О рассказе «Матёрая сука», автор с псевдонимом «Мафия»

Господа, после того, как я обещала критику человека, который умеет это делать, то бишь, критиковать, некоторые авторы (не скажу, что их очень много) попросились "на рецензию". Но тогда я не говорила, кто будет рецензировать работы, и вообще, устроила тайну большую.
Теперь тайна раскрыта, писатель, который обещал помочь нашему сайту с литературной критикой - Александр Андреевич Ольшанский - писатель, критик, публицист и просто интересный человек. Наша Нимфа Kalipso2409 уже пообщалась с ним, так что приглашаю прочитать интервью Александра Андреевича на Диване у Калипсо.

Теперь по поводу самих рецензий. Понятно, что рецензии на произведения всех наших авторов, Александр Андреевич написать не может. Пока есть рецензия на рассказ Мафии "Матерая сука".
Вот эту рецензию я и привожу (с разрешения Александра Андреевича) ниже.

После его прочтения мне вспомнился великолепный, самый антибуржуазный рассказ Ив.Бунина «Господин из Сан-Франциско». Прежде всего, пара нанятых якобы молодых влюбленных, которым надлежало танцевать на корабле с красноречивым названием «Атлантида» и «давно наскучило… притворно мучиться своей блаженной мукой под бесстыдно-грустную музыку».

Распространенное заблуждение – отождествлять героя литературного произведения и его автора. Особенно, если повествование ведется от первого лица. В рассказе «Матёрая сука», а он может показаться исповедальным, чувствуется отстранение автора от своей героини, но на маленький зазор, позволяющий чуть-чуть дистанцироваться от гламурной журналистки Вероны и смотреть на нее как бы со стороны. И вдруг концовка по поводу грядущего триумфа героини и прошлого, которое лакеем осталось у входа…

И начинаешь думать после такого завершающего аккорда, что зазор почудился. Но потом приходишь к выводу: нет, тут не зазор, а самостоятельная и убедительная авторская позиция. А концовка - авторское лукавство, не исключено, что и женское коварство, желание вызвать у читателя несогласие, побудить его задуматься о будущем героини.

Содержание рассказа вопиет о трагедии современной женщины. В юности, как она считает, была щенком лабрадора – «добродушная, активная и неугомонная». Получала щелчки по носу, скулила, и теперь задумывается: «В какой момент щенок стал матёрой сукой?» Иными словами, жертвой не общества потребления, потому что такового у нас нет, а сугубо отечественного потреблятства. Писательнице, а она с полным основанием заслуживает называться так, на нескольких страничках удалось создать талантливое произведение о сути гламурного образа жизни – явления нового на постсоветском пространстве и ставшего как бы манящим идеалом для падких на блескучий стеклярус девиц.

Словам тесно, а мыслям просторно – расхожее требование к настоящей прозе. В этом рассказе именно так. Что из себя представляет героиня по имени Верона? Никакая не Вера, а Верона, по ассоциации имя напоминает слово «ворона», отнюдь не белую, а серийно серую. Она – потребительница, причем в агрессивной степени. Не исключено, что по своей сути она – ответная реакция на превращение в так называемом «рыночном» обществе женщины в товар. Верона хищнически самоутверждается, любит большие приключения в погоне за кайфом. Всё она изведала, для большего кайфа советует «перечеркнуть всё на пике» – приучить, влюбить в себя и отвергнуть. Просмотр гламурного журнала порождает у нее желание переспать с каким-нибудь молодым мальчиком.

Но она уже немолода, призывает на помощь Эдичку, гения красоты, как с иронией его характеризует. Начинается макияж, который, если вдуматься, на самом деле превращается в предпродажную подготовку. Да, все эта бесконечная реклама чудодейственных средств для придания соблазнительности, сохранения молодости и красоты – предпродажная подготовка. Всемирный бизнес с оборотами в сотни миллиардов долларов. Женская красота – чудо, дар Создателя, но нынче она не самодостаточна, как того заслуживает, порождающая здоровое самочувствие прекрасного пола, обожание и любовь окружающих, прежде всего, мужчин, а всего лишь товар. Такой же, как и рекламируемые химические средства, как правило, сомнительного качества. Сама прелестница, приведенная с их помощью в привлекательный вид в мире, где все и всё продается и покупается, также товар. При этом прелестница за всё расплачивается не только деньгами, но и судьбой. Ради добывания денег приходится также нередко продаваться…

