Волк

Волк
 
Древний Рим и Греция
 
Легенда основания Древнего Рима рассказывает нам о двух братьях - Ромуле (Romulus) и Реме (Remus), которых вскормила волчица. По древнему предеанию мать Ромула и Рема, Рея Сильвия - дочь старого и законного, но смещённого короля Альба Лонги Нумитора, подверглась пресследованиям младшим братом короля Амулием, который жаждал захватить трон сам. В боязни, что Рея Сильвия породит законного наследника, Амулий заставил Рею Сильвию стать весталкой и дать обет безбрачия, тридцать лет служа богам в священной рощи. После четырёх лет служения к Реи Сильвии является сам бог Марс, от которого у весталки родились два близнеца - Ромул и Рем. Узнав об этом Амулий приказал близнецов поместить в корзину и бросить в реку Тибр, а саму Рею Сильвию заключить под стражу. Река прибила корзину к одному из прибрежных холмов, где их нашла и своим молоком вскормила волчица (поссланица бога Марса- ведь его колесницу везут именно волки). После одиноких близнецов обнаружил пастух Фаустул, а его жена Акка Ларенция выростила их как своих собственных детей.
 

По легенде, взрослые братья вернулись в Альбу Лонгу, где узнали тайну своего происхождения. Они убили лжецаря Амулия и на трон посадили своего незаконно свернутого деда Нумитора. После этого братья основали Рим, первым королём которого, согласно Титу Ливию, стал Ромул (753- 716 г. до н.э.).
 

Так на холме Солнца (позже названном Палатинским холмом) был основан Вечный Город Рим. Так началась славная история его подьёма. Ещё бы. Ведь в основателях этого города кровь законного королевского рода соединилась с благородной кровью бога Марса- божественным духом войны, который не разрешил погибнуть своим потомкам в волнах Тибра. Это был священный союз земной и божественной власти, вскормленный и окрепший на молоке преданного, отважного, смелого и в то же самое время матерински заботливого зверя - Капитолийской Волчицы, бронзовая статуя которой сохранилась до сих пор.
 

Даже если сия легенда и остаётся лишь легендой, смысл её вечен. Сами боги поддерживают правую, достойную, благородную власть, которая раньше или позже, из полнейшего забвения и тьмы времён восстанет против лжи, коварства и бесчестия.
 

Место, где волчица вскормила Ромула и Рема, стала для римлян святым. 15 февраля каждого года в честь Волчицы (по другим сведениям - в честь бога Луперка (Lupercus) или в честь богини "лихорадочной" любви Juno Februata) здесь проводился праздник луперкалий (от "lupus"- волк). Февральские праздники означали становление весны - поры любви и полодородия. По некоторым сведениям той поры, в окрестностях Рима рыскало множество волков, что вынуждало людей обращатся к богу пастухов Луперку (римский аналог древнегреческого Пана). Луперк также был связан с козлами, овцами, собаками, как и с пещерой, где легендарная волчица вскормила Ромула и Рема. Магия оберега от волков воедино слилась с магией подражания этому и другим животным.
 

Во время луперкалий богам присносили в жертву домашних животных, облекались в их шкуры, а во время всего праздника царствовала довольно свободная любовь между юными мужчинами и девушками. Праздник этот в Древнем Риме стал таким популярным, что даже христианство долгие годы напрасно старалась его искоренить, а Капитолийская Волчица до сих пор в Италии считается символом самоотверженного материнства.
 

В греческой мифологии волк относился к Аполлону и Зевсу. Светоносный и солнечный Аполлон в своём яростном и губительном аспекте был называем Волчьим Аполлоном. В мифе о царе Данайе и данайдах, Аполлон в образе волка спускается с холма, нападает на стадо быков и загрызает самого сильного вожака стада. Жители Аргоса (в Пелопоннесе) посчитали это знаком богов и уговорили своего царя Геланора отречься от пристола в пользу Даная. Данай, будучи уверенным, что волком был не кто иной, как сам Аполлон, посвятил Волчьему Аполлону самое известное святилище в Аргосе и стал очень могущественным правителем. В одном из храмов сына Латоны стояло отлитое из меди изображение Аполлона в виде волка, которой приносили жертвы животных.
 

