Брызги шампанского.

Томочка выходила замуж.
По этому случаю, естественно, устроили девишник. Собрались все подруги и не очень, чтоб по привычке поперемывать мужикам косточки и оторваться по полной. Натащили всяких вкусностей, несмотря на то, что Томуська наготовили как на завтрашнюю свадьбу. Приглашенный тамада подготовил целую программу, чтоб, значит, девушки не скучали.
В общем, чин-чинарём!
Родители, как положено, "ушли в театр". Что там делать до утра - а именно так и составлялась программа мероприятия - мало кого из гостей интересовало. Перед уходом мама принесла засиженую мухами бутылку шампанскогои с пафосом сказала.
- Нам эту бутылку подарили на свадьбе. Мы её трепетно хранили. Теперь, я думаю, подходящий повод её вскрыть!
И ушла. Пока рассмотрели платье, фату, перчатки и остальное интересное для свадьбы (а рассматривать было чего), уже проголодались.
И вот, начало праздника! Все расселись за столом, и, в отсутствие тамады (вышел на балкон покурить по причине затянувшегося ожидания), решили выпить за своё, девичье.
Желающих открыть подареную мамой бутылку было много, но в этой неравной борьбе победило шампанское!
Надо сказать, что Томочке было, ни много, ни мало, двадцать два года. Учитывая то, что Томуськина мама долго не могла забеременеть, бутылке, по моим подсчётам было лет, этак 25!
Естественно, пробку намертво всосала внутрь! Помочь не смог даже прибежавший на шум тамада, и это его настолько расстроило, что он ушёл курить дальше.

Положение спасла девушка, незнамо с кем пришедшая на праздник. О ней было известно только то, что родители наградили её чудесным именем Эвридика, и она занималась вольной борьбой. Возможно, её родители обладали хорошим чувством юмора, возможно, её мама не была уверена в законности претензий на отцовство её папы, но Эвридика, несмотря на хилую комплекцию родителей (по словам кого-то из гостей), уродилась женщиной шикарной. Росту в ней было 190, не меньше! При взгляде на неё в голове возникало забытое и немодное слово "фундаментальный". Это тот случай, когда размер одежды уже не имеет значение.

Так вот, стоило Эвридике только легка поддеть пробку, как та с грохотом вылетела, и не куда-нибудь, а в дверцу огромного зеркального шкафа - купе, откуда вполне удачно отрикошетила в скулу невесты. Тома охнула и заверещала, схватившись за быстро заплывающий глаз.
Очевидно, физика Эвридике давалась, в отличие от физкультуры, плохо, потому как о явлении отдачи она не знала.
После вылета пробки бутылка тоже вылетела из мощных рук спортсменки, и, отлетев к стене, стала крутиться, фонтанируя пенистой струёй нежного кораллово-розового цвета.
В других обстоятельствах это могло бы показаться красивым, но на пути струи как-то случайно оказался любовно приготовленый для завтрашнего торжества наряд невесты.
Вернувшийся с моциона тамада, услышав выстрел и душераздирающий визг невесты, тут же упал на пол, заврыв голову руками, сшибая по дороге консольный столик со стоящим на нём раритетным бронзовым подсвешником.
Подсвешник с сытым чавканьем врубился в панорамную балконную дверь. Дверь тонко сказала: -Дзы-ы-ынь! и радостно осыпалась дождём мелких радужных осколков.

Вернувшиеся на утро родители тут же были проинформированы соседскими бабушками, что девишник удался. По крайней мере, крики, стук и топот из Томочкиной квартиры раздавались до самого утра. Тамада попросил прибавку за экстремальные условия работы. Томочкина скула, благодаря крему с бадягой и хорошей тональной основе, была практически в нормальном состоянии; платье сияло первозданной белизной, комната -чистотой и порядком, а балконный проём был завешен одеялом. Подружки невесты даже успели съездить домой и переодеться к торжеству.

Когда под домом раздались протяжные гудки свадебного кортежа и в дверях кватиры появились жених со свидетелем, все присутствующие с облегчением захохотали.

Их лица были поцарапаны, у жениха левая рука в гипсе, а у свидетеля - забинтована голова и заплывший глаз.
Видно, мальчишник тоже удался!