Море для Марины (рассказ)

- У тебя отпуск когда кончается? – спросил Фёдор.
- Через неделю, - ответила Марина. – А что?
- Ничего. Хочешь в Ялту прокатиться?
- А… - она даже растерялась (Какая Ялта? При чём тут Ялта? Хотя август, море… Кто ж в августе от Ялты откажется? Но всё равно непонятно.). Впрочем, это в его характере – сразу ошарашить. Одно слово - «Федя-три медведя». Своей детской непосредственностью он мог поставить в тупик кого угодно. Ему надо следователем работать, майором Прониным, а не обычным инженером холодильного оборудования, пользующимся на работе заслуженным уважением.
- Как это «прокатиться»?
- Ну, не прокатиться – полететь, - поправился он. – Мне надо по работе дня на три в Ялту. Ну и, конечно, покупаться, позагорать.
- А я тут при чём?
Бывший муж в ответ то ли недовольно, то ли раздражённо поджал свои толстые губы.
- Поясняю для тупых: приглашаю. За компанию, - и нахмурил брови ( дескать, нельзя же быть такой бестолковой! Чего непонятного-то?).
- Интересно, - все так же растерянно усмехнулась Марина. – А я-то в качестве кого?
- А без всякого качества, - ответил он вроде бы совершенно нейтрально, но получилось, как всегда, с этакой самодовольной хамоватостью. - В качестве бывшей жены и любимой женщины. Тоже, понятно, бывшей! – добавил он, чтобы сразу внести ясность и не давать никаких совершенно не нужных, долгоиграющих намёков.
-Ты серьёзно? – задала она следующий вопрос, который по уровню идиотизма как раз и не требовал никакого серьёзного ответа.
- А что такого-то? ( Вот теперь он действительно начал сердиться). Может, хочу сделать тебе такой вот незатейливый подарок. Просто подарок! В память о былом! Могу я сделать или нет?
Марина пожала плечами.
- Сделать, конечно, можешь…(Федя – три медведя! Фокусник чёртов!), - и всё же не удержалась, хотя всё и так давно понятно. - Ты по новой, что ли, предлагаешь?
- Чего?
- Ну… - она на секунду замешкалась (нет, говорить с этим «Федей-медведей», это всё равно, что по минному полю ходить: и страшно, и азарт: а вдруг наступишь? Или всё же проскочишь и, слава Богу, в очередной раз жива останешься?).
- Ну, сойтись, что ли?
- Ничего ТАКОГО я тебе не предлагаю. (Он нарочно выделил это слово –«такого», потому что, похоже, уже и сам был не рад, что затеял весь этот дурацкий разговор.). Я. Тебе. Предлагаю. Поехать. Чёрт – полететь! В Крым. Просто так. Приставать не буду. Обещаю. Хочешь, расписку напишу?
-Да… То есть, нет! – спохватилась она. (Какие расписки? О чём? Нет, дурдом! Настоящий!). – А если мне самой… Ну, понимаешь?
- Не понимаю. Чего ещё?
- Ну… захочется.
- С какой это стати? ( Он даже удивился. Или сделал вид? Нет, он не только фокусник, но ещё и артист, и беспардонный хам!)
- С такой! – разозлилась теперь уже она. – Если ты забыл, я всё-таки женщина! С нормальными, между прочим, женскими гормонами!
- Серьёзно? - удивился он и сделал такую физиономию, словно только что совершил какое-то грандиозное, уму не поддающееся открытие. Потом немного помолчал, чего-то сообразил и решительно-отрицательно замотал головой. Голова была чисто вымытой и аккуратно постриженной. Свою голову Федя всегда любил, холил, лелеял и вообще тайно гордился. Благодаря этой голове, он был похож на кубинского лидера Фиделя Кастро Рус в дни его боевой молодости на Плайя-Хирон.