Как и в древнеримском мифе о Ромуле и Реме, здесь, через или с содействием волка (волчицы) происходит приобретение могущественной царской власти.
 

В центральном Пелопоннесе (Аркадия) почитали Зевса Ликейского (от. lykos- волк). На Ликеоне, т.е. "вольчей горе" было сооружено святилище Зевса в виде колонны, а также священная роща Зевса — Ликей (где потом Аристотель основал свою школу). По древнему преданию Зевс также превратил в волка скверного царя Ликаона, который, хотя убедится в всезнании богов, преподнёс Зевсу блюдо из человечины.
 

Древняя Скандинавия
 
В древнегерманской мифологии в образе волка зачастую представлены космические, "апокалиптические", маштабные и надчеловеческие силы. Вероятно, самым знакомым и могущественным здесь является образ мифологического волка Фенрира (Fenrir, Fenris, Fenrisulfr), рожденного из союза бога Локи и великанши Ангрбоды в месте с двумя другими хтоническими чудовищами в Ярнвид (т.е "железном") лесу. В "Старшей Эдде" о этом говорится:
 

"Сидела старуха / в Железном Лесу / и породила там / Фенрира род; / из этого рода / станет один / мерзостный тролль / похитителем солнца. / Будет он грызть / трупы людей, / кровью зальет / жилище богов; / солнце померкнет / в летнюю пору, / бури взъярятся - / довольно ли вам этого?" (Старшая Эдда)
 

Заранее зная о могучей и разрушительной силе этого волка, боги решили сковать громадного волка цепями, но яростный Фенрир рвал их одна за другой. Наконец карлики предоставили богам волшебуную цепь Глейпнир, перед силой которой Фенрир не смог ничего сделать, но чуя обман богов, Фенрир потребовал залога, Тюр лишился руки.
 

Но затишье не будет длится вечно. В Конце Времён цепь разорвётся и ужасный волк выскочит из своей подземной неволи. Он проглотит Солнце и вступит в бой верховным богом Асов Одином ("Настало для Хлин / новое горе, / Один вступил /с Волком в сраженье" (Старшая Эдда).
 

Один гибнет, однако сын его, Видар разит страшного волка своим мечом: "Сын тут приходит / Отца Побед, / Видар, для боя / со зверем трупным; / меч он вонзает, / мстя за отца,- / в сердце разит он / Хведрунга сына". (Старшая Эдда)
 

Имя другого огромного мифического волка (по другим переводам - пса) - Гарм (Garm, Garmr) - своеобразный нордический аналог древнегреческого пса подземелья Цербера. Этот волк (пёс) охраняет землю мёртвых Хель, а его вой (лай) станет "веком бурь и волков", предшествием конца Конца Мира: "Гарм лает громко / у Гнипахеллира, / привязь не выдержит / вырвется Жадный"
 

Адский пес набрасывается на бога войны Тюра и оба погибают, сразив друг друга.
 

Однако не все волки служат тёмным и трупным силам разрушения. В мифологии встречается и образ двух волков Одина - Гери ("жадный") и Фреки ("голодный"). Эти волки, наряду с двымя воронами Одина, каждый день приносят Одину новости со всего Мира и оповещают его о случившихся событиях.
 

Естественно, что культ волка в древнегерманских племенах возник в доисторических временах и, вероятно, был настолько силен, что образ волка вополотился и слился с фундаментальными противоборствующими космическими принципами. Это не могло ни отразится и на более приземленных планах человеческого быта. Образы хтонических волков красуются на рунических камнях сягодняшней Швеции, а мифологические сказы были передаваемы из уст в уста многие века. Вся религия Севера была пропитана нескончаемыми символическими метафорами, животворящей природной силой и вековой мудростью. Древние германцы также имели свои названия "волчьего месяца". Например, саксонский Wulf Monath (январь) или древненемецкий зимний месяц - Wolmonath.
 

