Источник знаний (миниатюра из серии "Дедушка и его внучки")

Середина августа, вечер, деревня Кудрявцево, «фазенда».Дед только что вернулся из города: ездил получать пенсию. Он слегка навеселе. Катерина, внучка, внимательно смотрит на него. Потом заговорщически прищуривается, щелкает себя пальцем по горлу и шепчет, чтобы никто – ни бабушка, ни сестра Маша – не слышали:
- Попил водочки?
- А то он забудет себя, любимого! – смеется бабушка (вот слух! Все слышит! Прям как шпионы, которых недавно в Америке поймали, а они назад, в Россию, на свою горячо любимую Родину, категорически возвращаться не желают. Нам, говорят, шпионам нехорошим, и здесь, в «юэсэйе», совсем не кисло!).
- Ну и что? – дед, попавшись, понимает, что теперь отрицать этот очевидный факт просто глупо. – С пенсиона имею полное на то гражданское право. А я, между прочим, и вам, мадемуазель Катерина, и другой нашей мадемуазели, Марусей ее звать, и вашей разлюбезной бабушке тоже кой -чего привез.
Дед расстегивает «молнию» на большой спортивной сумке, торжественно достает оттуда большущий торт, пакеты с чипсами и двухлитровую бутыль фанты.
- ПолучИте!
Катя радостно взвизгивает.
- Большое спасибо, дедушка Ваня, – вежливо говорит другая внучка, Маша. Она, Маша, вообще, можно сказать, образец культурного поведения. Не то, что эта оторва Катя. Хотя за ней, за Машей, тоже никогда не заржвеет.
После этих слов благодарности она поворачивается к сестре.
- Чего ты тут лезешь со своей водочкой, предательница? – раздраженно выговаривает она Маше, но та тоже за словом в карман не лезет. – Может, у него жажда в пути!
- Сама такая! – быстро выпаливает та.
- Это еще не все! Раздача слонов продолжается! – дед с донельзя довольным выражением лица опять наклоняется над сумкой и достает оттуда большой и толстый продолговатый пакет.
- Специально для Кати и Маши!
- Зефирчик! – кричит Катя – Мой любименький! Ура! – и в порыве благодарности лезет целовать деда.
- Не угадала! – добродушно улыбается дед. – Это будет получше любого зефира! – и разворачивает оберточную бумагу. Книга. Большая и толстая. Восторженные взгляды девочек моментально тухнут.
- Вот! Вещь! – дед, кажется, и не замечает их глубокого разочарования. – Специально, между прочим, заходил в «Книжный мир». «Приключения Незнайки и его друзей». Ну, что? Вижу, вижу что довольны!
- Ага, – отвечает Катя. – Прям очень. А зефир привез?
- Не привез. Да и причем тут, Катенька, какой-то легкомысленный зефир? Съела его – и все, забыла. А книга… - и дед от избытка чувств потряс « Незнайкой» у себя над головой, – это ведь не просто книга!
- А чего же еще-то? – мрачно спросила Катя. М-да-а. Спасибо, дедушка, покушали зефирчику. Очень вкусно. Прямо объелись все.
- Книга это источник знаний! – торжественно сообщает сногосшибательную новость дед. - Тем более вам учительница что сказала? В каникулы обязательно читать! Они уже хоть и кончаются, но, как говорится, лучше поздно, чем совсем ничего. Вот сейчас, не откладывая, и начнем! По очереди. Например, сначала Катя, а следующую страницу – Маша. Так будет справедливо. Согласны?
- Нет, - быстро говорит Катя. – Если по справедливости, то я сегодня вообще читать не могу. И завтра на всякий случай тоже.
- А что случилось? – удивился дедушка. Он очень недоверчивый!
В ответ Катя горестно вздохнула, сделала страдальческое лицо.
- Мозг, - заявила печально.
- Что мозг? – не понял дедушка.
- Болит. Наверно, у меня в мозге болезнь простудилась. Или съела чего-нибудь. Какой-нибудь колбасы, - и в подтверждение своих страданий Катя попыталась опять сделать страдальческое лицо. - И прям когда же эта болезнь только кончится? – добавила оно горестно, одновременно кося на деда глазом: ну, чего? Впечатлился моими неимоверными страданиями или продолжить?