- Не, Мариш, это вряд ли!- её запрос он понял по-своему, по-«медвединому». - Там в августе столько баб собирается - и то голодными ходят. Мужики в это время – большой дефицит! А уж тебе-то, с твоей внешностью, снять там какого-нибудь более-менее нормального - вообще дохлый номер! – и огорчённо и, кажется, вполне искренне махнул рукой. Ну не сволочь, а?
- Хам! – рявкнула Марина. – Никуда я с тобой не поеду!
- Как знаешь… - он, казалось, ничуть не огорчился. – Было бы предложено. Ты это… новый купальник себе, что ли, купи. Вот деньги.
Нет, ну как с таким медведем можно о чём-то серьёзно разговаривать? Он же никого не слышит, кроме себя, любимого! С таким можно только бороться!
 
- Номер будем общий брать или каждому свой? – спросил он уже не подходе к гостинице.
- Общий, - сказал она и обиженно надулась. – Нечего деньгами разбрасываться.
- Ох ты, ах ты, какая хозяйственная! Да не жмись!- и Федор довольно похлопал себя по нагрудному карману. - Монета есть! Гуляй, рванина, от рубля и выше! Разрешаю!
Море весело и беззаботно плескалось совсем рядом, минут пять ходу. Шикарное место «Отель Палас»! Хорошо быть молодым, богатым и глупым медведем без ревнивой супруги-медведицы, от которой шаг вправо-шаг налево приравнивается к попытке побега из родимой берлоги!
- Пойдём пожрём, - предложил он, как всегда, незатейливо, когда они , наконец, оформились, поднялись в номер и распаковались.
- Да, - поморщилась Марина. – Лексикон как на скотном дворе.
- При чём тут скотный двор? – возмутился он.
- При том, что пожрём, - нравоучительно ответила она. – Нормальные люди уже давным-давно кушают. Или едят.
Это точно, - согласился он. – Правильно я всё-таки сделал, что с тобой развёлся. Умный я мужик.
- Ты не умный. Ты богатый, - уточнила Марина и не удержалась, съязвила. – К сожалению, очень часто это совершенно разные вещи.
- Интеллигенция! – с удовольствием произнёс он иностранное слово. –Где уж нам, лапотным… Ну, ты идёшь или нет?
 
- Заказывай! – протянул он ей меню таким барственно-ленивым жестом, словно дарил корону Российской империи, и повернулся к почтительно склонившемуся официанту. – Водка у вас какая есть?
- Любая, - не моргнув глазом, соврал официант. Он был профессиональным хамом высокого полёта, и тонкости курортной жизни знал в совершенстве, за что его, собственно, здесь и держали.
- Тогда двести, – согласился Фёдор.
- Какую прикажете?
- Любую. Только чтоб прямо с холодильничка. Со слезой чтоб.
- Ты чего это с утра-то? – недовольно сказала Марина, когда официант, отметив заказанные блюда, изогнулся своим беспозвоночным телом и неслышно испарился в глубине колонн.
- А хотца, - нахально ответил бывший муж. – Имею право.
- Тогда я тоже выпью, - неожиданно заявила она. – Тоже водки.
- А чего молчала? – недовольно прищурился Федор. – Надо было больше взять.
- Ага! Бутылку!
- Ух ты, ох ты! – ехидно ответил он. – Прям заучила всего! Захочу и возьму! Имею право!
- Вот я и говорю: алкаш поганый! – согласилась Марина. - А нажрёшься, я тебя в номер не пушу!
Глаза у Федора как-то сами собой округлились, а зрачки начали вращаться в разных направлениях.
- Да! Знал я, что ты нахалка, но до такой степени…
- А тебя, между прочим, никто и не просил меня с собой брать!
Федор задумался.
- Эт точно, - вынужден был согласиться он. – Инициатива наказуема. А вот и графин! – обрадовался он, когда у стола опять нарисовался почтительно-хамоватый официант с подносом, уставленным закусками и графином. – Ну, чего? Поехали? «За наше случайное знакомство!»
