История с продолжением - 1

Это была странная женщина. Она не ходила, а ездила в кресле-каталке, которая бывает у инвалидов. На нее был наброшен грязный неопрятный халат. Он был небрежно запахнут и было видно голое тело старухи с сухими, болтающимися, как пустые мешочки из-под крупы, грудями. Но она казалось, вовсе не замечала, что это у нее все видят. Народу было много, все они выстроились в два ряда, и она, как по коридору, проезжала мимо них. Останавливалась перед кем-нибудь и говорила ему все, что думает о нем и его поступках, при этом глядела прямо в глаза. А глаза у нее были особенные.
Они были огромные, черные и молодые. На ее худом изможденном лице они были единственным живым местом, все остальное как бы отсутствовало или, если точнее, не замечалось. Люди как загипнотизированные смотрели ей в глаза и отвечали только одну правду. По их лицам было видно, что они боятся ее, но никто из них не осмеливается уйти отсюда. Так она ехала, говорила и неумолимо приближалась к ней, к Анастасии. Голос женщины был громкий и резкий, как крик птицы. Анастасия совсем не хотела с ней разговаривать. Она оглянулась, ища выхода, но потом передумала: «Нет, пусть лучше сейчас она скажет мне все, и я начну всю жизнь сначала, и буду жить по-другому, лучше, чем до сих пор».
Женщина подъехала, мельком взглянула на нее и мимолетом бросила: «Подожди, ты меня проводишь», - и отправилась дальше. «Но почему? Может быть, я вовсе не хочу ее провожать! О чем я с ней буду говорить, с этой ненормальной юродивой?» Очень скоро все разошлись, и они остались вдвоем, вернее, втроем, возле юродивой все время крутился какой-то невзрачный человечек. Анастасия даже лица его никак не могла увидеть, он был горбат и все суетился, поправлял женщине ноги, халат, помогал поворачиваться на каталке и все что-то лопотал себе под нос, по-видимому, спрашивал ее, не хочет ли она есть или пить, куда они сейчас поедут, зачем она оставила эту красивую женщину здесь, неужели она не видит, что напугала ее своими словами. Юродивая восседала на каталке, как на троне, и резко оборвала его лепет: «Я сама знаю, зачем!»
- Пошли со мной! – обратилась она к Анастасии, - Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Не думай, что ты совсем безгрешна, и мне нечего было тебе сказать. Ты ничуть не хуже и не лучше других, но кое-что тебя отличает. Я это сразу заметила. Тебе не нужно ничего рассказывать, ты и так все, или почти все про себя знаешь и слишком много про это думаешь. Тебе надо помочь, но я не знаю как. Это со мной впервые. Ты меня озадачила.
Анастасия шла сзади и везла юродивую, горбуна рядом не было, он куда-то исчез. «Она права, я слишком много копаюсь в себе. Но что же делать, не могу же я сама себе отрезать голову и ни о чем не думать?»
Юродивая усмехнулась.
- Это совершенно не обязательно, - она повернулась к ней лицом и заглянула в глаза. – Сейчас ты проснешься и первое твое желание будет умереть, но это не выход. Запомни простой житейский совет: «Все, что ни делается, все к лучшему…»
Она открыла глаза, и в ушах ее эхом раздавались слова юродивой. Она все вспомнила, и ей захотелось умереть или вновь вернуться к юродивой, с ней страшно, но все-таки не так, как в жизни.
Она лежала на куче с углем в подвале какого-то дома. Платье было измазано в саже, подол и верх рукава порваны. «Как же я в таком виде пойду на станцию? А где моя сумка? Куда же я ее дела? Он, по-видимому, напоил меня чем-то. Как я здесь оказалась? Ничего не помню. А почему он меня не убил? Я ведь узнаю его из тысячи! Неужели он ничего не боится?»
Она села на уголь, обхватила голову руками и заплакала, сначала тихо заскулила, как побитая собака, а затем все громче и громче с завываниями: «За что! За что он меня так!» Сама себя заводя этими словами, дошла до истерики, встала на колени и стала биться головой об угольную кучу и кричать: «Ненавижу-у-у-у!» После этого ее вытошнило. И в это время, когда все нутро ее, казалось, хотело вылезти наружу и вывернуть ее наизнанку, она поскользнулась на куске угля и чьи-то руки подхватили ее за плечи сзади. Она вздрогнула, она узнала их! Это был он! Она схватила первый попавшийся кусок в руку и, развернувшись, ударила его по голове. Откуда только сила взялась? Он пошатнулся и упал навзничь, раскидав руки в разные стороны. Лицо его было вымазано черной сажей и красной кровью. Он не шевелился.
- Господи! Что же я наделала! А вдруг это не он?
Она сразу успокоилась, и только икота напоминала о ее недавней истерике. Она подбежала к нему и вытерла рукой лицо. Он…