О скандинавских воинах-оборотнях написано множество трудов с психической, магической и научной точки зрения, потому мы, не вникая в тотемные, воинские и др. аспекты этой практики, остановимся лишь на пару фрагментах из саг и сказаний (На "Белых Традициях" по этому поводу выложена прекрасная статья доктора Виланта Хофнера "Воинская элита Одина - берсерки").
 

Древнесеверное слово "berserkr" часто обьясняют наряду со словом "ulfhednar", хотя в первое слово имеет непосредственную связь с Медведем, а второе - с Волком. В "Саге о Эгиле" повествуется, о том что дед Эгиля Ульф "мог дать добрый совет в любом деле, потому что отличался большим умом. Но каждый раз, когда вечерело, он начинал избегать людей, так что лишь немногим удавалось завести с ним беседу. К вечеру он делался сонливым. Поговаривали, что он оборотень, и прозвали его Вечерним Волком" (Сага об Эгиле). Те же оборотнические способности от отца унаследовал и сын Ульфа Скалагримм (Лысый Гримм), а также внук Эгиль.
 

В саге описывается несколько эпизодов волчьего умопомешательства. Например, история рассказывает о том, как Эгиль и его отец вторгшись на судно врага "буйствовали и убивали всех, кто им попался". Много врагов спрыгнуло в воду, но берсерки сели в лодку и "убивали всех, кто держался на воде". Другой эпизод описывает бой Эгиля с викингом Атли. Узрев, что его меч бездейственен от чар Атли (тот видимо имел познаний в связующей магии), Эгиль бросился на Атли, повалил его, и зубами разгрыз ему шею. В другом скандинавском предании, мифический герой и берсерк Синфиотли, облачившись в волчью шкуру и превратившись волком, один за другим убил одинадцать врагов, чем заслужил уважение своего дяди Сигмуда. В этой статье нельзя не упомянуть и о так называемых "волках в святилище"- изгоях общества, которым не действовали никакие законы. Юридический кодекс ХVI века "Серая Утка" (др. исл. Gragas) так описывает такое положение: "Тот из вас, кто нарушет договор или сломает свои гарантии, должен щитаться "варгом" (волком) и его следует выгнать так далеко, как люди могут выгнать волка, как христиане ходят в церковь, как язычники почитают святилища (...)".
 

Сказание об одиноком "варге" повествуется в исландской "Саге о Гисли", а такой юридический (или уже не юридический) статус "волка" в своём "Уголовном праве" чётко описывает Николай Степанович Таганцев (1843-1923): "Высшая форма, в которой мы встречаем ограничение прав личности, была фикция юридической смерти преступника, встречавшаяся и в римском, и в германском, и в древнеславянском праве. Тяжкий преступник, пренебрегший обращенным к нему требованием закона, навлекший на себя гнев богов и людей, в свою очередь становился чужим для общества; он не мог приблизиться к алтарям, чтобы умилостивить разгневанных богов, он был отлучен от общения с другими людьми, лишен возможности делить с ними кров и пищу (aquae et ignis interdictio). Высказавши пренебрежение к закону, он становился вне его охраны, он лишался того мира, который охраняло государство за своими сочленами (Friedlosigkeit). Подобно дикому зверю, волку (Vargus — древнегерманского права), преступник мог сделаться добычей каждого; как существо бесправное, он подлежал «потоку и разграблению». Мало того, община нередко обещала прощение всякому лишенному мира, если он убьет несколько подобных ему бездомных скитальцев, назначала плату за их головы и т. п." (Таганцев Н.С. Уголовное право (Общая часть). Часть 2. Издание 1902 года).
 

Балты
 
"Как мы уже и говорили, во всех странах мира бытовало поверие, что человек превращается, или его превращают в самого почитаемого в той стране зверя" [V?lius, 1977, p.275].
 

