Геноцид наших детей

Против геноцида в законе об охране здоровья
Категория:
Государственно-правовое регулирование, законы и законопроекты
Регион:
Российская Федерация
Автор:
Черепанова С.А.
Курирует:
Организаций нет
№ 5167
Идет сбор подписей.
Помочь проекту
Описание
Документы (2)
Проголосовали (112/1)
Комментарии (
История (5)
103132, Москва, ул. Ильинка, д. 23
Президенту Российской Федерации
МЕДВЕДЕВУ Д.А.
 

103274, Москва, Краснопресненская наб., д.2
Председателю Правительства РФ
ПУТИНУ В.В.
 
103265, Москва, Охотный ряд, д.1
Председателю Государственной Думы РФ,
руководителю фракции «Единая Россия» ГРЫЗЛОВУ Б.В.
 
127994, ГСП-4, Москва, Рахмановский пер. д. 3
Министру здравоохранения и социального развития РФ
ГОЛИКОВОЙ Т.А.
 
КОПИЯ:
119034, Москва, Чистый пер., д.5
Его Святейшеству, Святейшему Патриарху
Московскому и всея Руси Кириллу
 
ЗАЯВЛЕНИЕ
В порядке непосредственного участия в управлении делами государства
(статей 3, 32 Конституции России)
 
На сентябрь 2011 года в Государственной Думе ФС РФ запланировано рассмотрение проекта федерального закона № 534829-5 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» во втором чтении. Реализуя своё конституционное право на непосредственное участие граждан в управлении делами государства (ст.32 конституции России), заявляю протест против принятия законопроекта в данной редакции:
 
Законопроект нарушает конституционные права граждан Российской Федерации на охрану здоровья и медицинскую помощь и ограничивает право на жизнь.
 
Право на жизнь (ст. 20 Конституции РФ) образует первооснову всех других прав и свобод, складывающихся в этой сфере. это фундаментальное право во-первых, как право личности, на свободу от любых незаконных посягательств на её жизнь как со стороны государства, так и со стороны частных лиц; во вторых, как право личности на свободное распоряжение своей жизнью. По-сути дела, все остальные права так или иначе объединяются вокруг этого стержневого права.
 
Такое право - как на охрану здоровья. В конституции России в ст. 21. Никто не может быть подвергнут пыткам, жестокому обращению, или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским и научным и другим опытам. Права и свободы человека и гражданина признаются в Конституции РФ наивысшей ценностью (ст. 17. п. 2). В ст. 56 п. 3 Конституция России четко фиксирует: «Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21Права и свободы человека и гражданина признаются в Конституции РФ наивысшей ценностью (ст. 17. п. 2 В ст. 56 п. 3 четко определено: «Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции Российской Федерации».
 
Легализуются следующие преступления:
- принудительные аборты и принудительная стерилизация отдельных категорий граждан;
- легализация детского донорства (торговля детскими органами);
- суррогатное материнство (безнравственное вынашивание детей на продажу);
- удержание в медицинских учреждениях новорожденных младенцев из семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации (изъятие детей у родителей за бедность вместо оказания помощи малоимущим семьям);
- информированное согласие несовершеннолетних с 15 лет на медицинское вмешательство (в том числе, аборт), осуществляемое без оповещения и учета мнения родителей или лиц, их заменяющих (инструмент разрушения института семьи в России и детского здоровья);
- запрет бесплатного пребывания родителей в стационарном медицинском учреждении вместе с больным малолетним ребенком;
- принуждение граждан давать согласие на медицинское вмешательство в отношении себя и своих детей при постановке на учёт в поликлинике под угрозой лишения права на медицинскую помощь.
 
Требую исключить вышеуказанные положения из текста законопроекта № 534829-5 как антиконституционные, антигуманные и безнравственные, направленные на уничтожение народов России.
 
Поддерживаю поправки к законопроекту, направленные на сокращение количества абортов, внесенные межведомственной рабочей группой с участием представителей Русской Православной Церкви.
 
