Невесты для дауна

Все было в точности как на проспекте фирмы. Ажурный деревянный дом у подножия горы. Слева рыжий прозрачный лес, справа быстрая горная река.
За рекой небольшой уральский поселок Яшма. Я подошел к дому. На вывеске белой вязью красивая надпись: «Школа-пансионат». Значит мне сюда.
Полгода назад, когда меня забрали в армию, мою девушку родители отправили в этот пансионат. В 10-класс. Ее последнее письмо я перечитал, наверное, тысячу раз. Ничего необычного в нем не было. И в конце, как во всех других: «Люблю, целую, жду!!!». И следом, как ледяной душ. Родители написали, что Светлана тяжело заболела. Учиться в обычной школе не может. Врачи посоветовали продолжить обучение в спецшколе. Они выбрали этот дорогой пансионат в Яшме, где девочке будет хорошо.
Адреса пансионата я не нашел. Два письма, отправленные наугад, вернулись обратно. И вот уже перед окончанием службы, по моей просьбе, Вовчик, мой друган, выкопал в Интернете проспект фирмы, открывшей уже несколько подобных школ-пансионатов. Там были пансионаты для даунов, с отставанием в развитии, с физическими недостатками. Пансионат в Яшме рекламировался как школа для детей с психическими отклонениями. Моя Светка - шиза? Никогда не поверю. И на дембель, не заезжая домой, я направился в эту самую Яшму.

Встретила меня в холле сама управляющая пансионатом, серьезная дама, похожая на учителку. Критически оглядела мой военный дембельский наряд.
Я молча протянул ей две фотографии. На одной - Света год назад. На обороте - ее дарственная надпись. На второй - мы с ней на пляже. Дама кивнула и повела в кабинет на первом этаже.
Зачем-то закрыла дверь на ключ и зашторила окно. Так в полутьме мы и разговаривали.

-Лидия Ивановна Рыжова. Я временно заведую пансионатом,- она нервно поправила черные роговые очки.
-Пекарский Игорь. Света моя невеста.
-Так вы не знаете о телеграмме?
-Какой? Нет.
-Очень сожалею. А почему вы приехали?
-Отслужил. Хочу Свету забрать и жениться.
-Это невозможно.
-Почему?
-Еще неделю назад мы послали родителям телеграмму, что Светлана убежала из пансионата. Ждем их со дня на день. Да, молодой человек, такое бывает. Наши пациенты психически больны и их поступки непредсказуемы. За последние полгода убежали восемь наших учениц. И не самых худших.
-В смысле успеваемости? Или здоровья?
-Девушек, молодой человек, в первую очередь надо оценивать по красоте и фигуре.

Странное суждение для учителки. Какое ей до красоты дело? Ее дело, по-моему, учить. А врачей лечить. Это я буду красоту оценивать. Сам.

-Как пропала Светлана? Ее хоть ищут?
-Как и все. Вылезла в окно и убежала в лес. У нас тут тайга на сотни километров. Как искать? Заявление в милицию написали и все. Не пойду же я
сама ее по всей тайге аукать? У меня кроме нее еще пятьдесят душ. Можете вы полазить по буреломам. Никто вам не запрещает.
-А где заведующая пансионатом?
-Ингурская? Уже год, как пропала. Пошла в тайгу за грибочками и сгинула. Так и не нашли.

Что-то много людей у них безвестно пропадает.
Эта очковая змея нравилась мне все меньше и меньше. А если правду сказать - совсем не нравилась. Чего это она девушек, как «души» считает? И все время меня в тайгу гонит. И тут мне в голову пришла интересная мысль.

-А можно дневник Светланы посмотреть?
-Вы не верите, что она у нас училась?
-Просто хочется узнать ее оценки.

Дама скривила губы. Встала и открыла дверь шкафа. На правой дверце внутри была надпись: »Запасные» и висела большая связка ключей.
Последняя запись в дневнике была за пятнадцатое сентября. А сегодня уже тридцатое.

-А эта, Ингурская, на нее тоже есть заявление на розыск?
-Нет, родственники не захотели писать заявление. Попросили меня ее заменить.
-А родственники - кто?
-Из живых осталась только племянница. Мила. Но и та болеет сейчас.
-А адресок ее можно?
-Да зачем адресок? Она здесь, в пансионате учится. У нее шизофрения.
-Можно с ней поговорить?
-Если только в присутствии меня и санитара.
-Хорошо.

