперничать с ним могли только «Амурские волны», автор которых Макс Авелевич Кюсс, как и Шатров, полковым капельмейстером прошел японскую войну. В России же имя его автора начали потихоньку забывать. Сначала из названия вальса исчезло посвящение Мокшанскому полку. Осталось просто «На сопках Маньчжурии». Потом исчезло и имя автора. На советских пластинках писали, что вальс стал просто «старинным».