ПОЛИТИКА. Амбиции Китая.

Конкуренция за среднеазиатские энергоресурсы идет скорее между Китаем и Европой, чем между Китаем и Россией
 
Китайская политика в Центральной Азии важна для Европы по двум причинам. Первая - экономическая. Евросоюз долгое время был главным торговым партнером центральноазиатских стран.
 
Хотя в 2010 году Китай впервые обогнал здесь ЕС (его объем торговли с пятью странами региона достиг 23 млрд евро, а у Европы эта цифра составила 21 млрд евро), Евросоюз по-прежнему сильно опережает и США, и даже Россию.
 

 
Шелковый путь
 
Львиная доля европейской торговли с регионом приходится на Казахстан, причем 88% - на импорт нефти. По сравнению с Казахстаном все остальные страны региона - небольшие торговые партнеры и для ЕС, и для Китая, чем, возможно, объясняется тот факт, что аналитики и там, и здесь обычно принижают роль Средней Азии в целом как торгового партнера.
 
Однако китайские эксперты много говорят о важности этого региона как перспективного объекта для инвестиций и как поставщика энергоресурсов. Еще несколько лет назад китайская зависимость от среднеазиатской нефти была минимальной, а ее потенциальная доля оценивалась не более чем в 5% потребностей Китая. Однако сейчас эта доля уже превышает 10%.
 
Конкуренция за среднеазиатские энергоресурсы идет скорее между Китаем и Европой, чем между Китаем и Россией. Кроме того, проживающие здесь в условиях очень плохо развитой инфраструктуры 66 млн человек являют собой хороший рынок для оборудования и товаров как китайских, так и европейских. Шелковый путь по-прежнему действует, причем в обоих направлениях.
 
Китайская лаборатория

Вторая причина, по которой европейцам стоит следить за китайскими усилиями в Средней Азии, стратегическая. Этот регион можно назвать лабораторией китайской внешней политики. На Западе Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) иногда воспринимают как некий новый вид международного института, отличный от региональных альянсов вроде НАТО.
 
Однако китайские эксперты на самом деле надеются, что ШОС станет квазивоенным альянсом, способным заблокировать в ООН любую интервенцию в регион и проводить военные операции, хотя и направленные в большей степени на борьбу с внутренними угрозами, чем внешними.
 
Принцип невмешательства китайские военные уже критикуют как устаревший и требуют создания классического военного альянса. Обсуждая возможность интервенции в Кыргызстан, один из китайских военных экспертов заявил, что принцип невмешательства «не следует воспринимать в отрыве от реальности».
 
Китайцы осознают противодействие углублению интеграции в рамках ШОС, в особенности со стороны Москвы, которая плетет собственную сеть военных альянсов и хочет сохранить ШОС в качестве места для «бесполезных разговоров» (kongtan). Они признают, что в Средней Азии Китай не популярен. Но также ясно они осознают, что рост китайских инвестиций и финансовой помощи пяти странам может исправить ситуацию и повысить лояльность как властей, так и населения.
 
Китайская политика в регионе - это и разговоры о взаимовыгодном сотрудничестве, и внушительные пакеты помощи, и призывы отказаться от традиционного выбора между Россией и США, которые, кстати, недавно даже объединились против властей Кыргызстана. Китайцы не исключают и возможности военных акций. Китайцы очень реалистично смотрят на препятствия и оппозицию, с которой они сталкиваются в регионе, но они столь же твердо уверены в своей способности переориентировать Центральную Азию на Пекин.
 
Схватка за ресурсы
 
В борьбе за влияние в регионе Китаю приходится сталкиваться с крупнейшими державами. Интересы здесь есть и у США, и у России, которые конкурируют за трубопроводы и военные базы. Евросоюз выделил более $700 млн в качестве технической помощи среднеазиатским странам. Связи Старого Света с регионом усилились после того, как Казахстан получил статус президента в ОБСЕ.
 
Индия провозгласила стратегию «движения на север», которая в 2010 году воплотилась в проекте газопровода ТАПИ, связывающего Индию с Туркменистаном, Пакистаном и Афганистаном. Южная Корея проводит встречи на высшем уровне с представителями стран региона. В 2010 году был создан форум «Центральная Азия плюс Япония».
 