- Я тебя предупредила, - повторила Марина.
- Да, любовь – штука сложная, - согласился Федя и быстро разлил водку по рюмкам. – Не дай, как говорится, Бог!
-«Эх, ма, тру-ля-ля, они толсты как сосиски!» - запел на сцене эстрадный певец, поразительно похожий на подходившего к ним официанта. Публика в ответ одобрительно зашумела. Певец залоснился взглядом и, не прерывая разудалого пения, радостно затряс своими брыластыми щеками. Он был уже немолод и походил на старого сытого кота-пройдоху.
- Хорошо сидим! – похвалил окружающую обстановку Фёдор. – Хоть иногда так вот отдохнуть, по-человечески! А то ворочаешь, ворочаешь – а для чего? А, Марин? Ребёнка бы мне, что ли, родила!
- С какой это радости? – сморщилась Марина. – И вообще, мы с тобой, если ты уже позабыл, два года как в разводе.
- Вот только не надо! –протестующе затряс головой Фёдор. – Я человек порядочный! Я от своего ребёнка никогда не откажусь! Не то, что некоторые!
- Ишь ты, какой благородный, - услышал он в ответ усмешку. – Прям такой завидный дядечка жених – куда там! Может, посвататься?
- И этого тоже не надо!- решительно возразил Фёдор и в очередной раз почти твёрдой рукой ухватился за горлышко графина. – Да, порядочный, и этим, между прочим, всегда гордился и горжусь!
- Хватит хлебать! – опять не выдержала Марина. – Запомни, Михайлов: я тебя на себе в номер не потащу! Хватит, натаскалась в своё время! Ты же за эти два года ещё больше пожирнел! В тебе же сейчас килограммов сто, не меньше!
- Девяносто пять, - уточнил Фёдор. – А таскать меня никуда не надо. Я и сам в состоянии. Ну, чего, будем?
- Мне полрюмочки, - предупредила Марина, и в этот момент у их столика нарисовался здоровенный негр. Нет, ничего удивительного в этом не было: незалэжная Украина сейчас гостеприимно открыта для всяких наций, в том числе и негритянских. Как говорится, милости просим, к нашим шалашам, галушкам и горилкам за ваши сладко-зелёные доллары!
- Разрешите вас пригласить на танец? – галантно полусклонившись, спросил негр, вопросительно кося лошадиным лиловым глазом на Фёдора. Дескать, ты, мужик, не будешь против, если я с твой бабой малость покручусь-пообжимаюсь?
Фёдор тут же обиженно надулся. Марина с любопытством глядела то на негра, то на Фёдора.
- Да, пожалуйста, - буркнул, наконец, обиженный. – Окажите уважение.
- Извиняюсь, - сказал Марина. – Ихь бин не в настроении. Да и муж у меня очень ревнивый, - ядовито добавила она и опять стрельнула глазками в Фёдора. Тот насупился ещё больше.
 
-Какой я тебе на хрен муж! – зашипел он на неё, когда вежливый негр отчалил на неслышимое расстояние. – Ты завязывай с такими шуточками! Я тебя уже не один раз предупреждал!
- Ага! – понесло и Марину. – А ты хочешь, чтобы этот чёрный подумал, что я обычная проститутка?
- При чём тут проститутка? – опешил Федор. – Ты чего вообще о себе воображаешь?
- А ты разуй глаза-то! Посмотри вокруг! Кто здесь с мужиками сидит?
Фёдор ничего не понимающе огляделся. Да картина была более чем очевидной: милыми семейными парами здесь даже и не пахло. Обычное гнездо разврата и съёма продажных женщин. Юг есть юг.
- М-да-а-а, - только и осталось что сказать ему. – Извиняюсь. Срочно надо выпить.
- Предупреждаю, - в третий раз повторила Марина.
