Украсть знамя

Майские праздники начинались с торжественного собрания, проводимого обычно 30-го апреля. И начальник штаба эскадрильи, впервые, предложил мне покрасоваться на сцене возле знамени. Курсантом мне приходилось стоять возле знамени только ассистентом. Но что бы вот так, держась за древко, нет, не приходилось.
 
В принципе, ритуал смены знаменного караула я знал, поэтому спросил начальника штаба, куда выносить и где меня будет ждать знаменный взвод? А также, где храниться знамя полка? Это на случай, если команда «Боевые знамена вынести!» застигнет меня в тот момент, когда я буду на сцене. На что начальник штаба сказал:
 
- Ты отстоишь 15 минут и уйдешь со сцены. На этом твоя задача выполнена. Можешь, с чистой совестью, идти, водку пьянствовать.
 
Всей знаменной группой мы своевременно спрятались за кулисами. В нужный момент, как чертик из табакерки, я выскочил на сцену и, щелкая каблуками новеньких ботинок, походкой Буратино второго года службы, подошел к знамени моего полка. Всего на сцене стояло три знамени, мое крайнее справа. У каждого свой знаменоносец и по два ассистента.
 
То ли командир дивизии негативно относился к трудящимся всех стран и народов, то ли торопился куда, но, не успел я развернуть носки на ширину ружейного приклада, а подбородок задрать до характерного щелчка в основании черепа, как прозвучала команда «Боевые знамена вынести!» Я так и знал! Но, как солдат роты почетного караула, что при Кремле служит, выполнил поворот направо и «гордо и смело» вынес знамя из зала.
 
Ритуал проведения торжественного собрания оставлял мне 20 секунд на определение плана дальнейших действий. Выйдя в фойе, я позволил себе оглянуться. Как я и ожидал, никаких следов ни начальника штаба эскадрильи, ни помощника начальника штаба полка, ни командира знаменного взвода. Как выяснилось, все эти достойные лица и, примкнувший к ним, начальник строевого отдела, не ожидали, что собрание так быстро окончится. Они сидели в кафе, и пили за здоровье международного рабочего класса. Пока я размышлял, что делать дальше, мимо меня пронесли два знамени. Одно шелковое и одно бордовое, бархатное. Матрос-ассистент, видя мое замешательство, шепнул мне, что надо идти за этими знаменами.
 
Я живо нарисовал себе в мозгу приятную и торжественную сцену. Первое из пронесенных мимо меня знамен, несомненно, знамя дивизии. Второе, бархатное, боевое знамя соседнего полка. А третье, красиво лежащее на моем плече, боевое знамя нашего полка. Несколько позже я узнал, что боевые знамена бархатными не бывают. Обычно это какие-то переходящие знамена, которыми полк награждается за какие-то заслуги. А скорее безвинно наказывается.
 
Начальник штаба полка, награжденного таким знаменем, обычно горько рыдал, вытирая слезы бордовым бархатом. Так как, вместе с его тяжелой фактурой, на плечи начальника штаба грузно ложилась ответственность за его сохранность. И, если на боевое знамя, с его непрактичным алым шелком, преддембельный матрос не покушался, то бархатное знамя, всегда было вожделенной целью. Знаменный бархат идеально подходил к обложке дембельского альбома. И были печальные случаи, когда при очередном вынесении знамени «на люди», обнаруживалось, что здоровенный лоскут, на одной из сторон отсутствует и уже украшает обложку дембельского альбома заслуженного «дедушки». И, если бы не пристальный контроль со стороны начальника штаба, через два призыва от бархатного знамени оставалось бы только, украшенное звездной пикой, древко.
 
Итак, я распределил, в своем понимании ситуации, все наличествующие знамена и пришел к следующему выводу. Раз первое знамя дивизионное и за ним следует знамя соседнего 369-го полка, то сам Бог велел мне, знаменоносцу 370-го полка, следовать за ними. Очевидно, тут так принято. Сначала провожают дивизионное знамя до штаба дивизии. Там, возле штаба, желают ему спокойной ночи. Или как-то по-другому расстаются, до следующего торжественного собрания. Затем доходят до перекрестка, где расходятся пути следования оставшихся знамен. Там и эти знамена мило прощаются и разносятся каждое в свой штаб. Я прошу благосклонного читателя помнить, что эти мысли роились в голове лейтенанта малоискушенного во всех хитросплетениях Строевого устава и фактически сложившейся знаменной ситуации. Самое интересное, что реальные пути почти совпадали с возникшей в моей голове схемой.
 