Требую чтобы все вопросы связанные с ограничением права на жизнь человека с момента зачатия решались через суд с участием родственников.
Девочки наберите в поисковике Демократор 5167 и самая верхняя строка будет "Система электронной демократии.... откройте и проголосуйте за данное обращение. Что бы медики не убивали наших детей
 

 
КОММЕНТАРИЙ
CМЕРТЬ МОЗГА И ДЕТСКОЕ ДОНОРСТВО
Такой диагноз появился в 90-е годы и связан с принятием в нашей стране ФЗ "О Трансплантологии органов и тканей". К нему многие привыкли. Выросло уже новое поколение врачей, которые восприняли это как аксиому еще со студенческой скамьи. На основе закона о трансплантологии была выработана Инструкция о констатации смерти как смерти мозга.
 
"Подумаешь, ну и что?" - скажете вы. Но все дело в том, что когда медицина отказывается от традиционного диагноза смерти человека как смерти биологической, то есть, необратимой гибели человека с прекращением сердечно - сосудистой деятельности, дыхания и с появлением на теле ранних и поздних трупных изменений, а переходит на новый диагноз «смерть мозга», ситуация значительно усложняется. «Смерть мозга" констатировать совсем непросто, это вам скажет любой врач, знакомый с данной темой. А вот смерть биологическая "написана" Творцом на самом теле человека для того, чтобы кто-нибудь не перепутал и не похоронил ненароком раньше времени своего близкого. Не случайно, кстати, у многих народов до сих пор сохраняются традиции хоронить не сразу. В христианстве - на третий день.
 
Человеческая смерть - это точка отсчета, с которой начинается расставание души с телом и перехода в жизнь вечную. Святоотеческое Предание нам говорит, что сердце - это средоточие души. А говорить о смерти человека, пока его сердце работает и душа может в нем обитать, как - то слишком "смело" и преждевременно. Смерть - это сокровенная тайна, как и рождение. Творец - податель всего. Если по Его воле это происходит с человеком, то все в гармонии.
 
Констатация смерти человека как смерти мозга создает много проблем не только медикам, но и правозащитникам, поскольку после этого момента к человеку уже следует относиться не как к живому, а как к мертвому, к трупу. Казалось бы, какая разница, ведь больной уже умер?! Но все дело в том, что он жив, а умер, по словам медиков, только его мозг! Насколько и как достоверно это можно определить – большой вопрос, вызывающий много споров и опасений не только у врачей, но и у юристов и у общества.
Когда впервые законодательно (около 30 лет назад) пытались утвердить смерть мозга в качестве диагноза смерти человека, поднялась буря возмущения. А вдруг он оживет и «точка отсчета» еще не пройдена? Ведь есть много известных примеров, когда человек «оживал» через какое – то время. Зачем вводить еще одну констатацию смерти, когда есть такая надежная, как биологическая смерть, критериями которой являются все очевидные трупные изменения, человек не дышит, сердце не работает, начинается «трупное окоченение»?! Эти критерии столь очевидны, что их может поставить любой фельдшер и даже простой человек!
Нельзя не обратить внимание, что даже такие выдающиеся открытия, как изобретение, например, шприца и игл, или использование рентгеновского излучения, или открытия микробиологии и бактериологии и даже формирование «эры антибиотиков» не сопровождались созданием и принятием новых законодательных актов. Это свидетельствует о том, что выход трансплантации на уровень «физического» управления смертью человека является не узкоспециальным, частным медицинским вопросом, но серьезной социокультурной проблемой.
В чем заключается это «физическое» управление? Физиологии, философии и религии давно известно, что естественная смерть есть не мгновенный акт, а относительно длительный процесс. Биологическая смерть определяется как «состояние необратимой гибели организма» и традиционно исчисляется единством трех признаков: прекращени­ем сердечной деятельности (исчезновение пульса на крупных артериях, прекращением биоэлектрической активности сердца); прекращением дыхания; исчезновением всех функций центральной нервной системы. В 1959 году французские невропатологи Моллар и Гулон описали состояние запредельной комы, что было началом становления концепции «смерти мозга».
В течение 20 лет вопрос о тождестве понятий «биологическая смерть» и «смерть мозга» не стоял. Это четко зафиксировано в Большой Медицинской Энциклопедии: «Понятие «смерть мозга» не идентично понятию «биологическая смерть»… В 80-е годы под влиянием целей и задач трансплантологии начинается процесс сближения и идентификации этих понятий. Н. В. Тарабарко констатирует, что в 80-х годах «концепция смерти мозга как биологической смерти индивидуума» применительно к задачам трансплантации была законодательно закреплена во многих странах».
 
Эту же попытку мы видим и сейчас в новом законопроекте «Об охране здоровья».
 