- Да прямо такая беда! – искренне посочувствовал ей дед. Он уже все прекрасно понял. Он же бывший офицер! Они, офицеры, знаете какие хитрые!
- И что? Сильно болит?
- Сильно, - потеряв бдительность, охотно кивнула Катя. – Прямо разрывается всё до головы. Я сейчас лучше компоту с кексом попью и лягу лечиться в постель. Мне еще зефирчик хорошо выздоравливает, но где ж его взять-то, если никто прям не покупает совершенно совсем… - и горестно взмахивает рукой (дескать, эх! Что говорить! Словами кое-кому мозги не исправишь!).
- Кошмар! – сочувственно качает головой дед, тоже тот ещё артист. – Это надо же немедленно лечить! Бабушка, давай быстрее шприц! Сейчас немедленно будем делать укол! Самый большой!
- Правильно, - решительно поддержала такие лечебно-оздоровительные меры Маша. – Прям ей чтоб в голову!
Катя, услышав про «прям чтоб в голову», набычилась.
- Это зачем же в голову? – обиженно поджав губы, спросила она. – Это я решительно не хочу категорически!
- А куда же?– притворно удивилась такой непонятливости Маша (это не семья, а настоящая театральная труппа! Большой Драматический театр в период расцвета его режиссёра, товарища Товстоногова!).- Мозг же там, в голове! Ты чего, не знала, что ль?
- А тебя, Машечка, вообще и никто и совсем и не спрашивает и вообще! – набросилась Катя на сестру. – Ишь, какая хитренькая! Прям как доктор! У тебя, между прочим, тоже голова есть! Вот пусть в нее дедушка иголки и втыкает!
- Не будем ссориться, - примирительно сказал дедушка-тонкий дипломат. – Никаких уколов в голову я делать, конечно, не буду. Ты, Маша, тоже придумала - в голову! Головы – это ваше общее слабое место!
- Вот так-то, Машечка! – мстительно-радостно отозвалась Катя.
- …укол будем делать в попу, - продолжил дедушка всё тем же примирительно спокойным тоном. - Сразу предупреждаю: укол большой и больной. Придется потерпеть!
- Попа у меня не болит! – тут же заявила Катя. Такой неожиданный поворот её тоже совершенно не устраивал.
- Нет, лучше ей все-таки сделать в голову, – с видом знатока продолжила настаивать на своей точке зрения Маша. – От головы до мозга ближе. Может, действительно умнее станет.
- Себе делай! – не выдержала Катя. – Дура такая!
- Оскорбляет, - многозначительно посмотрела на дедушку Маша. Дескать, примите, пожалуйста, соответствующие меры.
- Катерина! – рявкнул дед и погрозил пальцем. – Ладно, болезнь есть болезнь! Тогда первое слово представляется Маше. В том смысле, что читать.
- Врет она все! – тут же заявила Маша. Её тоже совершенно не прельщала такая диспозиция. – Ничего у нее не болит!
- Болит! – решительно не согласилась Катя.
- Врешь!
- Самая такая!
- Дура нехорошая!
- Так-так-так… - вздохнул дед. –Что ж, я всё понял. К сведению трудящихся: в следующим месяце ни на какой зефирчик и никакую фанту с пепсей можете не рассчитывать.
- Ты же обещал! – тут же забыв взаимные обиды, напомнили девочки хором. – С каждой пенсии!
- Я отменяю своё обещание! – грустно и торжественно сказал дедушка. – В силу сложившихся обстоятельств, когда кое-кто очень хочет сделать из меня дурака.
В воздухе повисло гнетущее молчание. Да, дедушка, он такой. Он – может. Его так в его армии воспитали. Под красным знаменем в духе идей.
- Предлагаю последний раз, - тоном, не терпящим никаких возражений, заявил дед. – Кто начнет читать?
- А у меня, между прочим, зубы, - бормочет Маша.