Когда мы вышли из Дома Офицеров, два первых знамени остановились. Справа подошел знаменный взвод и попытался вклиниться между мной и двумя другими знаменами. Но я так глянул на командира знаменного взвода, что он счел за благо со мной не спорить и пристроил свой взвод сразу за мной.
 
Я нес свое знамя с таким благоговением и печатал шаг с таким старанием, что впереди идущие знаменоносцы даже оборачивались на меня. Это, конечно отрицательно сказывалось на торжественности процессии, и я сильно негодовал по этому поводу. Еще мне бросилась в глаза какая-то суета за углом Дома Офицеров. Там с автоматами стоял еще один знаменный взвод. Я долго ломал себе голову: что это за взвод и что делает? Никакой другой мысли, кроме той, что это запасной взвод, сидящий в засаде и ждущий врага (?), мне в голову не пришло. Не подослали же, в мирное время враги своих гнусных наймитов, что бы отнять у меня святыню нашего полка. Все-таки я, на всякий случай, сократил дистанцию до других знамен.
 
Я с максимальной гордостью нес по гарнизону шелковое знамя 370-го полка. Изредка косил я по сторонам; не попадется ли мне кто в форме? Пусть только попробует не отдать честь моему символу доблести! Я не знал, что я ему сделаю, и не представлял как, но думаю, ему бы не поздоровилось. К сожалению, кроме патруля нам в форме никто не попался, все сидели на праздничном концерте. А патруль, благовоспитанно честь нам отдал.
 
Мы уже подходили к штабу дивизии, и я старался угадать варианты ритуала трогательного прощания полковых знамен с их дивизионным сюзереном. Но, к моему удивлению и разочарованию все три штандарта, не снижая скорости, продефилировали мимо штаба дивизии. Я даже подумал, может, дивизионный знаменоносец задумался и забыл, куда ему надо. Да, но два ассистента рядом с ним должны были вывести его из забывчивости.
 
Когда мы подошли к перекрестку, где уж точно мы должны были остановиться для прощания знамен, знаменоносец соседнего полка решительно повернул налево, за ним бархатное знамя. Я замешкался и знаменный взвод, деликатно обогнув меня, устремился к штабу соседнего полка.
 
Совершенно сбитый с толку, я со своими ассистентами, стоял на перекрестке, и торжественности это зрелище не имело никакой.
 
- И куда дальше? – уныло спросил я ассистентов, так как разрушение созданных моим воображением ритуалов сильно подорвало мою веру в необходимость воинских церемоний.
 
- В секретную часть, товарищ лейтенант.
 
Я знал, что в штабе полка не оборудовано место для поста, где знамя должно находиться под стеклянной призмой, и круглосуточной охраной часового. Поэтому я думал, что знамя хранится в кабинете командира полка. Такую прозу, что зачехленное знамя торчит за сейфами с секретной литературой, в компании с пыльными рулонами схем и решений, я воспринять не мог. Это был предпоследний удар по моему идеалистическому романтизму.
 
Я сдал знамя под роспись очкастому секретчику. А когда вышел из штаба и направился к Дому Офицеров, услышал ритмичный топот множества ног и звякающий звук множества автоматов. Из-за угла, прямо на меня выскочила большая группа людей во главе, которой бежал начальник штаба полка. Он был бледен, как голубь мира. Не говоря худого слова, он, с видом отца Федора, допрашивающего Ипполита Матвеевича, куда тот девал сокровища убиенной им тещи, схватил меня за грудки и, пытаясь потрясти, потерял последние силы. С двух сторон меня атаковали начальник строевого отдела и помощник начальника штаба. Начальник штаба эскадрильи и командир знаменного взвода стояли в трех шагах, и в их взорах одобрение не просматривалось. А уже за ними топтался знаменный взвод, явно сожалеющий, что им не выдали патронов к автоматам.
 
Первое что он сказал начальник штаба полка когда смог говорить это :
 
- Ты, куда знамя дел, сволочь?
 
- Как куда? В секретную часть.
 
- Правда? Фф-ф-у! Да ты ж моя умница! – сменил он гнев на милость, – А ты говорил, украл, украл! – повернулся он к своему помощнику.
 
От всех офицеров хорошо пахло коньяком. А от матросов несло обычным казарменным запахом, подогретого бегом с автоматами. Начальник штаба больше не сердился, а был просто счастлив, что все окончилось благополучно. Правда, несколько позже он устроил выволочку начальнику штаба эскадрильи, за то, что тот плохо меня проинструктировал.
 
Я до сих пор не пойму, чего они так разволновались? Неужто и вправду решили, что я способен украсть полковое знамя. Значит и у них воображение, как и у меня, было живое и далеко от реальности.