Грешница. Глава 2. Эсфирь (часть2).

- Вот цель нашего путешествия, - сказал Измаил, указав на горы. - Видишь седловину между одной большой и другой, поменьше, горой? Седловина - вход в ущелье, за которым расположилась наша Община. Там уже Наур-хан нас не достанет. Община имеет своих защитников, они дежурят у входа в ущелье и совершают разъезды по пустыне, чтобы обнаружить заранее врагов, если такие появятся. Дозорные Общины денно и нощно наблюдают за равниной, но эта же равнина - самое опасное для нас место. Люди Наур-хана, возможно, подстерегают нас здесь у последней границы. На всякий случай, - добавил он, - я попытаюсь просигналить дозорным о нашем приближении. Сделать это лучше всего оттуда, - и он указал на одинокий утес, который высунулся, как загнутый зуб, из земли. - Его прозвали Зубом Дракона, который якобы обитает под землей... Я заберусь на вершину его и просигналю. Кстати, у этого утеса мы сделаем привал, подкрепимся последний раз, напьемся и остатки воды отдадим Шамо.


Так они и сделали. С вершины, привязав белый шарф к концу копья, он стал размахивать им, делая круговые движения. С краткими остановками он это проделал несколько раз. Спустившись с утеса, перед тем как расположиться на обед, Измаил последний раз окинул взором равнину и вдруг воскликнул:


- Беда! Нас заметили не те, кому мы сигналили, - и он указал рукою на группу едва различимых вдали всадников, внезапно появившихся слева и скачущих по открытой равнине прямо на них. - Это люди Наур-хана, - мрачно сказал Измаил. И немного помолчав, добавил: - Их четверо, а нас двое. Сестра! Что ты предпочитаешь: быть рабыней Наур-хана или биться насмерть за свободу? Что касается меня, я буду сражаться.


- Лучше смерть, чем неволя, - с неожиданной для себя самой смелостью произнесла Эсфирь и добавила: - Но я не умею сражаться, и у меня нет оружия.


- Сражаться может каждый, если он не трус, а оружие будет, - ответил Измаил и стал спешно расседлывать ослика. Из кучи, нацепленной на последнего, он извлек щит, короткий меч и остро отточенный длинный нож. Его-то он и протянул Эсфири со словами:


- Вот твое оружие. Всадники получили приказ взять нас живыми, мертвой ты не годишься Наур-хану в постели, а за меня он рассчитывает получить горсть золота на невольничьем рынке. Нападающие будут набрасывать на нас арканы; твоя задача, Эсфирь, - ловить их в воздухе, а если им удастся набросить - рассекай их ножом. Мы встанем рядом, плотно спиной к утесу, он защитит нас сзади... А с теми, кто будет впереди, справлюсь сам. Главное - не бойся! Кто боится - уже побежден. Визжи, кричи и ругайся... бросай песок в глаза нападающим... Кидай в них камни, а сейчас давай собирать их побольше - каждый пригодится... Не держи нож на вытянутой руке, а делай короткие, молниеносные выпады вперед, стараясь коснуться всадника, ткнуть в бок лошади или полоснуть им по морде. Неправы те, кто говорят, что лучше быть живой собакой, чем мертвым львом. Такие люди влачат жалкое существование и никогда не познают радость борьбы и победы.


- Какой замечательный у него конь, - восхищенно прошептал Измаил, - я постараюсь убить всадника, чтобы завладеть его скакуном, - добавил он со спокойной решимостью. - Веселей, сестра! Голову выше! Игра начинается, следи за арканами!