"Кажется что волка - самого вредительного зверя, на Литве чтили как божка. Ещё и теперь старые люди в боязни его оскорбить не называют его волком, а зовут Laukinis (т.е. дикий, вольный). И не говорят волки воют, а говорят - волки поют" (L.Jucevicius, Записи, 1959).
 

Как и у всех индоевропейских народов, древнейший культ волка прослеживается и у балтов.
 

В глубокой древности густо населенные волками лесные территории балтских племен породили традиции тесной взаимосвязи между человеком и волком. Человек и природа во всех своих аспектах и со всеми ее живыми существами составляли единое, полное целое. Человек ощущал себя с природой, внутри природы и природа принимала в себя человека. С самых незапамятных времен здесь бок о бок жили волк и человек. Жили они ни как хозяин и дикий зверь, которого можно безжалостно истребить, а как два братья, связаны друг с другом не только естественным природным соседством, но и в некоторой степени, духовным родством.
 

Древний человек понимал - у зверя есть чему поучиться. Зверь наделен не только ловкостью, силой и быстротой, но и собственным Духом, который в некоторых сферах может переплетаться, соединяться и вновь расходиться с Духом человека. Это понимали старые волхвы и войны, это предчуствовал и простой народ.
 

Именем волка балты называли один из зимних месяцов. Некоторые исследователи думают что народные зимние праздники "переодевания в зверей", вполне могут быть сохранившимся реликтом куда более древних протоиндоевропейских магическо-военных ритуальных обрядов перед походом, в которых войн духовно отождествлял себя с Духом Волка (Медведя, Рыси и т.д.). К тому зима, т.е. Волчья Пора (период злых и голодных волков) служила идеальными условиями для военных походов - реки и непроходимые осенние болота замерзали, а землю покрывал белый снег. Именно о зимних походах литовцев пишет орденский летописец Генрих Латыш (Heinrichs von Lettland) и другие его современники.
 

Как бы небыло печально, но на этом наши познания о взаимоотношении человека и волка в древнейшем балтском язычестве заканчиваются. История не сохранила артефактов дохристианской балтской письмености тех времен или какой либо более определенной информации. Все что осталось - это христианские писания, крупицы народной памяти о былых временах и бытовой фольклор сельских местностей, дающий нам возможность хоть сколько то приоткрыть значение волка у древних балтов.
 

Сначало начнем с бытовых сказаний, в которых волк часто делает человеку добро, приносит ему счастье, помогает в делах торговли. Встретить волка по дороге в город - хорошая примета. Потому волка ещё называли Хозяином дорог. Если юной девушке приснился волк - жди сватов, если волк перебежал дорогу - придёт удача. Но никогда за столом при еде не называй его имя, ибо: "О волке говоришь, а он уже и здесь". Если убьешь маленьких волчат, то старые волки разнесут твой скот. Волк приносил удачу, но он также считается вольным, гордым и мстительным зверем.
 

С появлением металического и медного оружия у древних балтов, начинаются сказы о громадных Железных и Медных волках. Именно Железный Волк приснился литовскому князю Гедимину (~1275-1341) в легенде об основании Вильнюса. В других древних сказках Медного Волка не могут остановить ни стрелы, ни копья. Он в силах скопать большую гору и вырубить густейший лес, преследуя тех, кто не держит своего слова. В Средние века, видимо под влиянием христианства, Железный Волк приобретает злые, темные и кровожадные качества. Он обижает сирот, гоняется за людьми, а самому не страшны никакие припятствия.
 

Средневековая западноевропейская мания охоты на ведьм чуть с опозданием, но достигла и литовских земель. Свирепый христианский фанатизм, упираясь на все еще живущие в простом народе отдельныме языческиме верования, породил иллюзию "сатанинского оборотничества".
 