- Что, тоже болят?
- Нет. Хуже. Шатаются, - и для пущей убедительности уточняет – Совсем все.
- А давайте я потрогаю, - ехидно ухмыляясь, предлагает Катя. Похоже, мозг у неё уже выздоровел и настала пора релибири… реалибири… ребириритироваться (вот уж напридумывали слов!) .
- Мне кажется, она очень врет, - пояснила она свои предполагаемые действия дедушке.
- Вот ещё! – благородно-возмутительно фыркнула Маша. - У тебя же всегда руки негигиеничные! И вообще чужими руками в своем роте лазить нельзя. Это неприлично, когда чужими.
- А я их вымою, - тут же предложила Катя. – С мылом. А хочешь, даже со стиральным порошком. И мочалкой потру насовсем.
-Отстань! Дура!
- А ты все врешь! Никакие зубы у тебя не болят! Ты ей не верь, дедушка!
- Ну, почему же не верить? Вы- девочки честные, обманывать не умеете… Ведь не умеете? – грозно спросил он.
Ответом ему было настороженное молчание. Дескать, чего спрашивать-то? Конечно! Как положено! Хоть прямо сейчас! И хоть три раза! А чего надо-то вообще?
-А с зубами у Маши, похоже, действительно плохо. Цинга, – и понимающе кивнул. – Это бывает. От отсутствия витаминов.
-Конечно! – охотно согласилась Маша. – Какие же витамины, если зефирчика уже миллион годов не кушала! –и чтобы окончательно похоронить эту скользкую читательскую» тему, весело предложила. - А давайте лучше песни петь!
Но дед не так прост, как может показаться на первый взгляд. Даже напротив, он совсем не прост. Он уже до конца понял эту в высшей степени загадочную эпидемию болезней, так неожиданно поразившую его любимых внучек.
- Тэк-тэк-тэк…У одной, значит, мозг, у другой – забор с травой. Я все понял. Аферистки. Бабушка, а почему ты торт еще не унесла? Почему он здесь, на столе? Я же сказал, где ему положено быть!
- Вредина -говедина, турецкий барабан, – бросает Катя презрительно, поняв что все их «болезни» разоблачены дедом окончательно и бесповоротно.
- И водочку пьет, - солидарно добавляет Маша. – Мы теперь все будем бабушке рассказывать, как ты вроде бы за грибами с дядей Мироновичевым ходишь. Все-все! И не надейся от нас никак!
- А книга, между прочим, источник знаний, – повторяет дед, не обращая внимания на угрозы. – Это еще дедушка Ленин сказал.
- Вот и читай ее вместе со своим разлюбезным лениным дедушкой, - слышит он в ответ. – И торт тоже вместе с ним ешь. Нам не жалко. А мы, несчастные, лучше будем телевизор смотреть. Про Тома и Джерри. И вообще у нас повидло есть. Яблочниковое.
- И останетесь неграмотными (нет, деда просто так не переспоришь! У него тоже есть принципы!). И двойки будете получать. Вместе с колами. И все смеяться над вами будут, и пальцем на вас показывать. Вон, дескать, смотрите, двоечницы неграмотные идут! И замуж вас, неграмотных, никто не возьмет, - привел дед последний, и как ему кажется, самый убийственный аргумент. Но насчет убийственности он сильно ошибся.
- Подумаешь, замуж! – фыркает Катя презрительно. – Нашёл себе занятие! Мы про этих самых замуж в телевизоре каждый день смотрим. Все только расстраиваются и даже плачут от этих самых замуж. Потому что развод.
- А-а-а! Вот, значит, какие вы мультфильмы смотрите! Мультфильмы от слова «муть»! – тут уже не на шутку разъярился дед, ярый ненавистник всех этих придурочных любовных сериалов. – Тогда и телевизор тоже на помойку! Сколько я раз говорил: все эти сериалы дурацкие - не для девочек! Говорил?
- А для кого ж тогда?
- Вот для кого! – и дед показывает на бабушку, которая в их перепалку не вмешивается и вообще только она, единственная, сейчас занимается
серьезным делом: раскладывает из большого алюминиевого таза по банкам только что сваренное варенье.
