Повесть "Сибирская сага. Ружанские" гл. вторая

Глава вторая

Прошло время, понемногу всё устоялось, утихомирилось, жизнь вошла в повседневность. Молодежь задавала тон, после работы собираясь на вечеринки, распевала громко незнакомые песни и плясала под гармошку. Днём работала, осваивала новые механизмы. Терентия и Мишу Ружанских в составе бригады из шести человек направили обучаться в МТС «Авангард» на тракторах работать. МТС располагалась в соседнем селе Любино. Шутка ли, железными машинами пахать землю, косить жито, сено, это тебе не лошадь, ум какой надо ж иметь! Марфа и представить себе эту картину не могла, а услышанная информация не укладывалась у неё в голове.

Старый дед Постняк читал книгу, в которой говорилось, что всю землю опутают железом и железной проволокой. По железу будут ездить всякие машины, и всё будет гудеть и крутиться. А те, кто будет сидеть в этих машинах, станут похожи на чертей, так как они станут им служить и чертям поклоняться. А ещё одна страсть такая: понаставят столбов, окутают землю по воздуху проводами. Так приказал товарищ Ленин. «Черти б забрали этого Ленина», думала про себя Марфа, но вслух произносить эти слова опасалась. Потому и была она против всего нового, лучше жить по старинке, как раньше, греха было б меньше. И потому, когда уезжали сыны, зачем и куда, ей не сказали прямо. Так что Марфа не догадывалась о постигшей её участи, и она продолжала ужасаться, не примеряя к себе все эти страсти, думая, что они пройдут мимо неё. А ещё, читал дед, по небу будут летать железные птицы и всех клевать. И вся эта напасть произойдёт от безбожия, и эти машины всю землю загадят, и не будет на ней ничего не расти. А будут произрастать плевелы и волчцы. А людей будут поражать всякие невиданные болезни и люди станут умирать от голода и жажды, покрытые язвами. В представлении Марфы это было что такое страшное и ужасное, ужаснее даже того, чем взрослые пугают детей. От этого сжималось всё внутри, и сердце не находило себе покоя, а Марфа себе места. Они с дедом уже прожили, можно сказать, жизнь, а вот дети несмышленые, молодежь они как же, ведь только жить начинают? Воцарится голод, начнутся войны, кого не убьют на войне, тот умрёт от моровой болезни или от голода и наступит конец света. Страшно было верить, но в книге, что попало, ведь не напишут.

Но приехали её сыновья на село и привезли два трактора. Они и в самом деле были похожи на чудищ. Передние колёса небольшие, но задние, казались огромными, железные, да ещё с шипами. Их было так много и они были такими острыми, что, наверное, нельзя к ним прикоснуться. Трактора так гудели, что их было слышно за версту. Люди не могли понять, что это такое и все стали сбегаться. Когда ревущие, грохочущие «звери» остановились у двора Ружанских, то в одном из управляющих этим зверем, Марфа узнала Терентия. Ей стало так плохо, что она чуть не потеряла сознание, вскрикнула, но её крик потонул в том грохоте, которого никто не слышал в деревне от роду. Он подошёл весь чумазый, в какой-то странной одежде к матери и закричал на ухо:

- Мама, ну, здравствуй! Ты здорова? – И видя её изумление, засмеялся. – Не пугайся, теперь заживём. Ни какому буржую теперь не будем кланяться.

И, чмокнув мать в щеку, пошёл к своему трактору, нужно было ехать на хозяйский двор. А навстречу железным коням, управляемыми односельчанами, которых знали с детства, бежали и старый и малый. Сбежалась встречать вся деревня, кто был свободен, и кто ещё мог двигаться. Такое диво дивное ни на что не похожее, разве что на то самое описание чудищ в книге, деда Постняка. Но люди, не видевшие в своей жизни ничего, кроме лошадей, теперь это они увидели воочию. Многие крестились, а молодежь радовалась и восхищалась.