Например в "Ипатьевской летописи" (1248 - 1263) встречается такое описание князя судувов Скоманта: "Скомонд бо бе волъхв и кобник нарочит, борз же бе яко и зверь, пешь бо ходя повоева землю Пинскую, иныи страны и оубиен бысть нечестбьии и глава его взточена бысть на кол".
 

Возможно "чародейство" Скоманта и "звериная быстрота" является христианским преувеличением, но также возможно и то, что князь действительно обладал какими то "зверинными и демоническими", по христианским меркам, качествами.
 

В литовской языке это состояние описывается словами Vilkolakis или Vilktakis (Vilkolakis - от слов vilkas - "волк" и, возможно, lokys - "медведь"; Viktakis - от. лит. Vilkas - волк, takas - тропа; т.е. идущий волчьей тропою). Так появились сказания о, якобы, физических превращениях. Например, пастух превращается в волка для того, чтобы лучше пасти стадо; превратившись в волка господин нападает на свою служанку и т.д. В 1936 году на юге Литвы записан сказ о том, как человек вбил в землю два колышка, перепрыгнув через которых стал волком. В другом месте сказанно, что волками обернулась вся свадебная процессия, но пройдя через некую браму, все вновь стали людьми. Зачастую эти народные рассказы носят бытовой характер, но встречались и "оффициальные" описания иноземцев.
 

Вундерер (1589) в своей работе утверждает, что ему известно о превращении народа жемайтов в медведей и волков, а латышей - в волков. Другой "духовный отец", С.Хенинг в том же, 1589 году, пишет: "Они часто и по многу раз превращались в волков и бегали как волки".
 

Важность волка в балтской традиции прекрасно иллюстрирует хоть и то, что до сих пор в Литве, как впрочем и в других Европейских народах, сохранилось множество фамилий с "волчьим" корнем "vilk-". Это фамилии Vilkas, Vilkaitis, Vilkelis и т.д. С этим корнем существует также множество названий местностей и городов (Vilkija, Vilkaviskis, Vilkine, Vilkaraistis и т.д.). Любопытно заметить и то, что корень "vilk-" носят многочисленные названия целебных трав.
 

Средние Века. Западная Европа
 
В Средние века, наравне с усилением христианской церкви, волк начинает приобретать все более негативную, демоническую, сатанинскую природу. Он стал символизировать алчность, свирепость, жадность, дикую злобу, демонически всбесившегося и кровожадного врага, вонзившегося в мирную паству овец божьих. На эмблеме доминиканского ордена изображались псы, нападающие на волков, поскольку название "доминиканцы" переводилось как "псы Господни", а волк символизировал еретичество (В Средневековой католической традиции образ собаки олицетворял верность, аллегорического пастуха овец божьих. В религиозном исскустве собака, лежащая у подножья Христа, иногда олицетворяла монахов крестоносцев и непоколебимую преданность учению Иисуса). Но с другой стороны - волк являлся и атрибутом Франциска Ассизского: по преданию, святой Франциск приручил это животное, что показывает победу Божьего начала над началом языческим, диким и сатанинским.
 

Древнегреческая легенда гласит. "И произнес Зевс: "Отныне ты навеки превратишься в волка. Волка среди волков. Это будет твоей карой. Смерть была бы слишком незначительным наказанием для тебя!" Слова Зевса были адресованы Ликаону, аркадскому царю, тирану и безбожнику, который, чтобы посмеяться над Зевсом, накормил его блюдом из человечины. Жаркое было приготовлено из тела собственноручно убитого семилетнего сына".
 

Оборотничество. Это ужасающие, тёмное и полусказочное, по нашим сегодняшним меркам слово, всерьёз воспринималась в умах средневековых церковных мыслителей. С усилением влияния Святой Инквизиции то там то там до ужей церковных судей доходили чудные и ужасные слухи о свирепых волках - людоедах. Они описывались большими, кровожадными, не идущими в контакт с другими, "настоящими" волками. Их ни брал ни клинок меча, ни стрела арбалета. Зверь отличался почти человеческим разумом, зверинным чутьем, и громадной силой. С появлением огнестрельного оружие начало бытовать мнение, что зверя этого можно убить только пулей из серебра - благородного и чистого металла.
 