Она позвонила по внутреннему телефону. За дверями нас ждал бугай со смирительной рубашкой через руку.
Коридор был мрачноват. Открытая дверь в классную комнату. Я заглянул. Класс, как класс. Светлый, уютный. Столы, классная доска. Дальше по боковому коридору множество мелких комнат. Все с глазками. Я заглянул в один. На меня смотрел любопытный глаз.

В комнате Милы было тесновато. Обычная девичья спаленка. Все в розовых рюшечках и бантиках. Кровать делила комнату пополам. Мила сидела на стуле у окна. Она встала.

-Мила Ингурская.
-Игорь Пекарский. Мила, вы знали Светлану, мою девушку?

Мила показала мне на кресло рядом с ней. Заведующая с санитаром стояли напротив. Приятная, милая девушка. Очень похожая на куклу Барби. Такая же белокурая и голубоглазая. Как я заметил, все ученицы носили одинаковую форму. Белые юбочки и блузки-матроски.

Никаких психических отклонений я у Милы не заметил. В конце разговора я обратил внимание, что она мелкими движениями пальцев поднимает подол юбки. С моей стороны. На ее бедре было несколько огромных кровоподтеков с зелеными ободками. Перехватив мой взгляд, она опустила край юбочки.
Я узнал все, что хотел. И даже больше.

Я ушел. Но решил вернуться. Ночью. Снял койку у одинокой бабки на околице Яшмы. Лежа после вкусного бабкиного борща на диване, размышлял.
Мысли в голову лезли нехорошие.

Самое первое, я не верил, что у Светки психические отклонения. Да, она постоянно конфликтовала с родителями. Но по делу.

Убежать в тайгу? Да ни за что! Как-то гуляли с ней по парку, так она держалась за меня двумя руками. В парке одни птички поют. А в тайге - звери. Да ее туда на аркане не затянешь. Если побежит - только к людям. Если ее в Яшме не видели, значит, она из пансионата не выходила. Но спросить надо. Я пошел к своей бабке.

-Насчет пансиону? Темное место, сынок. Это ж была придумка нашей учителки. Рыжовой. У нее сынок недоумок. Вот она для дурачков и предложила школу открыть.
-А кому предложила?
-Директорше бывшей. Которая потом, сразу после открытия, в лесу пропала. А Рыжова теперь заместо нее. Там и живет со своим сыночком-придурком в пансионе. На всем готовом.

Вот это новости. Так пансионат же для девушек! Надо обязательно найти этого сыночка. Я еле дождался, когда стемнеет.

Вытащил из вещмешка кеды, юнгу и фонарик на светодиодах. Поменял сапоги на кеды. Юнга - это ненецкий нож из клыков моржа. Когда его сжимаешь - из концов выскакивают металлические клинки. Очень острые. Страшное оружие, если уметь им пользоваться. А внешне - безобидный брусок из кости.

Окно заведующей я запомнил. Возле него росла молодая березка. Света в окне не было. Я полез по сучьям. Юнгой срезал замазку на стекле. Осторожно вынул и, держа вертикально, бросил вниз. Стекло беззвучно вошло в мягкую клумбу.
Ключи были на месте. Пошел сразу вправо. Левый коридор с девичьими спальнями меня не интересовал. Поворот и железная решетка с замком. Не пансионат, а тюрьма какая-то.
В коридоре несколько дверей. По названиям я понял, что это комнаты преподавателей. За двумя слышался храп. Мужики. В конце коридора еще одна железная дверь. За ней - вырубленный в скале проход. Довольно широкий. Несколько вырубленных гротов с правой стороны. Гроты закрыты железными дверьми. За первой слышался могучий, просто звериный храп.
Я заглянул в глазок. На полу грота лежали два толстых соломенных матраса. На одном храпел огромный голый мужик. На втором сидела девушка в форме ученицы. Лицо в синяках, блузка и юбка изодраны в клочья. Она невидящими глазами смотрела в сторону двери.
Ну, вот, кажется, и сыночек-придурок нашелся. Теперь все понятно. Не учениц набирала его мамаша, а красивых куколок для забавы любимому сыночку-недоумку! Поигрался - выбросил. Ну, задавит нечаянно или придушит, сломает несколько своих игрушек. Так их еще вон сколько! Мало, мама еще наберет! Сынок маму забавляет, а мама - сынка! Маме ведь интересно смотреть, как сынуля с живыми куколками играет!