Марфа успокоиться не могла, как это сыновья поехали, и с родителями не посоветовались, так сказать, самовольно. Это Андрей, надо знать, их подбил. И надо же ни Гришка, ни он даже словом не обмолвились. Вот начнут рога у сынов расти, боялась Марфа, что ж тогда делать? А то, что начнут расти ещё у четырёх, Марфу это не касалось, для неё главное были её сыновья! От волнения и горя Марфа даже не рассмотрела, где в это время был Андрей. Она с большим трудом зашла в дом и горько заплакала. Иван со всеми сельчанами пошёл провожать трактористов со всей деревней. Ей было страшно, Марфа стала на колени перед образом печального Иисуса, и умолять его помиловать её грешную. А также всю её семью и что б ни дал погубить сынов, и что бы Господь смилостивился и своею властью забрал Мишу и Терёшу из сетей дьявола и наставил на путь истинный, усмирив их сердца. Молилась долго и истово. Как же будут дети жить рядом с такими отцами? Но Иисус скорбно взирал на плачущую мать, и молчал. Марфа в этом молчании услышала для себя всё, что она хотела услышать. Так как её душа верила, что Господь услышит её и с добрыми, работящими сыновьями не случится ничего дурного. Ребята, не звери, не отдадут свою душу дьяволу на погибель. Они любят её и свои семьи, живут дружно и весело в их домах. Никто не слышал, чтобы случались ссоры в их семьях. Чего нет, того нет. Марфа переплакав, снова вышла на улицу и увидела на дороге следы от уехавших тракторов. Подошла, опустилась на корточки и стала внимательно смотреть на землю. Земля была проколота острыми длинными шипами, углубления были чёткими, четырёхгранными и на первый взгляд не опасными. Она перекрестилась, перекрестила затем отверстие и всунула туда палец, пощупала. Земля как земля, и пальцы не покрючило и её гром не ударил. А может оно не так уже всё и страшно?

Первое время, если трактор куда – нибудь ехал, за ним бежали не только дети, но и взрослые. А потом пообвыкли. Пугались люди, которые находились невдалеке в момент, когда трактор заводили. Грохот и рёв становились невыносимыми. Воздух вокруг сотрясался. Дед Постняк в это время говорил собеседнику, что это только цветочки, кара небесная скоро настигнет всех, и все будут отвечать перед Господом за грехи свои и своих ближних. Господь недолго будет терпеть пренебрежение Его законами.


Но всё стало на круги своя и стало всё как у всех, как в каждом селе и посёлке, жизнь стала налаживаться. В Ватулинском опустевшем доме расположили для детишек школу. А по вечерам организовали ликбез, в который записался и Иван Ружанский. Звал жену, но она, походив несколько дней, отказалась от этой затеи, так много работы по хозяйству. Когда построили новое здание школы, то это здание приспособили под контору, а когда построили новое здание конторы, в этом здании разместили детские ясли.

Прошло время и самые ярые сторонники объединения стали осознавать, что хозяина единого в хозяйстве нет, А значит отвечать не кому, а у этих горлопанов и говорунов на всё есть отмазка. Самым грамотным и сообразительным на то время оказался Андрей Ружанский, и хотя хозяйство у них было, не ахти какое, они были людьми работящими, к ним в селе относились с уважением. Работящие люди везде пользуются уважением в любом коллективе. Но когда кандидатуру Андрея предложили председателем колхоза, то многие припомнили ему резкий и драчливый его характер и то, что мог хорошо укрыть матом любого. На защиту Андрея встал уполномоченный из района, который сказал, что за всё с него спросится на отчётном собрании в следующем году, а если не справиться, то ведь всё в руках колхозников, сняли и точка. Колхозники после долгих дебатов всё же кандидатуру Андрея поддержали. Да и то сказать, должность не из лёгких, везде всё нужно охватить, увидеть, распорядиться, найти правильное решение и суметь отчитаться в районе, так что бы всё было гладко. Обзавелись тракторными плугами, сеялками. Жизнь становилась легче. И то сказать руками или машиной справлять трудную работу.