Некоторые церковные отцы в подробностях описывали процесс физического превращения в волка, но по достоверным источникам, оффициальным свидетельским трибуналам так и не удалось воочию увидеть такое чудесное явление. Но это вовсе не было доказательством невиновности подсудимого. Сатана был всемогущ, а значит, оборотничество могло иметь множество проявлений. Так, в 1541 году обвиненный в убийствах, крестьянин утверждал, что он - оборотень и волчья шкура спрятана внутри его тела. Судьи, чтобы проверить утверждение, приказали отрубить ему руки и ноги. Ничего не было найдено, был вынесен оправдательный приговор, но крестьянин уже скончался от потери крови. В другом месте подсудимые также не смогли прилюдно обернуться волками, но это их не спасло, так как суд поверил показаниям о наличии у подсудимых некой волшебной мази, которая превращала их в зверей. Бытовала и другая гипотеза о том, что человек остается человеком, но "нечистая" по средневековому определению сила заставляет других людей в нем видеть образ волка.
 

По протоколам инквизиции, оборотня можно было обознать в том случае, если зверю нанесена рана или увечие. Считалось, что аналогичная рана остается у оборотня, когда он уже успел обернуться обратно в человека. Другой случай описывает человека, который за обеденным столом начал отрыгивать куски человеческой плоти. Такие доказательства считались неопровержимыми.
 

А на Запад Европы нахлынули уже массовые эпидемии оборотничества. Массово их и искореняли. "Первая массовая истерия - выявление и преследование оборотней в волков (в том числе оборотней собак и кошек) - прокатилась по Европе в XIV веке. Два столетия спустя оборотомания достигла нового пика. Следующая массовая вспышка длилась во Франции с 1570 до 1610 года и на этот раз сопровождалась небывалой теоретической дискуссией. Покуда крестьяне забивали кольями всех подозрительных прохожих, а суды приговаривали к сожжению одержимых ликантропией (а вкупе и невинно оболганных), ученые мужи писали трактаты, магистерские диссертации и памфлеты на тему оборотничества".
 

Классический пример такого массового "произвола" оборотней на територии Ливонии (Латвия) описывает протестантский врач Каспер Пейцер в своём "Commentarius de Praecipibus Divinationum Generibus" (1560): "На Рождество хромоногий мальчик бродил повсюду, созывая бесчисленных сторонников дьявола на тайное сборище. Отставших или шедших неохотно остальные били железными кнутами до крови, оставляя следы. Вдруг их человеческие черты исчезли, и все они стали волками. Их собралось много тысяч. Впереди шел вожак, вооруженный железным кнутом, и войско следовало за ним, в твердом убеждении, что они превратились в волков. Они набрасывались на стада коров и отары овец, но не имели власти умерщвлять людей. Когда они подошли к реке, вожак ударил своим кнутом по воде, и она расступилась, оставив сухую тропинку посредине, по которой и прошла стая. Они пробыли волками двенадцать дней, по истечении которых волчьи шкуры исчезли, и к ним вернулся человеческий облик".
 

Занятно, что даже современная медицина не отрицает факт некого психического оборотничества, раньше называемого Hundswuth, а теперь ликантропией. Термин “ликантропия” имеет греческие корни: ”lycos” — “волк” и “anthropos” — “человек”. Сегодня он официально используется в психиатрии для обозначения формы умопомешательства, при котором человек воображает себя животным. В психиатрии известны многочисленные примеры ликантропии, случаи людей, ощущающих себя как предполагаемых волков, кошек, собак и т.д. Это воздействие можно охарактеризовать как многократно усиленное желание что-то сделать. В таком состоянии человек расщепляет свое сознание, подавляя в себе то существо, которое принято считать человеком. Такое состояние крайне обостряет чувства. Как следствие меняется восприятие. Этим объясняют большинство случаев проявления ликантропии.
 