- Не, ерунда это всё! – продолжил Фёдор, хрустя маринованным огурцом. – Какая из тебя простепома? На тебя только один раз взглянуть, сразу поймёшь: обычная ба… женщина. Какой дурак на тебя клюнет?
- Ты-то клюнул, - ядовито напомнила Марина.
- Отставить! – рявкнул бывший муж. – И опять же когда это было!
- Всё, хватит пить! – решительно сказала бывшая жена. – Поднимайся! Не хватало ещё, чтобы ты песни начал орать. Стыдись тут с тобой перед людьми.
 
До номера добрели довольно быстро, минут за десять, хотя в трезвом состоянии там ходьбы – меньше минуты.
- Эх! – довольно крякнул Фёдор. – Хорошо посидели! Я, пожалуй, с тобой ляжу!
- С какой стати? – удивилась Марина.
- Для продолжения знакомства, - пояснил тот, игриво мурлыкая пьяными глазами. – Опять же вдвоём теплее.
- А я , между прочим, не замёрзла, -возразила бывшая супруга. – И здесь, если ты забыл, не Северный полюс.
- Вот всегда ты такая вредная, - горестно заключил бывший супруг. – Попросишь тебя о какой-то ерунде, дел-то на копейку – а нет, раздуешь на целый рубль!
- Только не пристраивайся – сразу предупредила Марина. – Знаю я тебя! Тихим сапой, не успею и опомниться…
- Ох ты, ух ты! – притворно загоревал Фёдор. – Пожалела девство нетронутое! Чего тебе, жалко, что ли? Разочек-то?
- Так, всё понятно! – разозлилась он уже не на шутку. – Иди на свой диван! Ишь ты, какой хитренький!
- Да ладно! Всё пучком будет! – успокоил её Фёдор, вылезая из штанов. –Я, может, и не смогу сразу-то… Навыки растерял! Всё эта грёбаная работа! Ну, чего ты стоишь как статуя! Ложись, не отсвечивай!
 
- Кстати, общая постель – не повод для продолжения, - сказал он уже утром – И вообще, хватит меня соблазнять. Тоже мне, нашлась… обольстительница!
- Во-первых, ты сам ко мне в койку первым полез, - возразила она (и была, конечно, права). – Никто тебя за уши не тянул.
- Так пьяный же был! – удивился Федя. – И вообще нечего тут голой передо мной расхаживать! – вдруг рявкнул он. – Это ты нарочно! Сразу предупреждаю: никаких далеко идущих планов! Мы с тобой в разводе, и опять замуж я не собираюсь!
- Женится, - сказал она.
-Чего жениться?
- Мужики женятся, а не замуж выходят. Дожил до седых… помидоров, а так и не…
- Всё - и он решительно поднялся с кровати. – Мне по делам пора! Вот тебе деньги! Развлекайся!
- Подожди, - тихо сказала Марина.
- Тебе чего, тысячу раз надо повторять?
- Да я не об этом… Надо тебе в трусах резинку подтянуть. Прямо как маленький, ей-Богу…
 
Остальные два дня прошли для Марины просто прелестно: пока Фёдор мотался по своим рабочим делам, она с утра до вечера купалась, загорала, сидела в кафешках, ходила по магазинам – в общем, «отрывалась по полной». «Отрываться» было приятно и необременительно: Фёдор её в деньгах не стеснял, да плюс к тому она прихватила и собственных. Всё правильно: праздность - это естественное состояние благополучного человека, а вот работа, что бы не говорили разные учёные умники, всегда насилие над свободной личностью. Может быть, поэтому сегодняшние олигархи так отчаянно и воруют?
Фёдор появлялся в номере лишь вечером, всегда заметно уставшим, но, тем не менее, преувеличенно бодрым голосом звал её в ресторан.
- Только без выпивки! – строго предупреждала Марина.
- Ну, двести граммов…
- Иди один!