И вот новая неприятность: Гришка увез чужую жену. Девок ему было мало что ли?! Стеша была молодой женщиной с толстой косой и румяными щеками, смеялась озорно, и глаза сверкали при смехе так, как будто искры сеялись. Приезжая в район за киномехаником, Гришка заприметил его красавицу-жену, выяснил, что детьми они ещё не обзавелась, хотя жили уже около трёх лет. Рассыпал свои шутки-прибаутки мелким жемчугом, да и проник в сердце бедной женщины. А однажды зимними сумерками, когда Стеша возвращалась от соседей, подъехавший Гриша попросил воды. Женщина зашла в дом, сказала свекрови, что проезжие люди просят попить, зачерпнула ковшом воды и вышла на улицу. Когда встревоженная долгим отсутствием женщина вышла в поисках невестки, то увидела на дорожке только темный предмет, это был пустой ковш: Стеши ни во дворе, ни за двором не было.

Как приняли не сватанную, замужнюю невестку Ружанские,
в селе никто не знал. Марфа не особо баловала сельчан рассказами о своей семье. И то сказать, по Гришке сохло пол-деревни женского населения, да из окрестных деревень девчата были наслышаны о темных кудрях и его синие глаза не давали спать не только девушкам, но бывало и замужним женщинам. А уж про солдаток, которые овдовели, и говорить не приходилось. За Гришкину нахрапистость часто мужья, почуяв рога на своей голове в подарок от соперника, пускали в ход кулаки. Братья Гришку не очень корили, женится, думали, остепениться. А он, видишь, что утварил, на замужнюю бабу польстился!


Как дошли слухи, где искать пропавшую жену, обиженный муж не стал рассказывать, но разыскав дом и, зайдя без стука в комнату, сказал только одно слово побледневшей жене: « Собирайся». Та испуганно смотрела на него как на приведение и молчала. Сидевшая за прялкой Марфа встала и спросила:
- Ты, что ль её сюда привёз и здесь оставил?

-Нет, сын ваш учинил это беззаконие, чужую жену увёз силой,- вскричал взбешенный мужчина.

- А она что тут связанная живёт? Сам видишь, веревок на ней нет. Давно ушла если бы захотела, воли с неё никто не снимал. Так что не греми тут, а иди к своему обидчику и веди разговор. Мужиком будь, а не бабой. Жену у него украли»…- Взяла за рукав и повернула лицом нежданного гостя к двери. - «Ступай, тут тебе делать нечего.

Опешивший гость с силой рванул дверь, сверкнул глазами, стиснул губы и вышел, грюкнув напоследок. Стеша села на лавку и заплакала. Подошедшая Марфа погладила по голове несчастную женщину и сказала:

- Не плачь, слезами делу не поможешь. Решать тебе, не смотри на Гришку, он стервец не одной тебе голову заморочил. Весь в отца пошел, меня ведь тоже выкрали из-под венца. Порода у них такая, у Ружанских».

- Понесла я от него. Вот уж два месяца.- Плакала молодуха.

- Да когда ж ты успела? - Ахнула Марфа.

Но Стеша только ещё ниже наклонила голову, продолжая всхлипывать, и вытирать слёзы.

- В переулке, возле дома нашего, когда от мужа из клуба бежала, а он подкараулил, а через месяц узнала, мужу не стала говорить. Три года жили, ничего не было, а тут такое вот случилось. Вот я и забоялась, потому и не стала сопротивляться, когда Гриша кинул на меня тулуп да в сани посадил.- Продолжала Стеша вытирать мокрые глаза, её трясло от рыданий. – Господи, да что же теперь будет? - Заламывая руки, Стеша встала:- Гриша не знает, я ещё не сказала. Да и как бы сказала, может это ещё какая - то ошибка. Вам первой вот призналась. А, теперь думай: от мужа или от Гриши.