Состояние психического превращения в волков (и не только в волков) может вызыватся как сознательным магическим деянием (тотемный шаманизм, астральные путешествия), так и непроизвольным (или сознательным) отравлением галюцинногенными препаратами. Тому свидетельства можно найти в трудах учёных:
 

„В средневековой Европе среди явлений массового наркотического отравления наиболее известны эпидемии эрготизма (от франц. ergot - спорынья), вызывавшиеся употреблением зерна, пораженного спорыньей. Они сопровождались вспышками ликантропии (от греч. ликантроп - человек-волк ) - формой умопомешательства, при которой больные воображали себя превращенными в зверей, преимущественно в волков. В ХVI в. ликантропия, особенно во Франции, носила характер эпидемии. Больные представляли себя обросшими шерстью, с ужасными когтями и клыками и утверждали, что во время своих ночных скитаний разрывали людей, животных и, в особенности, детей. Нередко в деревнях ловили ликантропов, бегавших на четвереньках и подражавших вою волков. Их считали колдунами, принявшими звериный облик, чтобы причинить больше вреда христианам. На оборотней устраивали облавы и подвергали обычной для колдунов казни - сожжению. (кандидат исторических наук Е. А. Шервуд)“.
 

„Неотъемлемый во всех описанных ритуалах посвящения элемент токсической культуры, нацеленный на достижение экстаза при помощи мазей, опьяняющих напитков и прочих снадобий, представлении в реминисценциях нашего пациента инъекцией препарата, идентичного по своему психоделическому действию наркотическому средству ЛСД-2 5, алкалоиду спорыньи. Для его действия, как это детально исследовано С.Грофом (1992), характерны шизоформность и многомерность пространственно-временных соотношений в мышлении и восприятии, повышенная индуктивность. В средневековой Европе были известны эпидемии эрготизма, наркотического отравления, вызывавшиеся употреблением зерна, пораженного спорыньей и сопровождавшиеся вспышками ликантропии (Е.А.Шервуд, 198. Необходимо заметить, что практически у всех народов Европы существуют легенды о людях, страдающих волчьим помешательством“. (Ликантропия: новые штрихи к старому портрету. И.А.Зайцева-Пушкаш, Я.С.Варшавский, А.Л.Пушкаш. Днепропетровская государственная медицинская академия).
 

Негативное отношение к волкам привело к тому, что зверь, некогда обитовавший на просторах всей Европы, на Западе был практически истреблён до XIX века. Однако до сих пор по всей Европе сохранились многочисленные топонимы, указывающие на некогда бывшие "волчьи" територии. На геральдических щитах (как и другие геральдические животные), волк может быть изображён вздыбленным или бегущим, стоящим или с "оторванной головой" (геральдическое понятие Head Erased, когда на гербе изображатся только голова с шеей). Он может быть помечен одним цветом (чаще всего черным) или же "вооружен" (геральдическое понятие: когда когти и зубы животного помечаются другим, нежели он сам, цветом). На гербах германских городов геральдический волк встречается то бегущий на фоне леса, то всплывающий поверх замка, то кусающий палку, протянутую человеком. Иногда в его пасти или лапах помещен Wolfsangel - Волчий Крюк- древний рунический символ, изображающий инструмент для ловли волков (о котором на “Белых Традициях“ также есть статья). Возможно, что на гербах городов волк возник из-за массовых древних охот в тех местах на волков, однако часто наличие волка на городскoй символике совпадает и с названиями тех городов, которые начинаются корнем Wolf- или Wulf- т.е. волк. На родовых гербах волк означает победу над жадностью, прожорливостью, кровожадностью; победу над злым и сильным противником, или же - доблесть на охоте. Не иcключен факт, что Средневековый символизм волка тесно связан с дохристианскими временами Европы, когда волк считался отнюдь не негативным, а весьма почетным, мужским, храбрым и воинственным животным, покровительством которого мог гордится каждый. Отсюда и германские имена: Адольф (древ. нем. Adal - благородный, wolf - волк), Вольф (волк), Ульф (от древ. норвежск. Ulfr - волк), Вольфганг (древ. герм. Wulf - волк, gang - тропа, дорога), Вольфрам (древн. герм. Wolf - волк, hramn (англ. raven) - ворон).
 

