Поганка в брюках

В комнату вошла женщина с огромным револьвером «Магнум». Так рекомендуют начинать детективные рассказы. А если не детективные? А если все это было на самом деле?

Да, было, но немного не так. Женщина не вошла, а въехала. И не в дверь, а сквозь нее. И не с пистолетом, а на «БМВ».

Рука с ложкой гречневой каши застыла у меня на полпути. А то, что проглотил, тоже остановилось. И тоже на полпути.

Капот машины смялся. Из щелей поднимался веселенький парок.
Снизу текло что-то голубенькое. Дама с трудом открыла дверь.

Я встал. С ложкой. В одних трусах и валенках.

- Мадам, разрешите представиться. Чумнов. Игорь Олегович. Чем обязан Вашему визиту? Извините, что в неглиже. Не ждал-с…

Дама, не глядя на меня, обошла машину и подергала искореженный капот.

-Понастроят тут домов, проехать бедной женщине негде!

Ага. Это в мой адрес. Но… Моя заимка - единственное строение на двадцать километров в округе. И дорога к заимке - единственная. Не удивительно, что машина попала точно по адресу. Но я понял, что оправдания не прокатят. По шикарному брючному костюму дамы. От этого, от Кутюр. То ли во Франции он живет, то ли в Англии. Не помню. Швей, говорят, классный. Фамилия странная. Имя не помню.

-Ты ложку то положи, чмо небритое, с дамой разговариваешь!

Очень верное замечание. И главное - вовремя. Я положил. И проглотил. Упало.
Насчет «небритое». Каюсь. Думал, пронесет. Не ждал я сегодня Нюрку-молочницу. Завтра ее очередь. Поэтому и не брился. Не пронесло.

-И что стоишь? Стул даме предложи.

Я смахнул с сиденья прилипшие крошки и снял со спинки не совсем свежие подштанники. А честно - совсем несвежие. С зимы ношу. Постарался пронести их подальше от нежного носика. Но носик все равно сморщился.

-Накинь на себя какие-нибудь штанцы, что ли. Только не те, что понес.

И на том спасибо. Я натянул трико, которое гладилось под бочкой с огурцами. Спортивная модель. Со стрелками. Если не поворачиваться спиной, вполне годное для беседы с дамой.

Я, как бывший директор бани, человек интеллигентный со всех сторон, с женщинами приучен говорить только в первой позиции - лицом к лицу. Это сейчас я лесником числюсь, а раньше… Очень был уважаемым человеком. Имел две персональные машины. Да. Газик и грузовик.

Сесть больше было не на что и я стоял. А что? В валенках тепло и мягко.
Дама достала сотовый.

-Мадам, извините, не знаю вашего отчества, у нас тут телефоны не работают. Вышка в районе. За 20 километров.

Она сплюнула на мой валенок и спрятала телефон. В брюки.

-Не стой. Машину давай ремонтируй. Я за тебя замуж не собираюсь! Тем более оставаться здесь на ночь, - ключи полетели к моим ногам.

Это понятно. Насчет свадьбы. У меня и денег-то нет на нее. Нюрка вон тоже каждое утро трындит: «Женись, а то рожу». Шантажирует, значит.

Я осмотрел мотор. Заделал дыру в радиаторе и долил водички. Завел мотор.

-Разверни машину к дороге передом, к лесу задом.

Что-то знакомое почудилось мне в этих словах. Я передал ей ключи от машины.

-Разрешите все же узнать причину вашего приезда?
-Скоро все узнаешь! - с угрозой промолвила мадам и укатила.

Вечером, глянув на печь, я вспомнил. Это же слова Бабы Яги из одноименной сказки! Ну и ну! То-то она так плохо с машиной управляется. В ступе-то с метлой сподручней ей будет!

Но красива, ведьма! Этого не отнимешь. За это им все и прощается. За красоту неписанную.

Поставил котелок с кашей в печь и прилег на лежанку. Никак я не мог понять, что занесло в глушь эту разодетую бабенку? На нашу красоту заповедную приехала полюбоваться? Так она даже из заимки не выходила.

А полюбоваться здесь было на что. Одни лани чего стоят. Так и просятся на картину. Потому и заповедник. А я здесь стерегу тишину и покой.

Утром первым делом побрился. Вдруг эта откутюрная с кем-нибудь заявится. Нагладил банкой стрелки на трико. Подштанники спустил в подпол. Пусть там постоят. Отдам потом Нюрке. Постирает к зиме.

Разогрел в печурке кашку гречневую вчерашнюю. С чайком навернул полкотелка. Вкус какой-то у нее прелый. Перестояла, наверное. Остаток выбросил Лайке. А чаек хорош. Прям бодрит. Я аж приплясывать начал. И так мне стало хорошо.

Вышел на крыльцо. Что за черт? А березка моя как хлестнет веткой по лицу! Аж упал. Вскакиваю. А дом-то качается. Землетрясение, значит. Отчего бы? А, понятно! От дуба. Вон он на меня надвигается, топочет. Не получится! Я выхватил из-под ступенек топор и начал ему руки-ветви обрубать. И тут появилась она. Огромная, страшная бабища. А в руках тащит белый пенек березовый. Прибить меня хочет! Не удастся! Я ей, как дубу сначала руки обрубил, а потом, чтоб не пугала меня воплями, и голову снес. Все. Я победил.

Очнулся я в камере. Холодно. В одних трусах и валенках. Как я тут оказался? Голова трещит.

А вскоре меня и на допрос повели. Следователю не поверил. Он сказал, что я убил топором Нюрку, когда она принесла мне молоко. Отрубил ей руки и голову.
Через месяц меня повезли на заимку на следственный эксперимент.

Там-то я все и понял. Когда увидел мадам с ее «БМВ». Рядом стоял пузатый, здоровенный мужик. Стройкой руководил. Муж, значит, ведьмин. По-нашему - ведьмак.
Следователь сказал, что брат его теперь егерем здесь. Быстро как все у них.

Заимку мою уже снесли. На ее месте вырыли огромный котлован. Дворец, видимо, строить будут. Явно не на курьих ножках. И на дорогу щебень завезли.

Все было продумано. Одинокий лесник. Балуется наркогрибочками. Перекушал. И помер.

Продумано, но не все. Сбился сценарий. Не стал я вечером кашку доедать. Оставил на утро. Но своего они все равно добились.
Нюрку вот только жалко. Ей-то за что?