Одеваясь, Стеша беззвучно шевелила губами. Марфа, поворачиваясь к двери, заметила шевеление губ и спросила:

- Что ты сказала, не расслышала я, слух терять стала, скоро уже восемьдесят будет. - Пожаловалась она.

- Да нет, я просто молитву читала Богородице. Пойду, воды принесу. - Ответила молодая женщина. Взяла ведра, вышла на улицу.


Марфа задумчиво подошла к окошку и стала смотреть. Стекло было сплошь затянуто узором, пропуская только дневной свет, но увидеть ничего нельзя. Думы, думы. Семьдесят пять лет живет, а кажется, что вечность. Вот она молодая девчонка, одетая в красную с алым отливом сатинетовую кофту, в черную плисовую, с пятислойными оборками юбку, с венком и лентами на голове, собирается с подружками к венчанию. Всё, под пение дружек невеста убрана. Шум в передней заставил обернуться к двери Марфу. На пороге стоял Ружанский Иван с белым тепломатом в руках. Этот красавец был девичьей присухой, но Марфа считала, что не пара ему, а потому никогда не смотрела в его сторону и, ни разу не заговорила, играя косой. А тут от неожиданности сердце, будто выстрелило, заколотилось, и пол закачался под ногами побледневшей и смущенной девушки.


- За тобой я, не смогу жить без тебя.

И видя, как заалели щеки невесты, накинул шубейку на плечи, потянул за руку. Марфа, молча пошла. Не сразу присутствующие поняли, что это похищение, подумали, что это шафер приехал с друзьями за невестой. Собрались петь невесте провожальную песню, и получить подарки. Подарки получили, Иван махнул рукой над головами девушек, посыпались монеты, вот вам выкуп за невесту. Подружки и гости кинулись подбирать деньги, а Иван только дверью хлопнул. А когда опомнились, то Иван с Марфой уже отъехали на добрую сотню метров от дома…

Легкий стон вернул Марфу в сегодняшний день. Стеша поставила два ведра в кухне на лавку и накрыла деревянными крышками. Взяла ведро и вышла в прихожую:


- Скользко возле колодца, надо пойти посыпать золой, а то я упала и забилась сильно». – Пожаловалась, держась за ушибленный бок Стеша. – Как спицей прошило.

Чем закончился разговор Гриши со Стешиным мужем, для всех осталось тайной, но разговоров в селе об этом событии хватило надолго. Всё у всех на виду, не спрячешься и не утаишь, если даже сильно захочешь. Возможность перемыть косточки ближнему своему, ежедневное развлечение для досужих кумушек любого села или улицы. Ведь все про всех знают!

Стеша вышла на улицу только спустя неделю после описанного события. Случилось самое большое несчастье в её жизни, она потеряла то, что с таким нетерпением ожидала, ребёнка.

Село притаилось в ожидании дальнейшего развития событий.
Марфа ежедневно выходила за ворота, поджидая почтальона, сидя на лавочке, а вдруг принесет письмо от дочери. Анюта вышла замуж за парня Пашу Мезенцева, из Новосибирска. Поехала на учёбу по направлению правления колхоза, брат Андрей постарался, познакомилась и расписалась. Зять оказался славным парнем, веселым и работящим. А общее собрание не могло отказать ей в освободительной справке, так как Анюта поспешила стать матерью, животик выпирал из-под её одежек. Устроилась работать на производство и старалась чаще писать матери, а та в ответ слала посылки зимой с мясом и салом, мукой и яйцами, а также другими продуктами, в зависимости от сезона. Дочка никогда не доставляла ей хлопот. Росла доброй и покладистой, видела, как нелегко матери управляться по хозяйству и была на подхвате. Марфа не была любительницей ходить по чужим дворам, и дочь приучала к домоседству.