- А мы с бабушкой вместе смотрим! – проговаривается Катя.
- Ах ты врушка! – подает, наконец, возмущенный голос и бабушка. - Я же вам сама не разрешаю! Я в вашу комнату вас специально спроваживаю!
- А мы зато в щелочку, - проговаривается и Маша. И тут же осекается, понимает, что она-то проговорилась совершенно уж непростительно. То есть, самым настоящим образом выдала их с сестрой большую, секретную, самую тайную тайну.
- Ах, в щелочку! – и дед прямо- таки надувается благородным гневом. – Значит, сегодня же этот развратный телевизор тоже будет на вашей разлюбезной, как вы ее называете, помоньке. Вместе с кое-чем вкусненьким.
Девочки опять выжидающе примолкают. Да, дед - он такой. Он в армии командиром был. А они, красные командиры, если чего себе в голову втемяшут, то обязательно сделают. Хоть, может, только навредят этими своими до конца непродуманными решениями. А им все равно. Потому что их так учили на красных командиров: если сказал чего – то обязательно делай. А то военный суд и презрение трудящихся. Тут уж ни одна бабушка со своим яблочниковым вареньем ничем не поможет.
- Да не видно ничего в щелочку-то, – поспешно дает задний ход Катя. - И слышно плохо. Только когда кричат – как это слово, а Машь? –да, сладострастно, вот! (Бабушка ахает. Дедушка сцепляет зубы и яростно, исподлобья смотрит на бабушку.) Поэтому, дедуля, не надо так убиваться. Так ты все равно не убьешься. Хоть прямо разубейся весь.
- Короче, - дед, хитрец, как опытный полководец заметил панику в стане противника и продолжает развивать стремительное наступление. – Ставлю ультиматум: или вы немедленно садитесь за эту замечательную книжку, или в выходной вместе с родителями отправляетесь в город. Я не хочу перед ними краснеть, что вы здесь только и делаете, что по помонькам вашим разлюбезным лазаете и с заборов сваливаетесь, какие, интересно, черти вас туда затаскивают. Вопросы?
- Так бы сразу и сказал, - ворчит Катя. Для нее возвращаться в город, менять здешнюю вольную жизнь на скучную городскую – нет уж, благодарим покорненько! Будьте так любезны, не надо нам ваших городов!
- А то сразу обижаться, - продолжает она уже миролюбиво. – Ладно уж, почитаем тебе. Если ты уж так замечательно хочешь. На здоровье.
- Я… - опять собирается закипеть дед, но бабушка делает предупреждающий знак рукой: дескать, хватит! И дед сразу успокаивается. Бабушку он, честно говоря, не то чтобы боится но всё-таки… как бы поделикатнее сказать… в общем, считается с её командирским мнением.
- Почитаем уж. А, Маш?
- Конечно, почитаем! – бодро соглашается Маша. – Подумаешь! Мы, может, тоже любим … - и на ее лице на секунду вспыхивает и тут же гаснет нотка брезгливости, - …читать всякие там твои любимые книжки. Нам совсем не трудно, если хочешь знать! Обязательно! Честное-пречестное! Только завтра. А, ба? - и, хитрюга, поворачивается к бабушке. Знает, что именно за ней, за бабушкой, всегда последнее, решающее слово.
- Завтра так завтра, - простодушно соглашается та. – Утро вечера мудренее.
- А сейчас давайте чай пить и телевизор смотреть! – радостно- громко предлагает Катя. – А то я уж вспотела вся с этим читанием!
 
На улице быстро темнеет. На столе в террасе – торт, чай, только что сваренное варенье и порезанная булка. Все смотрят японский мультфильм про каких-то зеленых и вообще очень противных черепашек по фамилии ниньдзя. Катя, стрельнув в сторону бабушки и деда хитренькими глазками, незаметно берет в руки книгу про Незнайку и запихивает ее подальше, под кипу газет и журналов. Так надежнее. И кто знает, может, завтра дед про нее и забудет. Он же сам часто говорит – склероз…