Это нужно не мёртвым. Шуневка

Мемориальный комплекс Шуневка (мемориальный комплекс «Проклятие фашизму»), в отличие от Хатыни и Дальвы, находится прямо по ходу трассы. Располагается он между Бегомлем и Докшицами (Докшицкий район Витебской области), и просто невозможно проехать мимо, не обратив на него внимания. Перед самим комплексом с обеих его сторон стоят мемориальные знаки:
 

 
Проезжаем знак и сворачиваем на небольшую автостоянку для посетителей мемориала. Как раз самое начало бывшей на том месте деревни:
 

 
На автостоянке нас встречает план-схема деревни Шуневка и деревянный домик с надписью «Сувениры». Домик закрыт и поэтому мы не можем полюбопытствовать, какую продукцию можно там приобрести. Да и окружающая атмосфера сувенирного настроения не навевает: фундаменты домов, сиротливыми пятнами сереющие в осенней траве, фонари, которые своим светом уже никому не укажут дороги домой, памятные плиты… Невольно чувствуешь себя оторвано и раздавлено.
 
Мы уже были в Шуневке весной. Тогда там велись реставрационные работы. Надо сказать, что с того времени он немного изменился, и его сделали весьма достойно. Но, судя по тому, как сейчас два человека «колдовали» над одной из памятных плит, комплекс ещё не до конца был приведён в соответствие с проектным замыслом. Однако суть его была весьма доходчива и тогда, и сейчас.
 
В мае-июне 1943 года на территории Докшицкого района немецкое командование провело карательную операцию «Котбус», целью которой было уничтожение мирных жителей. В ходе этой операции было сожжено 99 деревень, уничтожено более 20 тысяч человек. 22 мая страшная участь постигла и деревню Шуневка. В этот день в огне погибло 66 мирных жителей. 15 детей в возрасте от 1 года до 6 лет были брошены в колодец. Было сожжено 22 жилых дома, 5 нежилых домов, 5 надворных построек… Деревню сравняли с землёй.
После войны деревня Шуневка так и не была восстановлена. На месте трагедии 3 июля 1983 года был открыт мемориальный комплекс, символизирующий непокорность жителей района, ненависть к войне, к смерти, к фашизму.
 
От автостоянки идём по мощёной плиткой «улице», вдоль которой на местах сожжённых домов возведены каменные фундаменты с трёхступенчатым белым крыльцом и бронзовыми языками пламени, с указанными на них фамилиями погибших хозяев домов:
 

 
Они никогда уже не выйдут из дверей, чтобы радушными хозяевами встретить гостей. Но в таких местах гостям с добрыми намерениями всегда рады, и нас приветствует неизвестно откуда взявшийся кот. Настроен он был весьма великодушно, был гидом (сопровождал) в пути по всему мемориалу, ласково тёрся об ноги, когда мы останавливались (как бы говоря, что жизнь-то продолжается) и даже исполнил несколько па на дорожке, показав при этом свой пушистый животик:
 

 
Между фундаментами, как напоминания, стоят мемориальные плиты, глядя на которые как-то совсем по-новому начинаешь воспринимать уже давно избитые, находящиеся у всех на слуху, слова:
 

 
Так же есть две вертикальная мемориальные плиты с двумя текстами. Вот первая (там шли те самые реставрационные работы, поэтому вторую часть текста я не захватила):
 

 
Текст справа на этой плите содержит количество погибшего населения и список из 97 деревень, сожжённых в Докшицком районе, включая три невосстановленные деревни — Шуневку, Азарцы и Золотухи, и 94 восстановленных.
 
А вот вторая плита с именами уничтоженных жителей Шуневки. Тут видны уже остаточные явления реставрации и наш достопочтенный гид, направляющийся к плите:
 

 
При приближении к колодцу становится тяжело дышать. Энергетика этого места страшная. Она такая душная, тяжкая и гудящая, что у меня на лбу выступает испарина. Подходим ближе. Бетонный колодезный сруб, установленный на земле. Когда-то здесь был настоящий колодец, который поил чистой водой всё население деревни. Тот самый колодец, в который в тот роковой день 22 мая 1943 года гитлеровцы бросили маленьких детей. Сейчас он засыпан, воды в нём нет, а если и есть – то только от дождей, как будто само небо оплакивает своих детей, которым так и не суждено было повзрослеть. На том месте, где было когда-то дерево, теперь бетон. В сруб помещены большие камни и бронзовая скульптура пробитого и обожжённого воздушного змея с именами погибших детей, как символ оборванной детской жизни.
 