Старшие сыновья Терентий, Михаил, Василий и Андрей уже были женаты. Терешка женился на Анне Чукиной, Михаил взял в жёны Катю Кушнарёву, а Васе приглянулась младшая Катина сестрёнка Вера. А вот Гришка, которому было уже под тридцать, никак не мог остепениться. Всё не мог остановиться, перебирая девок. Марфа уже стала бояться, что может и не дождаться того времени, чтобы понянчить Гришкиных внуков. У старших сыновей было по трое- четверо детей. Может было бы и больше, но дети часто умирали. Если в селе заболевал один ребенок, за ним другой, то все уже понимали: пришла пошесть. Марфа и сама похоронила шестерых детей, трёх девочек и троих мальчиков. Вот и теперь родившаяся у Анюты девочка Ульяна заболела, писала в прошлый раз дочка.

Марфа была неграмотной и писем сама не читала, а просила внуков Васю или Мишу. Вася был старшим сыном Терентия и Нюры, которые отделившись, жили в пяти дворах от родительского дома. Вася ходил в школу и мог, хоть слабенько, но читать, а Миша читал бойче, но упросить его не было возможности, у него на всё в любое время находились отговорки. А ответы всем писала Параня. Марфа давно уже отошла от работы по уходу за скотом, не кормила и не доила. Этим занимались сын Андрей с Параней. У них росло трое мальчишек Миша, Шурка и Коля трёх с лишним лет озорник и забияка. Шурка старший, он уже давно помогал родителям по уходу за скотом: кормил, поил, чистил навоз и на санках вывозил за пригон. Помогал во время сенокоса, пилил дрова, носил и слаживал их в поленницы, колоть – то силёнок ещё пока было замало. Миша старался во всём подражать старшему братишке. В заготовке дров принимали участие все. Зимы долгие, морозные и дров требовалось много. И вот долгими зимними вечерами при свете керосиновых ламп в доме кипела работа, все были заняты каждый своим делом. Женщины вязали шерстяные вещи, пряли, ткали, ссучивали сновьё для ткацкого станка, который стоял в комнате, занимая обширное место и тесня хозяев. Все принадлежности для ткачества были свои: бёрда, челноки и прочее.

Чем бы ни занималась Марфа, ей в голову постоянно лезли мысли, будившие воспоминания о прошлых днях и годах таких теперь далёких, но с такой ясностью приходящие из того далека. Самым ярким воспоминанием чаще всего вспыхивало событие её замужества. Когда Иван в наряде невесты, увёл её из родного дома и сразу отвёз в церковь венчаться в соседнее село, где заранее ждал поп, а оттуда сразу в свой дом полноправной хозяйкой, Марфа не верила себе. Всё что происходило, будто - то бы было не с нею, а с кем – то другим, а она как бы наблюдала со стороны. В течение двух часов, пока искали по селу беглецов, Марфа успела стать законной мужней женой. Страх так холодил ёё душу, что на вопрос священника о том, добровольно ли Марфа идет под венец, не могла ответить, а лишь кивнула головой. Но священник требовал ответа громкого и Марфа, цокая зубами от страха, ответила «Да».

Скандал случился небывалый. Родители не знались с Марфой больше трёх лет. Но однажды шли беременная Марфа с Терёхой двух лет, и несла шайку с постиранным бельём, а сын просился на руки. Тропинка петляла между кустарниками, и за поворотом не было видно другого поворота. Марфа не видела, что сзади шла мать и слышала, как Марфа уговаривала малыша. Но уставший ребёнок не слушал уговоров, хныкал и просился, чтобы его взяли. Марфе пришлось, несмотря, что была в тягости на шестом месяце, взять плачущего ребенка. И, услышав за собой торопливые шаги, посторонилась, чтобы пропустить идущего сзади человека, как услышала встревоженный голос матери, прозвучавший за спиной:

- Не бери его на руки, Марфуш, тяжёлый он, вишь, какой бутуз!

Подошедшая к ним бабушка протянула руки к внуку. Но мальчик, насупившись, отвернулся.