Пока он это говорил, странная перемена происходила в душе Эсфири. Прежняя - робкая, покорно шедшая на смерть по приговору бездушных судей - отошла в сторону и куда-то исчезла. Вместо нее как бы из тьмы веков встала другая - древняя спутница охотника и воина мужчины, рядом с ним сражающаяся со зверьми и людьми за право жить, любить и радоваться жизни. Та, первая, древняя женщина-подруга знала самозабвенную ярость, не признающую никакого страха. Эсфирь выпрямилась, переложила нож в левую руку, а правой подняла с земли увесистый булыжник. Измаил поднял меч и взял пику наперевес. К этому времени всадники были уже совсем близко, и в воздухе засвистели первые арканы, но ни один не достиг цели. Двое, угрожая пиками, атаковали Измаила, остальные по-прежнему орудовали арканами, которые Эсфирь сбивала на лету. Одному нанесла удар ножом по морде коня, внезапно очутившегося в ее непосредственной близости. Ярость, о присутствии которой она даже не подозревала, вскипала огненной волной и придавала силы и ловкость ее рукам, которыми она швыряла камни в лицо врага.


Один из запущенных ею "снарядов" был особенно удачен - всадник на миг выпустил повод из рук и схватился за щеку свою, она же воспользовалась этой секундой, подскочила и пырнула ножом в брюхо коня. Последний совершил еще несколько скачков, споткнулся и рухнул вместе с всадником на землю.


Тем временем Измаил ловко отбивал щитом направленные на него удары и успел ранить предводителя в плечо. Неизвестно чем кончился бы бой, если бы не наступила внезапная перемена. Предводитель что-то крикнул, и нападение вдруг прекратилось. Затем последовала еще команда, и все нападающие повернули своих коней и стали быстро удаляться.


- Сестра! - радостно крикнул Измаил. - Совершилось чудо! Они бегут! Но почему? А... вот и разгадка, - сказал он, указав рукою в сторону гор, откуда несся десяток вооруженных всадников.


- Это наши! - воскликнул юноша.-Сестренка!- снова обернулся к Эсфири.
- Ты была восхитительна! Ты дралась, как дикая кошка, - он нагнулся, обхватил ее руками, приподнял и снова опустил на землю, как игрушку.


Эсфирь стояла в каком-то оцепенении и молчала после всего происшедшего, казавшегося ей мгновением страшного сна.


Скакавшие с гор всадники быстро приближались. Впереди них скакал высокий широкоплечий воин с веселой улыбкой. Круто остановив перед самым утесом коня, он крикнул:


- Привет брату Измаилу и сестре, имени которой не знаю!


- Привет, Габриэль! - ответил тот и добавил: - Сестру зовут Эсфирь.


Габриэль взглянул на убитого коня с некоторым сожалением и произнес:


- Я, кажется, опоздал к началу игры, прости. Никто из вас не ранен?


- Нет, но кто заметил наши сигналы?


- Разве ты сигналил? Никто их не видел.


- А как вы узнали, что нуждаемся в помощи?


- Нас послала матушка Зара. Кто были нападающие?


- Люди Наур-хана.


- Понятно, мы их догоним, у нас свежие кони, а вы идите, вас ждут в Общине, - и прощально махнув рукой, он помчался со своим отрядом вслед удаляющимся всадникам.


Измаил, указав на убитую лошадь, сказал Эсфири:


- Вот лежит убитый конь, по праву войны он и все, что на нем, принадлежит тебе. Забирай свое имущество, посмотри, как богато оправлены в серебро уздечка и седло!
- На что они мне? Забирай их себе.


- Сестра! Поистине, это царский подарок. Спасибо, считай, что теперь я твой должник, а нож, который я тебе дал, оставь себе, чтобы защищать свою честь. Все наши женщины носят оружие, и насилие у нас карается смертью.


Он снял седло с расшитым чепраком и стал перевьючивать осла. Затем они двинулись в путь ко входу в ущелье между двумя горами. По пути Измаил в кратких выражениях посвящал Эсфирь в жизнь Общины, куда они направлялись.


