Светлана и другие

Понравилось мне просматривать и перечитывать эту интересную работу Елены Владимировны Душечкиной (а надо сказать, что с Еленой Владимировной я лично знакома, за что благодарю наш Университет культуры и конференции на кафедре). Но если первую часть я читаю (или просматриваю) с упоением, черпая ранее незнакомую мне информацию (например, очень захотелось прочитать упомянутую поэму Востокова «Светлана и Мстислав»), то фактами, изложенными во второй части, я возмущаюсь. Но это возмущение к лучшему, потому что оно приводит не к кухонной брани, а к написанию своей статьи и приведению авторитетных доводов.
Вот какие факты, связанные с именем Светлана, рассматриваются в главах, относящихся к современной ситуации: «Вследствие постоянной тенденции к обновлению именника интерес к имени Светлана постепенно начинает спадать. Продержавшись на необычайной высоте более двух десятилетий, оно сдаёт свои позиции, оставаясь, впрочем, и в 1970-е г. Ещё очень распространённым. Высокая частотность этого имени неизбежно приводила к возникновению ощущения его банальности, «истрёпанности» и к утрате присущей ему поэтичности, которая столь остро чувствовалась в годы роста его популярности. Обилие девочек – Светлан вызывало раздражение у самих его носительниц». Я скажу: на вкус и цвет товарищей нет, но Светлана, на мой взгляд – не то имя, которое может потерять поэтичность. Кто-то скажет: «А как же ты говоришь, что любишь только необычные имена?» Это я действительно так говорила, имея в виду женские имена. К мужским именам я всегда относилась лояльнее, несмотря на какие-то предпочтения. Я отвечу: может, я не совсем точно выразилась, дело в том, что я не люблю православные женские имена (за редким исключением), люблю только католические и славянские. Светлана как раз славянское имя, за такие имена ратуют представители неоязычества. Эти товарищи призывают, чтобы в славянских странах должны быть славянские имена, потому что имя должно что-то обозначать, чего-то желать. Очень верно говорит на эту тему Озар Ворон в трактате «Три заметки об именах»: «Задумывался ли кто-нибудь над тем странным, в общем-то, местом, которое в нашем обществе и языке занимают имена людей? Не секрет, что имена в русском языке делятся на имена собственные и нарицательные, но личные, человеческие имена стоят совсем уж особняком… Когда-то имя что-то обозначало, чего-то желало, оберегало – выполняло множество предназначений. У современного имени одна роль – обозначать данного субъекта… Горстка сохранившихся в употреблении славянских имён – что-то около дюжины общим счётом – погоды не делают… Но ведь это положение ненормально! Веками в большинстве культур имя что-то значило, не просто обозначало человека, а говорило о каких-то его реальных или желательных качествах. Оно связывало человека с миром, а не отделяло от него. Славянин Волк, немец Вольф, индус Врика были связаны именами и с языком своего народа, и с окружающим миром, в котором водились их серые «тёзки», и с ценностями племени – ибо родители, называвшие так своих детей, желали им обретения каких-то качеств этого сильного, красивого, гордого и живучего хищника. Сейчас же имя вырывает человека из мира, ничего о нём не говоря… И когда философы 20 века горько задумываются о явлении полного (тотального, как они любят выражаться) отчуждения человеческой личности в современной культуре, то отчего бы не задуматься им о роли современных имён в создании этого отчуждения?»
Я не могу радикально поддержать эту идею (совсем отвергнуть заимствованные имена), но с тем, что нужно, чтобы имя несло смысл, я полностью согласна. Не могу отвергнуть заимствованные имена хотя бы потому, что давно у меня любимыми женскими именами стали упомянутые мной католические: Виолетта – как раз в связи с красивым значением: «фиалка», Диана (в честь героинь комедий Лопе де Вега, я себе взяла такой литературный псевдоним) и Жанна (в честь героини второго плана в романе Дюма «Графиня де Монсоро»). Для того, чтобы имя не звучало бессмыслицей, хорошо поинтересоваться по специальным словарям, что оно значит. А некоторые заимствованные имена понятны уже на слух в связи с тем, что в языке у нас встречаются латинские слова (таков приведённый случай с Виолеттой, потому что фиалки иногда называют «виола», или широко известно значение имени Марина – «морская», благодаря созвучному названию жанра живописи, а заодно стихам Цветаевой). Но славянские имена нам на слух понятны чаще всего, поэтому стоят того, чтобы их активно вводили в обиход. Так что, можно сказать, что я частично поддерживаю неоязычников. Это я всё к тому, что совершенно не понимаю того пренебрежения к Светам, которое наблюдалось в современных текстах, изложенных уважаемой Еленой Владимировной, где, как она пишет, «милая Светлана» оказалась почти полностью вытесненной вульгарной, необразованной и (чаще всего) сексуально озабоченной Светой/Светкой». Не знаю автора этой концепции, но решительно осуждаю и скажу, что это результат того, что у нас подход к именам далеко не такой осмысленный, какой должен быть (находятся, слава богу, люди, которые смотрят в корень, изучают происхождение имён). В современном обществе имя, как говорит Озар Ворон, превратилось в «бирку». Вот это и приводит к таким немысленным результатам, тогда как Светлана (и сокращённое Света) – это как раз то имя, которое несёт понятный для русского языка и хороший смысл: «светлая», «несущая свет». Хорошо будет, если так же, как прижилось после революции имя Светлана, приживутся, например, имена Милена и Радмила. Надо бы, чтобы сайты по славянской тематике появились в Интернете не только для тех, кто признаёт языческие божества, но и для широкого круга, пусть там будут просветительские статьи об именах. Затем пусть широким тиражом издаются книги по этим материалам, и пусть они печатаются в такой серии, чтобы были доступны всем.