- Давай шайку, хоть всё легче тебе будет. - Пожалела мать.

У Марфы из глаз побежали слезинки. Она нагнулась, поставила ребёнка на землю и, передавая шайку со стираным бельём, плача сказала:

- Мама, простите Христа ради. Виновата я. Мне было страшно и стыдно. Но я вышла замуж честной девушкой. Я не любила Фрола, говорила ведь вам. – Марфа ещё не верила своим глазам и торопилась сказать матери самое главное для неё, что было наболевшим и не высказанным. Мать, молча пригорнула непокорную дочь, гладя по голове и плечам:

- Да ладно, Марфуша, ну что ты, что ты, ну хватит, не плачь. Мы сами не знали, куда от стыда деваться, да потом всё притупилось. Скучать все за тобою уж стали. Приходите, ни чужие, ведь. Вон, внук и тот отворачивается, а ведь, кровинушка ж наш. – Федора смахнула не прошеную слезу, и попросила ещё раз. – Приходите.

- Хорошо мама. - С облегчением вздохнула молодайка.

И дальше пошли гуськом по узкой тропинке. Марфа с мальчиком на руках, а мать несла тяжелую шайку с бельём и они всё говорили и говорили и не могли наговориться. На развилке мать остановилась и сказала, что дальше не пойдёт. По закону села, Иван должен первым прийти к родителям Марфы и перепросить. Каждый житель с измальства знал уличный закон: нарушивший его, должен нести наказание. Договорились о дне и времени встречи и разошлись по домам.

Марфа иногда, издали видела то отца, то мать, а подойти на людях или прийти в отчий дом стыдилась, так как чувствовала себя преступницей. Жгучая боль стискивала тисками сердце и тупой занозой эта боль сидела до сего дня. А теперь вот эту занозу вынули. Такой лёгкости Марфа давно уже не ощущала, хотелось просто запеть. Она просто летела домой и на вопрос свекрови, что случилось, рассказала о встрече с матерью.

- Пригласила в гости. – Делилась Марфуша. – Как только вот управимся с сенокосом, так и пойдём, сходим.- Торопилась выплеснуть свою радость.

- « А чего же ждать?- удивилась свекровь.- Вот завтра испеку пирог, приготовлю гостинцы и пойдём. Раз такое дело, то чего тянуть. Пойдём и мы с отцом. Свататься будем. – И засмеялась своей шутке.

Весь день женщины провели в хлопотах, готовясь к предстоящему визиту, пригласили и Ивановых братьев, сестёр и других близких родственников. Сходили в лавку накупили подарков свахе и свату, а также всем домочадцам. Пряников печатных и конфектов для самых маленьких. Истратили больше десяти рублей, но покупками остались довольны. Вечером, пораньше закончив дела, приоделись, прихорошились, взяли пакунки, и пошли на соседнюю улицу, тихонько переговариваясь между собой. Соседи вытягивали шеи из-за забора, смотрели вслед уходящим, в недоумении и строя догадки и предположения, куда же это пошли всем кагалом Ружанские?


И вот родное Марфушкино подворье. Первым вошел во двор свекор, за ним мать, Иван, пропуская жену с сыном, зашёл следом, а потом уже и все остальные родственники. Во дворе чисто прибрано. Дрова аккуратной поленницей, оставшиеся от зимы сложены под навесом, освободив место для новых дров. Собака, Кузька, увидев толпу чужих людей, выскочила из будки и заливисто залаяла, оповещая хозяев о приходе гостей. Мать, выйдя на порог, всплеснула руками при виде большого количества гостей и пошла, здороваясь навстречу:

-- Проходите, проходите, гости дорогие!- громко восклицала Федора.