Фёдор обиженно шмыгал носом, бормотал что-то вроде «пропала жизнь!», но всё-таки соглашался на «сухость».
 
- Вот послушай. Тебе полезно. Очень поучительная история, - сказал он и уткнулся в газету. – «Сорокалетний русский турист, по профессии – шахтёр из Кемеровской области, отдыхая в Шарм-эль-Шейхе, убил кулаком акулу. В результате проведённого полицейского расследования выяснилось, что Геннадий (так зовут шахтёра) в этот день поссорился со своей супругой, которая не разрешила ему выпить с утра, как он привык, занимаясь долгие годы нелёгким шахтёрским трудом. Так и не добившись взаимопонимания и по этой причине грязно оскорбив супругу неприличными словами, Геннадий спустился в гостиничный бар, взял литровую бутылку сорокаградусного виски «Джонни Уокер» и пошёл на пляж, где не найдя себе достойных собутыльников, выпил половину бутылки в горестном одиночестве без всякой закуски и соответствующей распивательной посуды, то есть, из горла. После чего, следуя доброй русской традиции лезть в воду в пьяном состоянии, он вошёл в Красное море, где в это время как раз плавала, пугая окрестности, большая трёхметровая акула, которую местные жители давно и не без основания называют «акулой-убийцей». Для оправдания своей кровожадной клички, она, конечно же, предприняла соответствующие наступательные действия, то есть, напала на Геннадия. За последнюю неделю это был уже далеко не первый случай: за столь короткий срок она скушала, покусала или просто изувечила восемнадцать человек, жителей стран Европы, Азии и Америки. Россиян у неё в меню до Геннадия не было, может быть, потому, что она инстинктивно чувствовала: с этими ребятами связываться чревато. Что её толкнуло на контакт с нашим щахтёром, непонятно. Возможно, она утратила присущую этим хищникам природную бдительность, а, возможно, её ввёл в заблуждение сильный алкогольный запах, исходивший от геннадиева тела даже в воде. Дальнейшее развитие событий было решительным и стремительным: Геннадий, этот в общем-то, добродушный и могучий российский человек, шахтер шестого разряда, неоднократно отмечавшийся грамотами профсоюзного комитета и званиями передовика производства, как оказалось, в своей не такой уж и далёкой молодости, служил в во внутренних войсках на Байкало-Амурской магистрали, этом печальном памятнике советской эпохи, где научился разнообразным приёмом защиты и нападения. Так что когда акула, кровожадно и беспечно разинув свою утыканную бесчисленным количеством зубов пасть, ринулась в стремительную атаку, бывший военный конвоир несколько удивился ( «я же в тот момент абсолютно никого не трогал!»,признался он позднее полицейским и представителям местной миролюбивой общественности), после чего, коротко размахнувшись, и сказав непонятное иностранным туристам слово «бля!», ударил акулу прямо в нос. Беспечная хищница тут же потеряла сознание, забилась в конвульсиях и , подёргавшись с полминуты в предсмертных конвульсиях своим мускулистым телом, испустила дух. Василий вылез из моря, от огорчения натянул штаны прямо на невытертое тело, выпил с горя оставшиеся пол-литра «Джонни Уокера» и вернувшись в гостиничный номер, сказал супруге, смотревшей в это время сводку погоды: « А всё из-за тебя, сука!». После чего был задержан ворвавшейся в номер полицией за бесчеловечное обращение с представительницей животного мира. В настоящее время ведётся расследование. ». Вот он, звериный оскал капитализма! Акулу им жалко!
- А глаза такие честные-честные… - сказала Марина. Они сидели на балконе, с которого было видно всё на свете: и море, и горы, и светлое будущее, исчезающее вдали.
- Сочинил какую-то ерунду, и рад до соплей.
- Не веришь? – Фёдор сделал вид, что удивился. Такое выражение лица ему явно не шло. Ему бы чего попроще.