В схватке за ресурсы региона ведущие державы стремятся усилить свое влияние, что заставляет Китай более активно защищать как свои растущие интересы, так и инвестиции, уже превысившие $10 млрд. По мере роста зависимости Китая от поставок энергоресурсов из Средней Азии поддержка этого влияния становится вопросом стратегического значения.
 
Три зла
 
Кроме того, любая нестабильность в Средней Азии грозит внутренней стабильности в Китае. В западной провинции Синьцзян страна ведет борьбу с «тремя видами зла» - сепаратизмом, религиозным экстремизмом и терроризмом. Китай хотел бы более активного участия государств Центральной Азии в борьбе с уйгурским движением сепаратистов, чьи базы, по мнению китайцев, располагаются как раз в этих соседних странах.
 
Стремление победить «три зла» вынуждает Китай добиваться усиления кооперации в рамках ШОС - и для борьбы с терроризмом, и для повышения гарантий безопасности энергетических поставок. Пока что китайцы не видят в ШОС реальной системы, которая может поддерживать стабильность в регионе: в кризисные моменты ШОС продемонстрировал неспособность и нежелание действовать. События в Киргизии в прошлом году стали яркой иллюстрацией ограниченности политического влияния и ШОС, и Китая в регионе.
 
Китайская угроза
 
Несмотря на то что Китай пытается представить себя в Средней Азии «добрым соседом», росту его влияния мешает «теория китайской угрозы», которую, по мнению китайцев, продвигают Запад, Россия, Япония и Индия. Недавний опрос общественного мнения показал, что лишь 1% населения Кыргызстана считают Китай дружественной страной (53% считают такой страной Россию). По данным другого опроса, 69% казахов считают Китай главной экономической угрозой.
 
В результате перед китайцами стоит задача - выиграть битву «мягких сил» в Центральной Азии, чему могут способствовать и исторические связи, и масштабные инвестиции. Хотя в среднесрочной перспективе Китай, конечно, не сможет вытеснить Россию.
 
Разделяй и властвуй

Другая крупная сила в регионе - США - ведет политику «разделяй и властвуй»: с помощью России американцы сдерживают Китай, с помощью Китая ослабляют Россию. США ни разу не блокировали китайские трубопроводные проекты в регионе, а их официальная помощь уйгурским сепаратистам не превышает $50 тыс. в год.
 
Стратегии России и Китая в Средней Азии сильно различаются. Для Китая ШОС является главным инструментом влияния в регионе. А с точки зрения России, которая развивает интеграцию с бывшими советскими республиками в рамках СНГ и ОДКБ, ШОС - это внешняя структура. К участию в ней Москва относится настороженно, она предпочитает проекты в рамках тех институтов, которые она сама же и создала.
 
Россия без особого энтузиазма отнеслась к китайскому предложению создать «зону экономического сотрудничества ШОС», поскольку такая зона способна увеличить роль Пекина. Чуть более активная деятельность ШОС в вопросах безопасности на самом деле ограничивается лишь борьбой с наркоторговлей, в то время как китайцев интересует совместная борьба с сепаратизмом и террористическими группами.
 
В перспективе Афганистан
 
Возможно, что конкуренцию между Россией и Китаем в ШОС удастся снизить, если привлечь в организацию новых членов - Туркменистан, Монголию, Индию, Пакистан, Афганистан. Однако упор на проектах расширения организации может отвлечь от работы над решением ее нынешних трудностей, от ее очевидной неспособности выполнить заявленную миссию - создать систему, гарантирующую стабильность в регионе.
 
Китайские эксперты полагают, что при ШОС должно быть создано специальное агентство, которое займется более активной работой по обмену данных между спецслужбами и выработкой общего плана действий. По их мнению, члены ШОС могли бы предоставлять в распоряжение организации военные силы для быстрого реагирования, что требует расширения календаря совместных учений, проведения «миротворческих миссий».
 
Бывший военный атташе Китая в России Ван Хайюнь считает, что структуры ШОС могли бы помогать странам региона решать внутренние проблемы. Это требует отказа от принципа невмешательства, готовности стран-членов делегировать часть суверенитета в момент кризиса внешним силам и готовности ШОС взять на себя подобные полномочия. Проверку на прочность ШОС пройдет, когда США выведут войска из Афганистана.