Открывшиеся невзначай стихи. Асадов

Когда в 14 лет я познакомилась с поэзией Эдуарда Асадова, я была потрясена. Считала, что не любила никакие стихи, не всем нравилось учить их в школе. Мы тогда запоминали все впрок. "Сейчас запомни, а поймешь потом" - говаривал мой папа.
 
Приехала я прямым поездом "Пермь-Симферополь" во время летних каникул к своему брату в Крым. Толя был старше меня на 5 лет. Этой сейчас он становится все моложе и моложе. Не стало моего милого, доброго, юморного старшего брата измученного к исходу из жизни в его 56 тяжких лет. Ушел он рано утром в пятидесятый день рождения младшего брата. И Витеньке, вместо того, чтобы сесть за стол юбиляра, пришлось спешно собраться и ехать на похороны нашего любимого, самого старшего после смерти родителей Я уже пережила его на один год.
 
Наш Толя всю жизнь учился, вначале он отучился в ялтинском кулинарном училище и по направлению попал в ресторан "Алупка". Парень проработав один год поваром, стал на следующий - зав. производством. В 19 лет.
 
С утра он отправлял меня на пляжи Алупки, чтобы я набиралась здоровья для того, чтобы пережить суровую вятскую зиму. Там приходилось искать не очень каменистое место, чтобы расположиться на полотенце или подстилке. Откуда у меня 14тилетней деньги на каждодневный лежак. И я следила, кто уходил, оставив свой лежак, занимала его, чтобы немного понежиться с комфортом. Под изголовьем одного из них нашла маленькую книжицу в мягком переплете. На обложке "Эдуард Асадов. Стихи и поэмы".
 
Делать было нечего, решила полистать. И я забыла обо всем. И о теплом игривом море, и о поджаривающем солнце. Я читала его стихи один за другим, не останавливаясь. Кто-то забывчивый открыл мне дверь в совершенно незнакомое, не знаное до этого состояние. Я познавала на пляже мелодику и смысл стихов, написанных слепым человеком, прочувствовавшим жизнь оголенной душой на уровне звуков, запахов, ощущений и воспоминаний.
 
Одно меня просто потрясло, от рыданий я еле сдерживалась. Мне хотелось все его стихи выучить наизусть, заполнить ими все мои подростковые пустоты.
 
До сих пор помню из той книжицы наизусть два - о счастье и о рыжей дворняге.
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
 
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
 
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
 
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
 
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
 
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
 
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
 
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
 
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
 
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!