- Вот знаю тебя сто миллионов лет, - задумчиво ответила Марина. – И до сих пор не пойму, когда ты врёшь, а когда говоришь правду.
- Это почему же? – спросил Фёдор. Было понятно, что загадочность приятно тешила его самолюбие.
- Потому что физия у тебя уж больно рабоче-крестьянская, - ответила Марина и очаровательно улыбнулась.
- Зато ты как та акула! – вспыхнул оскорблённый в лучших чувствах и подло оскорблённый таким неслыханным коварством «рабоче-крестьянин». - Тоже не поймёшь: то ли ты просто пугаешь, то ли сейчас действительно укусишь.
Посидели, помолчали. Солнце плавно закатывалось за горизонт, и этим плавным и неторопливым движением создавало настроение, при котором так хорошо говорить друг другу безобидные, ни к чему не обязывающие гадости.
- Да, и с тобой не сахар, и без тебя какой-то хрен… - вздохнул Фёдор. –С такими бабами, как ты, жить нужно вахтовым способом: пара месяцев вместе, месяц –отдых. Как нефтяники на буровых.
-Это, Федя, не мы такие, - ответила Марина. – Это жизнь такая. Постоянно напрягаться – помрёшь раньше времени. Постоянно отдыхать – помрёшь от скуки. А акулу жалко, - неожиданно заключила она. – Лучше бы её на крючок или в сеть поймали, а то кулаком по носу от какого-то забулдыги. Обидно!
Да ладно, Федюк, чего понапрасну напрягаться-то! – продолжила она беспечным тоном, чтобы разрядить обстановку, и нежно-ободряющим движением погладила его по лысеющей голове. – Всё равно ведь ничего не изменится. А если не измениться, то… - и опять дотронулась до его плешины. – Парик, что ли, тебе купить? Я видела: здесь есть недорогие и очень модные. Китайцы делают. Чего они только не делают в своём Китае…
 
Три дня – это не три года, хотя не так уж и редко бывает, что и три года пролетают как три дня. В родной город они прилетели уже поздним вечером.
- Ладно, разбежались, - сказал Фёдор, когда они подъехали к марининому дому.
- Ага, - ответила она. – Спасибо за доставленное удовольствие. Привет жене и детям.
- Чёрт! – выругался Фёдор. - Я же подарки забыл купить!
- Ох, Михайлов! – покачала головой Марина и, перегнувшись с сиденья, достала с заднего большую полиэтиленовую сумку. – Вот твоей Марусе махровый халат, а ребятам – игрушки.
- Когда же ты успела? – удивился он.
- Успела…Я всегда всё успеваю.
- Да… - казалось, он даже расстроился. – Я иногда думаю: может, зря мы разбежались-то?
- Да брось! – легкомысленно махнула она рукой. – Ничего не зря! И жалеть ни о чём не надо! У тебя семья, детишки. У меня… -она на мгновенье замолчала, потом преувеличенно бодро продолжила, -…тоже всё нормально.
Посидели, помолчали. Да, пора расставаться!
- Федь, я знаешь чему удивляюсь? – вдруг сказал Марина. – Почему она тебе не изменяет? Или всё-таки погуливает? А?
- Да ты что! – он даже испугался. – Какая гульба! Два пацана!
- Нет, не два, - ядовито поправил Арина и вытянула палец по направлению к нему. –Три!
- Я… -«якнул» возмущенно Фёдор, но она не дала ему договорить.
- Ну, всё! Звони, если чего!
 
Она вышла из машины и пошла в свою квартиру. Фёдор нажал на газ и поехал к себе. Дома его ждала супруга и двое очаровательных сыновей-двойняшек, правда, не родных, а рождённых Марусей в первом браке. Тем не менее, Фёдор был им неплохим отцом, а Марусе – нормальным мужем, к тому же и на работе его тоже ценили и уважали.