 
Ананич Люся – 1 год… Кирвель Миша – 2 года… Ананич Лида – 3 года…
 
Гитлеровец с искажённым лицом держит за руки и за ноги ревущего в голос и брыкающегося малыша. Нельзя сказать, что изуверу не приятна эта агония слабого, беззащитного существа. Глаза фашиста горят нездоровым, лихорадочным блеском, желтоватые зубы блестят в зверином оскале. Он заносит ребёнка над черным провалом колодца и замирает в наслаждении, наблюдая, как действует на маленького человечка предчувствие скорой смерти, подстёгиваемое предсмертными криками тех, кто уже ТАМ… Неожиданно ребёнок с криком изгибается и больно кусает фашиста за руку.
- Шайзен! – в бешенстве визгливо орёт гитлеровец. – Кляйне руссише швайн!
И в слепой ярости несколько раз бьёт малыша головой о деревянный сруб. Дерево окрашивается кровью. Тело ребёнка безвольно обвисает и летит вниз. Глухой удар о воду. Крики ужаса. Кровь. Страх. Боль. Смерть…
 

 
В себя приводит прикосновение руки моего спутника и его тревожный голос:
- Пойдём.
Мы молча отходим, я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Чувствую себя просто ужасно. Но иногда это тоже нужно. Нужно, чтобы с новыми силами жить и с новой силой вставать в оппозицию тем «руссишен швайн», которые, задыхаясь в рабском экстазе, корябают на стенах «14/88».
 
Направляемся к основному монументу, который возвышается над мемориальным комплексом. По дороге к нему стоит колокол, по форме напоминающий те, которые находятся в Хатыни.
 

 
Как только мы приближаемся к монументу на определённое расстояние, раздаётся уже знакомый по Хатыни плач колокола. Возле монумента посажены живые цветы и стоят корзины с цветами. В его центре - бронзовая фигура женщины-матери, в отчаянии, в крике воздевшей к небесам руки в проёме ворот печали. Высота скульптуры 4,75 м. Выполнена она настолько хорошо и реалистично, что кажется, ещё немного - и шагнут с бетонного постамента босые ноги. Надпись вверху на монументе:
 
"Як маці, заклінаю і малю, наступных пакаленняў дзеці
сейце бяссмерця зерня ў раллю
праклён вайне, што сее смерць на свеце!"
 
(Как мать, вас заклинаю и молю, грядуших поколений дети
сейте бессмертия зёрна в пашню
проклятие войне, что сеет смерть на свете!)
 
На воротах помещены три колокола XVIII века, один из которых расколот и не звонит — символ того, что каждый третий житель Докшицкого района погиб в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 годов.
 

 
Дальше наш гид ведёт нас к самой околице села. Там стоит небольшой мемориал. Именно здесь, на рассвете 22 мая 1943 года фашистские захватчики, окружив деревню Шуневка, согнали её жителей в сарай, находившийся на этом месте, и заживо их сожгли.
 

 
И благодатные леса, так густо окружавшие деревню, никого не смогли приютить. Никто не смог прорваться через плотное кольцо окружения. И некому было вернуться, чтобы заново начать в деревне жизнь…
 
Возвращаемся по той же «улице», мимо монумента. И опять, при приближении к нему на определённое расстояние, раздаётся колокольный плач. Закрадывается мысль, что где-то там располагаются датчики движения, зафиксировав которое начинает воспроизводиться звук, потому что всё остальное время нашего пребывания там колокола молчали.
 
Попрощавшись с нашим гидом, полные впечатлений и эмоций, мы уезжаем.
Возвращались мы поздно вечером, когда было уже темно. Издалека на трассе виден небольшой, тщательно освещённый участок этого скорбного и священного места. Ярко освещена дорога возле мёртвой деревни: люди, будьте бдительны! Освещены фундаменты несуществующих ныне домов: люди, помните! Светятся неугасимым светом монумент и мемориалы: люди, не допустите!..
 
Сереет в ночи бывшая единственная деревенская улица. И вдруг, показалось ли? Какая-то лёгкая тень перешла от одного «дома» к другому. Глаза устали, наверное. А может… кто его знает, что это было? «То ли гроза, то ли эхо прошедшей войны…»