Вполне закономерно, что в обществе возникает конкретная оценка подобного и весьма условного отождествления как «исключительно прагматической констатации конца жизни». Если общество принимает «прагматическую смерть мозга», то нет оснований не придерживаться аналогичной логики и при решении вопроса об искусственном поддержании умершего в его жизненных функциях до тех пор, пока его органы не станут необходимы, и лишь после «забора» или «изъятия» (опять же искусственно) обеспечить смерть, теперь уже биологическую. «Прагматический» исход трансплантации в значительной степени способствует формированию у медицины, наряду с традиционно здравоохранительной, новой функции — смертеобеспечения. А это, в свою очередь, равнозначно принципиальной переоценке отношения общества к медицине и здравоохранению, пациента к врачу, переосмыслению традиционного социального доверия к этической безупречности врачевания.
Диагноз смерти человека как смерти мозга опирается на множество клинических исследований, которые трактуются многими врачами неоднозначно и только в сочетании друг с другом. Инструментальные обследования, обещанные обществу, которое совсем не спешило принять эти «новшества», проводятся в редких случаях.
 
Не хочу быть голословной. Все можно найти в инструкции «О порядке констатации смерти мозга и мер по искусственному поддержанию жизни» или биологической смерти, как ее тоже иногда называют.
Биологическая смерть констатируется в основном при безуспешности реанимации в течение 30 минут, когда сердце «не запускается», отсутствуют попытки «спонтанного дыхания» и отсутствие рефлексов. Тогда наступает «необратимая» смерть.
С констатацией смерти мозга сердце работает, человек дышит, хотя и с помощью искусственной вентиляции легких, есть некоторые рефлексы. Но угасают рефлексы ствола и коры.
Золотым диагностическим стандартом «смерти мозга» является панангиография (церебральная ангиография 4-х магистральных сосудов головы: общие сонные и позвоночные артерии), проведенная дважды. Раньше ее планировалось проводить всем больным, которым выставляют диагноз смерти мозга. Поэтому речь шла о специализированных государственных клиниках, где должно проводиться данное исследование и где есть специализированная аппаратура, чтобы не выносить «смертного» приговора по данным только клинического обследования, а в случае травмы шейных позвонков и по данным ЭЭГ. Сейчас панангиографию делают только в том случае, когда хотят сократить время обследования пациента, что достаточно не безопасно для него.
Получается, что врач вынужден заниматься сбором не нужных больному доказательств, вместо того, чтобы заниматься проведением реанимационных мероприятий.
А кому нужны эти исследования , остается за кадром. А сам этот диагноз? В связи с чем он возник? Тут-то и начинается самое интересное.
 
В медицинских документах говорится, что в соответствии ФЗ «О трансплантологии» ст. 9: «Определения момента смерти. Органы и (или) ткани могут быть изъяты у трупа для трансплантации… на основе констатации необратимой гибели всего мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утвержденной федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно – правовому регулированию в сфере здравоохранения и социального развития. (См. Инструкцию по констатации смерти человека на основании смерти мозга, утвержденную приказом Минздрава РФ от 20 декабря 2001 г. № 460.) В диагностике смерти запрещается участие трансплантологов и членов их бригад, обеспечивающих работу донорской службы и оплачиваемых ею».
Вообще-то все было бы не так уж плохо, если бы с этой констатацией смерти как смерти человека не прекращались реанимационные мероприятия.
 
Некоторые скажут: ну и что, зачем оживлять того, у которого уже функции мозга уже не выполняют свою работу? Но смерть мозга при работающем сердце может развиваться в результате первичного и вторичного повреждения. С первичным (от непосредственной причины повреждения мозга) как – то проще: оно развивается вследствие резкого повышения внутричерепного давления и обусловленного им прекращения мозгового кровообращения (закрытая черепно-мозговая травма, инсульт, опухоли и т. д). А вот вторичное повреждение, носящее часто преходящий характер, от косвенных причин, связанных с повреждением в других органах и системах, но впоследствии приводящих уже к нарушению в работе мозга. от недостатка кислорода, в результате обменных нарушений, отравления токсическими веществами, алкоголем, наркотическими и лекарственными, носит обратимый характер. За такими больными нужен особый уход и хорошая диагностика с выяснением всех обстоятельств болезни и длительное время наблюдения часто до нескольких недель. Сам больной в коме, а родственникам сообщать нигде в законе не прописано.
 
