Томас

Новый год в руинах
 

Главный праздник года, в ожидании которого вся страна медленно, но верно начинает впадать в состояние, именуемое предвкушением праздника, а на деле оказывающимся банальной суетой, с первой же попытки приобрел у Томаса статус самого ненавистного дня в году. У каждой семьи с празднованием Нового Года связаны свои, дорогие сердцу традиции. Есть такая и у нас. Сколько я себя помню, празднование всегда начиналось в доме моей бабушки, которой посчастливилось родиться 31 декабря.
 

Таким образом, за несколько часов до наступления 1997 года, все наше семейство в своей обычной спешке заканчивало сборы к первому пункту назначения нашего празднования. Пес с тревогой в глазах наблюдал за нами. На мордахе его явно читался один единственный вопрос – «Куда это вы намылились на ночь глядя?». Взять Томаса с собой нам и в голову не приходило, поскольку до этого он не единожды оставался дома в гордом одиночестве и никаких проблем с этим у него не возникало. Парню к тому время уже исполнился год, по собачьим меркам он считался вполне взрослым, да и вел себя настолько образцово, что ни малейшее сомнение не поколебало нашу уверенность в том, что оставшись один, Томас спокойно будет дожидаться нашего возвращения.
 

Счастливые и довольные, мы не спеша шли домой, стараясь разглядеть за окнами, попадающихся по пути домов, радостно мигающие разноцветными огнями елочки, угадывая названия созвездий в чернеющем небе. Эти ночные прогулки, в конце которых, я знала, нас гарантированно ждало приветливо разлившееся тепло нашего уютного дома, терпкий аромат хвои и заранее приготовленные любимые блюда, всегда привносили в мое настроение нотки безрассудства, безудержной радости, давали ощущения единения со всеми теми, кто суетился в последних приготовлениях за манящими своей теплотой окнами. Даже столь восхваляемый бой курантов никогда не мог дать мне большей радости. В общем, в тот вечер, плавно переходящий в ночь, ничто не предвещало катастрофы… пока мы не переступили порог собственного дома.
 

В то время входных дверей у нас было три: одна вела в неотапливаемую, а потому всегда нежилую в зимний период, веранду, две другие собственно из этой самой веранды в сам дом. Одна из последних негласно считалась парадной, для гостей, сами же мы входили и выходили через другую дверь. Томас встретил нас у двери, отчаянно виляя хвостом и стараясь облизать каждого. Недостатком любвеобильности наш малыш никогда не страдал, однако вид у него был взволнованный, а пустая миска для воды и тяжелое дыхание нашего любимца ясно рассказали о том, что произошло в доме в наше отсутствие, а именно то, что любители запускать фейерверки не дотерпели до начала праздника и ужасно перепугали нашего Тома. И стоило нам сделать несколько шагов вглубь дома, как стало ясно, что последствия этого испуга нам придется устранять не один час. Выдранный клок обоев на стене являл собой жуткое зрелище, но не шел ни в какое сравнение с апофеозом собачьего негодования – разодранной в клочья обивкой парадной двери. Сама дверь выглядела так, словно кто-то слишком настойчиво пытался пройти сквозь нее, саму ее не открывая. Досталось и самому главному символу праздника, украшенной и установленной на самом почетном месте елкой. Она была принята за вдруг возникший посреди гостиной собачий туалет, и собственно говоря, использована по этому самому назначению.
 

Какой бы неприятной не была явившаяся нашему взору картина, нам не хватило жесткости устроить Томасу выволочку за учиненный беспорядок. Ведь, как бы там ни было, сделал он это не со зла, а добавлять к уже имеющимся собачьим переживаниям новые никому не хотелось.
Начиная с того памятного Нового Года, неприятные сюрпризы от Томаса стали постоянными спутниками этого праздника. Со временем мы научились относиться к ним философски. Чего стоил только тот год, когда я обнаружила незапертую дверь в свою комнату и перекопанную кровать, в которой Томас, по всей видимости, пытался укрыться от громких звуков фейерверка.
 

Конечно, кому-то может показаться, что чем терпеть подобное поведение, лучше было бы брать собаку с собой в гости. Эта перспектива обсуждалась у нас в доме каждый год, и каждый раз мы вынуждены были от нее отказываться, поскольку попав в чей-либо дом, Томас начинал суетливо обнюхивать каждый угол и с каждой попавшейся на пути вещью обращался точно так же как с нашей елкой. К тому же через пять минут, когда все в доме было уже изучено, он начинал звать нас домой. Так что от нахождения в чужом доме наш пес испытывал не меньший стресс, чем от злополучных фейерверков.