Я пошел к следующей двери. За ней слышалось сдержанное рычание и поскуливание. Не медведь, и не лев. Скулить умеют только собаки. Тут ясно.

Я пошел дальше. Деревянная трухлявая дверца. Просто нажал плечом. Да это склеп! Посреди на возвышении стоял открытый гроб.
В изголовье один венок. «Дорогой тетушке от племянницы Милы». Вот и настоящая заведующая нашлась. Которая грибочки искала. Да в склеп угодила. Теперь понятно, кто ее сюда упрятал. А с виду такая миленькая, наивная девчушка. А сама тетку грохнула и с придурком в подвале забавляется. Вон он какие ей синячища на бедрах наставил. Пойдем дальше.

Еще одна железная дверь.
За ней слышалось легкое поскребывание . Еще одна собака? Не похоже. Положил фонарик, чтобы он светил на дверь. В правую руку взял юнгу. А левой начал подбирать ключи.

Третий подошел. Открывшаяся дверь перекрыла луч фонаря. На меня падало что-то белое. Я выкинул вперед правую руку. И промахнулся. Сел на корточки и нащупал фонарик. Посветил. На меня упала еще одна ученица. Это она стояла за дверью и скреблась. Я взял ее за руку. Слава богу, пульс есть.

Я посветил в лицо. Света! Светочка! Девочка моя! Это был первый раз в моей жизни, когда я благодарил бога за то, что промахнулся.

Она дышала, но была без сознания. Надо дать ей воды. Я слышал ее шум в конце коридора. Коридор заканчивался гранитным козырьком над рекой. Я набрал полную пилотку воды и пошел назад. И вдруг услышал скрип.

Спиной ко мне у двери с собакой стояла белокурая куколка и открывала ее.
Я поднял луч фонаря. Куколка Барби, Мила? Но это была не радость узнавания, а горечь разочарования. Она, стоя ко мне спиной, продолжала открывать дверь. И спряталась за ней.

То, что я увидел дальше, заморозило не только мои ноги, но и мысли. Из двери выскочила черная полутораметровая немецкая овчарка с раскрытой красной слюнявой пастью.

Она неслась на меня. Юнга! Черт, я оставил ее в камере Светланы!
А камера впереди!
Мы неслись навстречу друг другу. Я уже ясно видел красные горящие глаза овчарки и летящие брызги слюны. И она прыгнула. Этого я и ждал. Головой вниз бросился к стене.
Акелла промахнулся! Я только услышал щелкнувшую над ухом пасть. Поздно. Я рванул на себя дверь и тут же захлопнул ее. Схватил юнгу.

Овчарка прыгнула второй раз. Я услышал грохот удара и яростный визг. Выглянул в глазок. Собака яростно крутилась на месте. Левый глаз у нее болтался. Она выбила его о торчащую ручки двери. Щелкнула челюсть и глаз исчез. Собака издала рык бешенства и боли и понеслась по коридору назад. К своей двери.

Я выглянул в проход. Собака неслась к нашей куколке Барби. Та заметалась в дверях. Потянула на себя тяжелую створку. Но поздно. Овчарка в прыжке буквально смела ее внутрь помещения. Раздался отчаянный крик.

Я подошел к открытой двери. Возле порога валялись шляпка и белокурый парик. Озверевшая от боли собака с жадностью рвала кишки из живота самозванной заведующей. Это была она. Прости, милая Мила, что я так плохо о тебе думал!

-Убей, убей ее! - умоляющий хрип меня не расстрогал. Весь угол собачьей камеры был завален человеческими костями. А твои внутренности, убийца, даже в реку не надо сбрасывать. Вон как голодная овчарка их уплетает.

Теперь понятно, куда выбрасывались сломанные игрушки! Да тут у нее безотходное производство налажено! И такая участь ожидала мою девочку?

Когда я шел к выходу со Светланой на руках, овчарка обгрызала лицо заведующей. Ну, что можно сказать? Только пожелать приятного аппетита.

Сынок-полудурок храпел пуще прежнего. Я выпустил на волю бедную истерзанную девушку. Снова закрыл камеру. Пусть с ним разбираются другие.

Девушка еле шла, держась за мою руку. Я понес Светлану на выход из скального прохода.

Закрыл на ключ дверь в наполненный хрустом костей коридор.

Сзади осталась темнота и мерзость подземелья.

Впереди меня ждала светлая новая жизнь.