Как говорит главный трансплантолог С. Готье в интервью «Московской правде», выставленном на сайте Минздравсоцразвития : «Мы не обязаны. В законах и инструкциях это не указано».
- Ну, подумаешь, поставили этот диагноз на основе этой инструкции, что плохого? - скажут некоторые из вас. Но ведь это ПРИГОВОР, причем в прямом смысле смертельный для больного, который, вполне возможно, находится в глубокой коме с лекарственным или токсическим отравлением, подавляющим функцию головного мозга. Да, он в коме, но это носит обратимый характер, больной еще может прийти в себя! Таких больных надо тщательно обследовать, надо выяснить у родственников причину поражения и длительно (до 72 часов и более) наблюдать.
Допустим, все идеально сделано, диагноз поставлен. Но кто на 100% гарантирует его правильность? Заметьте, я не говорю о многих других факторах. На одном круглом столе о. Дмитрий Смирнов, лично знакомый с ныне покойным главным трансплантологом Шумаковым <ИНИЦИАЛЫ!!>, привел со слов последнего такую печальную статистику: оказывается, ошибка в диагностике «смерть мозга» составляет 11%!!
- Ну и что? – опять спросите вы, - кто из смертных не ошибается?
И будете абсолютно правы. Все ошибаются, даже техника дает сбои. Не ошибается один Бог
А теперь давайте посмотрим на последствия этой ОШИБКИ. Что же происходит дальше с нашим несчастным, которому выставили этот диагноз с «ошибкой»?
Комиссия из 2 -3 человек через 6 часов от первичного выявления поражения подписывает протокол констатации смерти больного как смерти мозга. И дальше вышеупомянутой статьей 8 из закона о «Трансплантации органов и тканей» врачи оказываются юридически защищены. Они могут у трупа (раз констатировали смерть при бьющемся сердце) изъять органы.
- А если он жив? – спросит нетерпеливый, но любознательный читатель. Хотя… подумав, сам уже может дать ответ на свой сакраментальный вопрос.
Смертной казни нет во многих странах, так как ее противники утверждают, что надо дать бандиту и серийному убийце шанс исправиться. Пусть даже это маловероятно. Отчего же мы, проявляя милосердие к бандитам, так немилосердны к умирающему больному и лишаем его шанса выжить? Причем, лишаем массово - каждого десятого из ста (а то и больше!)? Да и кто имеет моральное ( и юридическое!) право выносить человеку смертный приговор, когда он еще жив?!Однако это зверство оказывается возможным… для совершенствования и развития трансплантологии.
Давайте подумаем, а нужна ли она нам такой ценой? Многие страны категорически запрещают выносить диагноз смерти мозга как смерти человека и на этом основании изымать органы у трупа для трансплантологии. А уж о детском донорстве речи нет и подавно! Нет его пока и в России. В инструкции для постановки диагноза смерти человека как смерти мозга специально оговаривается, что на детей она не распространяется. Поэтому наши детишки, слава Богу, могут лечиться пока спокойно и столько, сколько необходимо, пока остается хоть один шанс на излечение. Но долго ли так будет дальше, зависит напрямую от нас и от нашей активности. Дело в том, что в Государственной Думе РФ хотят принять законопроект «Об охране здоровья». А в нем статьей 43 пунктом 7 ВПЕРВЫЕ оговаривается, что « в случае смерти несовершеннолетнего или лица, признанного недееспособным, право заявить о своем НЕСОГЛАСИИ на изъятие органов из тела умершего имеет один из родителей(!) или иной законный представитель». А ст.43 п. 9 гласит, что «изъятие органов у трупа не допускается, если медицинская организация НА МОМЕНТ ИЗЪЯТИЯ ПОСТАВЛЕНА в известность родителями (п.7) и они заявили о своем несогласии на изъятие его органов для ТРАНСПЛАНТАЦИИ». (Попробуйте успеть, когда вам этого никто не обязан сообщать) Фактически статьей 43 п.7 вводится разрешение на посмертное ДЕТСКОЕ ДОНОРСТВО после КОНСТАТАЦИИ смерти в соответствии со статьей 61 настоящего Федерального закона» (ст 43 п10).
Теперь посмотрим статью 61. Пункт 1: « Моментом смерти человека является момент смерти мозга или его биологической смерти (необратимой гибели человека)»
 