На голос матери, повернули головы к двери, сидящие за столом отец, бабушка, братья с женами и детьми. Увидев заходивших гостей в дом, молодежь быстро начала вставать из-за стола, и стала отвечать вразнобой на приветствие. Отец Марфы и дед с бабушкой остались сидеть на своих местах. Если гости и хозяева в хороших отношениях, то таких гостей встречают радушно, за столом никто бы не остался. Но в данном случае сказать, что отношения натянуты, это ничего не сказать: член этой семьи нанёс обиду своим поступком, опозорил на всю округу перед будущими родственниками, ввергнул в растрату, заставив оплатить расходы за несостоявшуюся свадьбу. Скандал был страшный. Илья Филиппович в порыве гнева проклял свою вероломную дочь и запретил с нею общаться и даже смотреть в её сторону. Враги, есть враги. Время шло, узнав, что у дочери случилось горе, умер первенец, отец сказал домашним, это божья кара за непослушание.

А вчера мать за столом рассказала, что встретила Марфу, не смогла сдержать и с болью в сердце обняла и простила свою дочь. Она пригласила Марфу со своим мужем и новыми родственниками в гости. Надо иметь Бога в сердце и прощать своим ближним. И увидев, что муж гневно нахмурился, быстро подошла к мужу, встала перед ним на колени, обхватив их руками, со слезами в голосе простонала: «Прости и ты им. Умоляю». Поступок жены поколебал решимость отца беглянки. Он наклонился к жене, помог подняться, притянул к мощной груди и сказал:

- Не зверь же я. Пусть приходят. Готовьтесь к астрече.

Все облегчённо вздохнули, гроза прошла, а после всегда ласково светит солнышко. И началась метушня в доме Никитиных. К вечеру следующего дня было наварено, напарено и наготовлено чуть ли на полсотню людей. Не хотелось опозориться перед новыми родственниками, которые стали роднёй для их Марфы.

Было время ужина, когда вдруг услышали собачий лай, возвестивший о приходе, тех, кого ожидали, но не спешили выказать своё ожидание. Хозяева, немного растерявшись, было заметно по лицам всего семейства Никитиных, оправились от неловкости только после слов Иванова отца, Ивана Ружанского:


- Вот вам хлеб, что бы в этом доме он всегда был на столе,- положили две огромных буханки хлеба, зажаренных курей, гусей, несколько бутылок водки.- А это до хлеба. Низко кланяемся и просим прощения за детей наших и за нас.

И трижды проговорив слова прощенья, поклонился. За ним поклонились и все пришедшие. Отец Марфы, Илья Филиппович, встал при первых словах свата и слегка нахмурил брови, но смолчал, поклон принял, то есть поклонился ответно. Иван вышел вперед, стал на колени:

- Отец и мать принёс я вам свою повинную голову. Виновен только я один, с меня и спрос, Прошу руку вашей дочери.

- Мама и тятя, прошу вашего прощения и благословения, ради внуков ваших и моего успокоения, простите нас. – Встала рядом с Иваном со слезами на глазах и Марфа, склонив голову перед отцом.

Он встал из-за стола и дрожащей рукой перекрестил провинившихся детей, сказав, что Господь простит, и он прощает. Из - под приталенной кофточки, было видно, что Марфа в тягости, и когда вставала с колен, оперлась о руку мужа, чем удивила отца.

Затем посватались, как полагалось по обычаю, хоть и с опозданием. Чтобы всех рассадить пришлось принести ещё столы и скамейки из летней пристройки, и расселись большою породнившеюся семьёю. В этот вечер переговорили обо всём, перепели множество песен. Такого веселья давно не слышали стены дома Никитиных. Расставаясь Ружанские Авдотья и Иван приглашали своих сватов и их домочадцев заходить почаще, по - родственному, без приглашения, а не проходить мимо и им всегда будут очень рады. Так восстановились отношения с отцом и матерью у Марфы с Иваном. Родившегося мальчика, назвали в честь деда Михаилом, а крестным взяли Марфининого брата Володю. С тех пор садились по праздникам за стол не просто сказать большою семьёй, а очень большой.
Начало: http://www.myjulia.ru/post/439070/

Продолжение: http://www.myjulia.ru/post/439359/