Габриэль со своим отрядом будет преследовать людей Наур-хана и уничтожит их или возьмет в плен. Община богата, обладает тучными стадами скота, богатыми закромами зерна, что возбуждает зависть и алчность окружающих кочевых племен. Нередки их набеги на Общину. Из-за этого Община должна содержать собственное войско. Не прощает нападения на своих членов, где бы они ни происходили. Это сдерживает кочевников, и поэтому Габриэль будет беспощаден к нападающим. В Общину принимают только тех, за кого поручаются двое из ее членов, но зато вновь поступивший пользуется полным доверием и любовью общинников и никто не задает новоприбывшему никаких вопросов. Прошлое каждого как бы остается за рубежом Общины и предоставлено разметанию ветром пустыни. Общиной управляет Совет старейшин, который решает все хозяйственные дела, но, когда возникают затруднения, а также вопросы, касающиеся духовного развития членов Общины, обращаются к матушке Заре, авторитет которой чрезвычайно высок...


- А кто поручится за меня? - робко спросила Эсфирь.


- Имя Учителя Иисуса настолько высоко в Общине, что, кроме Него, другого поручителя не потребуется. Кроме того, ты направлена непосредственно к матушке Заре, которая и решит, каково будет твое дальнейшее пребывание, но к матушке Заре мы пойдем только завтра утром, а сейчас я отведу тебя к своей матери, где ты и отдохнешь от тягостей пути.


Солнце клонилось к вечеру, когда они подошли ко входу в узкое ущелье, за которым внезапно открылась уходящая вдаль овальная долина. Она суживалась и наконец превратилась в узкое ущелье в противоположном конце, стиснутая двумя рядами гор. На дне ее виднелось изогнутое серпом узкое озеро, у горных подножий зеленели возделанные поля. Черными точками казалось разбредшееся стадо. Большое селение, почти город, расположилось на правом берегу озера совсем близко, и дорога, по которой спускались наши путники, превратилась в начало улицы с каменными и глинобитными домиками по обе стороны. Улица вела к виднеющимся на изрядном расстоянии руинам какого-то древнего храма. По словам Измаила, на этом месте раньше существовал большой город, когда-то подвергнувшийся долгой осаде и разрушению, но сейчас от этой долины, от зеленеющих полей, тихих домиков в окружении садов веяло миром, спокойствием и тихой радостью. После зноя пустыни, воя шакалов по ночам и опасностей, грозящих от Наур-хана, долина показалась Эсфири уголком рая.


Вдруг из ворот двора, к которому они еще не подошли, выбежала огромная собака и большими прыжками помчалась навстречу нашим спутникам. Измаил приостановил осла, а собака, подбежав к нему, стала на задние лапы, а передние положила ему на плечи и с тихим повизгиванием лизала лицо Измаила. Измаил гладил и похлопывал ее по спине, приговаривая: "Соскучился! Соскучился по мне, мой песик!" Потом собака подозрительно обнюхала Эсфирь и мелкой трусцой побежала рядом.


Измаил круто свернул в сторону к воротам, на которых виднелась какая-то надпись. Он пояснил Эсфири, что надпись гласит: "Мир входящему" и что это дом его матери. Вдруг ворота, словно по волшебству, распахнулись, и только тогда Эсфирь увидела мальчика. Он широко улыбался и кричал:


- Я увидел тебя, как только ты начал спускаться в долину и предупредил маму.


Осел, испустив крик, вбежал во двор и устремился под привычный ему навес.


В дверях дома стояла старая женщина.


- Моя мать! - сказал Измаил и подвел к ней Эсфирь.
Мать молча обняла сына и вопросительно уставилась на Эсфирь.


- Учитель Иисус послал нам новую сестру, - сказал Измаил. - Завтра я
поведу ее к матушке Заре, а сегодня приюти ее, - и тихо добавил, - она
так много перестрадала.


Мать Измаила поцеловала Эсфирь и провела в прохладную комнату. Молодая девушка, как впоследствии оказалось, сестра Измаила, принесла глиняный таз с водой и помыла ноги Эсфири. Она же поднесла глиняную чашку с прохладной родниковой водой к запекшимся от зноя губам Эсфири.


Затем после краткого отдыха ее пригласили к столу. Сыр, фрукты, горячие лепешки, какие-то жареные овощи... Появился Измаил, и они приступили к ужину.