«Биологическая смерть устанавливается на основании наличия ранних и поздних трупных изменений» ( 61 п. 4), «констатация осуществляется… (врачом или фельдшером)».Ст.61 п.2: «Смерть мозга наступает при полном и необратимом прекращении всех функций головного мозга, регистрируемом при работающем сердце и искусственной вентиляцией легких». Реанимационные мероприятия прекращаются (ст.61 п.6): 1.при констатации смерти человека на ОСНОВАНИИ СМЕРТИ МОЗГА;2. при неэффективности реанимационных мероприятий, направленных на восстановление жизненно – важных функций. В течение 30 минут (это при биологической смерти)3. при отсутствии у новорожденных серцебиения по истечении 10 минут(!) от начала реанимационных мероприятий. Ст. 61 п. 7 гласит: « Реанимационные мероприятия не проводятся: При состоянии клинической смерти…потенциально обратимого характера…на фоне прогрессирования неизлечимых заболеваний…» (Тут вообще врачебная ошибка, так как неизлечимыми заболеваниями считаются многие хронические заболевания.)И наконец мы подходим к САМОМУ ГЛАВНОМУ МОМЕНТУ: статья 61 пункт 8:«Порядок определения момента смерти человека, включая КРИТЕРИИ И ПРОЦЕДУРУ УСТАНОВЛЕНИЯ СМЕРТИ человека, ПРЕКРАЩЕНИЯ реанимационных мероприятий, а также форму ПРОТОКОЛА УСТАНОВЛЕНИЯ СМЕРТИ человека, устанавливается ПРАВИТЕЛЬСТВОМ» (соответственно, дальше можно будет изымать органы).Так вот, «наши» трансплантологии ждут – не дождутся принятия этого Федерального Закона со статьей 43 п.7 о детском донорстве и можно будет « со спокойной душой» утверждать НОВУЮ ИНСТРУКЦИЮ смерти ребенка как смерти мозга ДЛЯ НАШИХ ДЕТИШЕК с НОВЫМИ КРИТЕРИЯМИ (!!!) и подписывать новый протокол смерти как смерти мозга уже на основании этих НОВЫХ КРИТЕРИЕВ. И наши дети окажутся беззащитны перед потрошителями.
 
С принятием в законопроекте "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" легализации ДЕТСКОГО ДОНОРСТВА (статьи 43 пункта 7) произойдет вопиющее нарушение прав детей по охране их здоровья и жизни, гарантируемых им государством. Это нарушение связано с тем, что будут разработаны НОВЫЕ КРИТЕРИИ СМЕРТИ ребенка как смерти мозга. Моментом КОНСТАТАЦИИ СМЕРТИ станет СМЕРТЬ МОЗГА, регистрируемая при работающем сердце, а не необратимая гибель человека с прекращение сердечно – сосудистой и дыхательной деятельности последующим возникновением на теле трупных изменений, что легко диагносцируется даже средним медицинским работником. Новый Протокол смерти как смерти мозга уже на основании этих НОВЫХ КРИТЕРИЕВ даст юридическую и правовую основу для преждевременного прекращения жизни ребенка и изъятия у него органов для трансплантологии. Подумайте, чему равна будет ошибка?!
 
И можно ли ценой жизни одного умирающего пытаться продлить жизнь другому умирающему?
Невозможность со стопроцентной достоверностью констатировать смерть ребенка, определяя ее через смерть мозга по клиническим и инструментальным исследованиям в отличие от действующего по настоящее время неопровержимого критерия смерти по необратимым изменениям в виде трупных пятен, ставит ребенка в опасное для жизни положение. Тем самым, ошибочно (или намеренно) констатировав ребенку смерть, врачи уже могут рассматривать его как объект донорских органов и изымать из него органы. Коммерциализация медицины, которая идет с подачи государства широким фронтом, приводит и к коммерциализации трансплантологии. Вводить в таких условиях детское донорство крайне опасно и безнравственно. 7 сентября законопроект «Об охране здоровья» будет обсуждаться в Государственной Думе РФ сразу во 2 и 3 чтениях . В первом чтении за него проголосовало большинство из «Единой России». Другие партии, голосовавшие против, оказались в меньшинстве. Если мы не выразим свой протест против детского донорства (ст. 43 п. 7) и ст. 61 , то уже в ближайшее время многие наши дети могут оказаться в смертельной опасности. Оставим им Шанс на СПАСЕНИЕ!