Славяне и Древняя Русь
 
Канули в лету славные времена, затих в полях волчий вой князей-чародеев и их молодых дружин, готовых обратиться в лютый набег на своих врагов, и христовы овцы пока мирно пасутся сегодня. Но не вечна эта благость и настанет время, когда погибнет сие солнце, то “влъкодлаци изъедоша слънце”, знаменуя обновление затхлого мира.
 

Прекрасно и верно сказано, Волк – древнейший тотем индоевропейских народов, в том числе и славян, и даже более, наиболее в славянской истории и предании этот символ возведен в зенит своей славы, как суть нашей изначальной языческой веры, как образ, помогающий нашей инициации в древнюю традицию.
 

Былины и сказы пронизаны мотивом древнего мифа оборотничества, перед нами как живые предстают прародители русские, наделенные страшной, нечеловеческой силой: Боян Вещий, Волх Всеславьевич, Всеслав Полоцкий, древнерусские князья.
 

Молодые воины, как "серые волки в поле, себе ища чести, а князю славы", наводили ужас на христианский мир. Греческий автор середины VI в. Псевдо-Кесарий сообщает следующие сведения о славянах — склавинах: “А как же [могло бы случиться, что] ...склавины... с удовольствием поедают женские груди, когда [они] наполнены молоком, а грудные младенцы [при этом] разбиваются о камни, подобно мышам, ... [они] живут в строптивости, своенравии, безначалии, сплошь и рядом убивая, [будь то] за совместной трапезой или в совместном путешествии, своего предводителя и начальника, питаясь лисами, и лесными кошками, и кабанами, перекликаясь же волчьим воем”.
 

Информация Псевдо-Кесария подтверждается рассказом Льва Диакона о погребальном ритуале воинов Святослава в период осады Доростола: “Они [скифы] задушили [несколько] грудных младенцев...” Подобное засвидетельствовано Гербордом и Эккерхардом у прибалтийских и западных славян, а конкретно лютичей (liutici, lutici), вильцев (wilzi, wiltzi, wilti, uuiltze, vuilci), которые зовутся так за свою храбрость, как свидетельствует Гельмольд.
 

Подобных характер и поведение славянских воинов подтверждается былиной про Волха Всеславьевич, который по преданию был сыном “лютого змея”, мир в ужасе встретил его рождение. Одной из его способностей было оборотничество, а именно одно из них в волка. Характерен его приказ по семитысячному войску его дружинников:
 

«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Ходите по царству Индейскому,
Рубите старого-малого,
Не оставьте в царстве на семена;
Оставьте только по выбору,
Немного немало — семь тысячей
Душечки красны девицы».
 

Все раннее европейское средневековье сотрясалось от разбоя подобных балтских и славянских молодецких стай.
 

Молодая и лихая ярь, улыбка – волчий оскал, дикая языческая радость и опьянение кровью – Ярила, Волчий Пастырь, молодая ипостась Велеса. Посему образ волка может быть познаваем через этих двух богов, из чего видно, что волк не принадлежит какому-то одному миру в отдельности. Русские сказы лишь подтверждают наше предположение, ибо волк всегда помогает герою преодолевать границы миров, перескакивать непреодолимые преграды, оказываться в священных обителях, дарующих бессмертие и прекраснейших жен, он вещает мудрые советы, в таких случаях выражая волю Велеса или же являясь им самим. Здесь стоит вспомнить “лютого змея”, коий есть Змей – одно из проявлений Велеса, рождающего и направляющего русских героев, и к кому обращены наши помыслы, чтобы Европа была пробуждена холодным воем-перекликом нордических молодых стай.