"Титаник" по имени Красноярск. ч.3, гл.16.

На следующий вечер, и на позаследующий, и потом каждый вечер, Надежда опять встречалась с Ваней и снова попыталась его разговорить и расшевелить. Но парень был такой же, как всегда холодный, отстранённый, молчаливый. Он целовался нежно, умело, но не переходил в экстаз страсти, а отбросить первой все приличия девушка всё-таки стеснялась. О себе Иван говорил вяло, скупо. Зато такого слушателя, как он у Нади никогда не было. Он слушал с таким вниманием, с таким пониманием, что она могла часами без перерыва рассказывать о своей короткой жизни, о родителях, о немногочисленных друзьях, о романе с Димой и даже о том, каким подлецом оказался надёжный с виду, «правильный» Юрий Петрович.
 
Устав от своих рассказов, Надя снова расспрашивала Ваню о жизни вампиров, но тот по своему обыкновению отмалчивался или неохотно повторял всем известные, банальные вещи. И только когда Надя его совсем допекла вопросами, он сказал:
- Зачем тебе об этом слушать? Придёт время. Ты сама всё узнаешь. ПОЧУВСТВУЕШЬ!
 
Надя ни разу не видела, чтобы Ваня ел. Он лишь однажды выпил при ней несколько глотков минеральной воды. Как-то Надя принесла ему два пирожка с капустой, состряпанных Галиной Васильевной, но Иван от них брезгливо отказался:
- Я не ем. ЭТОГО!
- А, ну понятно! – сказала Надя и съела пирожки сама.
 
Впрочем, просто сидеть в тёмной тесной бане, трепаться и целоваться изредка с Ваней, ей вскоре наскучило. Однажды она сказала:
- Ваня, может, пойдём куда-нибудь, прогуляемся? Хочешь к гейзеру или в лес?
- Ладно. Если ты хочешь. Пойдём к заливу. У меня есть любимое место. Там обрыв. Скала. Видно вулкан. И там растёт … Да, пошли!
 
Они надели плащи и сапоги. Надя взяла Ивана за руку, и хотела было идти по дороге, но он увлёк её на тропинку за забором дачного посёлка вдоль речки Дресвянчик. Девушке было очень хорошо идти рядом с любимым, смотреть в профиль на его красивое, бледное лицо, ощущать своим плечом и бедром его стройное тело, пусть даже сквозь два плаща. Наде казалось, что она могла бы так идти долго, очень долго, пока не устанет. И тогда Ваня возьмёт её на руки, и она положит голову ему на грудь и … и это будет началом их совместного вечного счастья!
 
Но вот они прошли дачный посёлок и стали подниматься по пологому склону сопки. Потянулось заброшенное поле заросшее грязно-жёлтой прошлогодней травой. А когда среди травы стали попадаться кустики другой травы, высокой, с перистыми листьями, с шуршащими осыпающимися семенами, Иван выдернул свою руку из Надиных объятий, стал собирать эти семена и подносить к лицу. Он глубоко, с наслаждением втягивал в себя запах травы, затем слизнул семена с ладони и стал медленно жевать.
- Попробуй, - предложил он остановившейся в удивлении девушке.
- А … что это? Это – конопля? Ваня, ты что, наркоман?!
- Ха-ха-ха! Дурочка! Это такая вещь! Это улётная вещь! С ней я могу улетать!
 
Надежду наркотики никогда не интересовали. Она всегда твёрдо знала, что наркотики – это плохо, это яд, болезнь, деградация личности, смерть. Дима и его друзья относились к «наркошам» презрительно и даже брезгливо, считали их слабаками. Но Ваня – ведь он же ИНОЙ! Надя припомнила фильмы про вампиров, которыми увлекалась некоторое время. Да, кажется, они действительно принимали что-то. Таблетки там, уколы, снадобья …
 
Надя отломила от кустика веточку с зёрнами, пожевала их. Тьфу, гадость! Горькие, сухие, несмотря на дождь, да ещё, наверно, грязные! Она потихоньку, за спиной у Вани, сплюнула горькую зеленоватую кашицу. Парень тем временем дошёл до края поля.
- Смотри, как клёво! Такая высота, туман, внизу море, на другом берегу пылающий вулкан! Так бы взял и полетел к нему в самое жерло, в преисподнюю, к господину Вельзевулу Сауроновичу!
 
Иван встал на самом краю обрыва и развёл руки. Надя испугалась, как бы он не упал в море, раньше, чем взлетит, и схватила его за плащ.
- Ванечка, любимый, подожди! Я хочу с тобой! Возьми и меня! Я люблю тебя!
 
Парень обернулся к ней. Обхватил, крепко прижал. Приблизил своё лицо близко-близко и вдруг укусил её за губу, больно, до крови! Зрачки его глаз расширились до предела и впились в девушку, пронзая, кажется, саму душу.
- Не зови меня «любимый», - с надрывной хрипотцой сказал он. – Зови меня «смерть»! Я возьму тебя. Скоро. Всю. До последней капли. И ты будешь. Такая же, как я.
- Когда?! – воскликнула Надя, глотая кровь и слёзы. – Когда же, Ваня?
- В полнолуние, конечно. Жди. Сейчас у меня нет сил. Луна даст мне силы. И я возьму тебя. А сейчас – уходи!
 
И он с силой оттолкнул Надю. Она упала, но сразу поднялась. И подчиняясь приказу Вани, а более его глазам, девушка пошла домой. Шла и оглядывалась, не смея задержаться или вернуться, и втайне надеясь, что он позовёт, всё-таки, её. Но он стоял над обрывом, взглядом прогоняя Надежду и его плащ трепал свежий ветер. Черты лица Ивана вскоре скрыли струи дождя и туман, но над его головой зловещим нимбом светилось пылающее зарево вулкана Камала.
Надя отошла уже довольно далеко и, когда оглянулась в очередной раз, Вани над обрывом уже не было …