Обновив макияж, наша хищница идет в ночной клуб, где на нее обращает внимание юный озабоченный, но получает отлуп, поскольку на горизонте появляется более сильный самец. Который оказывается старым знакомым и типом, испортившим ей настроение. Верона возвращается домой, поскольку не любит людей из прошлого. Но неожиданно приходит сильный самец и грубо овладевает ею. Она вспоминает, что когда она была щенком лабрадора, то мечтала, чтобы ее изнасиловали. «Чудесное приключение, бодрит!» - делает она вывод, а ведь ее грубо, по-животному, взяли в употребление – даже без акта купли-продажи. Тут крайняя степень моральной невзыскательности героини.

А ведь Верона не ровня по образованию двум юным девицам-потреблюшкам, которые пытались в клубе закадрить иностранца и к которым она испытывала чувство, «близкое к отвращению». Она – успешная гламурная журналистка, стало быть, плодящая таких же, как сама. Зло, порождающее зло? Не поэтому ли рассказ называется «Матёрая сука»?

Роль вип-персоны, мелкая месть ночному насильнику – всего лишь утешение уязвленного самолюбия, крошечная победа на фоне судьбоносного поражения. Ничего общего с огромной победой человеческого духа в поражении в единоборстве старика с огромной рыбой в знаменитой повести Э.Хэмингуэя «Старик и море». В нашем случае поражение собственноручное.

«Теперь я порой искренне завидую девочкам, которые улыбаются просто так – жизни» - это приговор героини самой себе, печальное и необратимое следствие гламурного образа жизни, точнее, жизнеупотребления. Она по-настоящему не любила и не была любима. Не исполнила своего главного предназначения – быть матерью, познать счастье и горечь материнства. Не триумф у нее впереди, а одинокая старость, обида на весь белый свет, наркотический кайф, пригоршня снотворного в итоге или ожидание естественного финала в доме престарелых…

Конечно, есть в рассказе шероховатости: «что ж» пишется пока раздельно, в обороте «кто бы ни был…» не следует употреблять частицу «не», а в «прикидывала, что лучше одеть» все-таки желательно писать «надеть». Хотелось бы, чтобы писательница, не изменяя лаконичной манере письма, добавила необходимые акценты и не очень опасалась проявить авторскую позицию. Ведь рассказ, если не ошибаюсь, адресован главным образом «щенкам лабрадора», а им не лишне многое в этой жизни растолковывать.

Есть все основания поздравить автора с большой творческой удачей. Один из признаков настоящей удачи – принадлежность произведения к контексту большой литературы. Пусть оно пока соединяется тонкой ниточкой с нею, но здесь главное то, что соединяется. В данном случае с упомянутым рассказом Ивана Алексеевича Бунина. «Матёрая сука», по-моему мнению, является как бы скромным, но самостоятельным продолжением бунинского шедевра. Так и кажется, что судно с названием «Атлантида» не поглотили пучины прошлого века, оно причалило к постсоветским берегам. «Грешно-скромная, хорошенькая девушка с опущенными ресницами» из нанятой влюбленной пары перестала притворяться и превратилась в гламурную хищницу Верону. И сам господин из Сан-Франциско, исторический мертвец, вдруг воскрес в трюме «Атлантиды» и в образе беса наживы Мамоны и принялся соблазнять на просторах постсоветья наивные девичьи души. Не ведающие о женской чести и достоинстве, о том, что женщина – не товар, мечтающий стать валютной проституткой или удачно выскочить замуж за иностранца или соотечественника-миллионера, а хранительница культуры, духовности, добра, любви и человеколюбия. Она не хищница, а созидательница, Мать народа.
Поэтому не устаю повторять: хотите уничтожить народ – развратите его женщин. К прискорбию, если прибегнуть к выражению В.Шукшина, «народ к разврату готов». Но не весь же был готов! И уже начался процесс отвращения от развращения в среде тех, кто хватанул «культурки» и «цивилизации» в борделях всего мира, в сексуальном рабстве, изведал повседневного или гламурного убожества в родных пенатах. Убедительное свидетельство тому – рассказ «Матёрая сука». Не боюсь обвинений в захваливании или преувеличении достоинств, ибо такие произведения – своего рода ласточки, предвещающие приход новой весны.

Александр Ольшанский