Диатез (миниатюра из серии "Дедушка и его внучки")

На третий день новогодних праздников кожа у Кати на лице и вообще на теле покраснела и стала чесаться.
- Диатез, - тут же поставила диагноз мама. – Всё, больше никаких конфеток и никаких шоколадок! Поняла?
Катя, опустив голову, покорно кивнула и почесала щёку.
- Вот! – назидательно сказал Маша (у неё со здоровьем, слава Богу, пока было всё в порядке). – Я тебе говорила!
Катя, не меняя покорной позы, ожесточённо почесала нос.
- И не обижайся, пожалуйста! – сделал строгое, совсем как у мамы, лицо Маша. – Это же прямо столько скушать конфеток просто возмутительно! Это же я прям столько не скушиваю за всю свою прямо жизнь!
- Да уж! – вспыхнула Катя. – Прям скажи ещё, что ты совсем конфетов не кушаешь категорически!
- Я скушиваю, - согласилась Маша, - но культурно! И прям на них не кидаюсь, как какая некультурная свинья!
- Сама такая! – быстро сказал Катя и почесала правой рукой левую руку.
- И не чешись, пожалуйста, как эта! – «культурно» проигнорировала «самую такую» Маша. – Здесь, между прочим, не чёсочная больница!
- Чего шумим? – раздался весёлый голос дедушки. Он на два дня уезжал в гости к своему товарищу по героическому военному прошлому и поэтому ещё ничего не знал о Катиной болезни.
- Вот, полюбуйся, пожалуйста! – всё так же культурно пригласила его Маша и показала на Катю. – Представьте себе - заболела!
- Да? – подслеповато прищурился дедушка и вдруг улыбнулся.- Ничего, сейчас мигом выздоровеет! Я ж вам ваше любименькое лекарство купил!
И фокусническим жестом выхватил из-за спины большую коробку с зефиром в шоколаде.
 
Увидев «лекарство», Катя надулась ещё больше. На её грустных (да какие ещё грустные? Откровенное несчастные!) глазах сверкнули слёзы, а толстенький округлый подбородок мелко-мелко задрожал. Маша, взглянув ещё раз на сестру, тоже опустила голову и тоже задрожала подбородком. Она сразу же осознала всю свою совершенно излишнюю суровость по отношению к несчастной заболевшей сестре.
- Вы чего? – растерялся дедушка. – Ваш же любименький! Я же специально в магазинах искал!
- Нам нельзя, - тихо сказала Маша и в знак дружеско-товарищеской солидарности обняла Катю. – Мы – диатез. Болезнь такой.
Катя тоже обняла сестру. Она в свою очередь оценила жертвенность и великодушие машиного поступка, потому что уж ей-то зефирчик был совершенно не противопоказан.
- Ну, что ж… - растерянно пробормотал дедушка. – Тогда понятно… Я и не знал…Чего теперь с ним делать-то?
-А я знаю! – вдруг сообразила Маша. – Его надо в холодильник положить, а когда мы выздоровеем, то тогда и скушаем!
- Так он же зачерствеет… - попытался возразить дедушка.
- Ничего! – бодро заявила Маша. – Мы и чёрствый разгрызём! У нас же настоящие зубы, а не пластмассовые присоски, как у тебя! Мы своими зубами чего хочешь скушаем, когда этот диатез противный пройдёт. Она же не будет у нас сто миллионов лет! Правда, Кать?
И от этого её совершенно здорового оптимизма всем стало вдруг спокойно и даже весело. Подумаешь, диатез! Он, между прочим, у многих бывает! Он и не совсем болезнь даже, а просто этакое… как бы это сказать… болезненно-противное недоразумение, вот!